- Альвы, - твердо сказал Петерсен, - есть темные и светлые. Темные живут под землей, а светлые в своем мире. Мы в него и попали.

Петя закатил глаза и что-то пробурчал.

Капитан Кроу пошевелился. Мирьям наклонилась: «Еще немного, мой дорогой. Мы у инуитов, они тебе помогут».

Она почувствовала свежий ветер на своем лице:

- Это не инуиты. Женщины, старик..., они европейцы. Петр..., Петр говорил, что они потомки моряков, и здесь обосновались. Может быть, Стивен все-таки выживет, здесь хорошо..., - Мирьям вдохнула запах соли и вспомнила, что сказал ей старик: «Он умрет счастливым».

Теплая рука погладила ее по голове:

- Как будет, так и будет. У тебя своя стезя, милая, помни это, - голос бабушки пропал в шуме прибоя. Мирьям, выпрямив спину, пошла за носилками, где лежал муж.

В иглу приятно пахло табаком и теплом. Нукка сидела у лампы из мыльного камня, скрестив ноги, приводя в порядок их одежду. Капитана Кроу понесли в иглу, где раньше жил Петя. Туда пошла и семья старика, вместе с Мирьям. Нукка нашла Петю и боцмана у большого очага в центре стойбища. Здесь делилась еда, на камнях стояли оловянные котлы с рыбной похлебкой. Нукка повела их к себе: «Вам надо отдохнуть, дорога была дальней». Петя заметил, что Арне немного покраснел, глядя на нее. Юноша улыбнулся: «Она красивая девушка, конечно». Нукка все искоса посматривала на исландца, орудуя иглой. Она дала им чаю из багульника и сушеных ягод. Боцман попросил разрешения закурить. Нукка кивнула:

- Пожалуйста. Мой отец курил, покойный. Я помню. Он погиб, на охоте, когда мне шесть лет исполнилось. Я с мамой осталась, со старшей сестрой, а потом..., - она не закончила и продолжила шить.

- А что с ними..., - начал Петерсен, но Петя толкнул его в бок.

Нукка заметила это и хихикнула.

- Они здесь не живут, - ответила девушка, - как Маге с Акикук. Навещают меня, - девушка велела: «Вы, мистер Петерсен, не отлынивайте. Вы хорошо иглой владеете, я вижу».

- Я моряк, мисс Нукка, - Петерсен закашлялся от смущения, - я все умею делать. У вас много вещей, европейских, - он обвел глазами аккуратное, небольшое иглу. Петя здесь еще никогда не был. Снежное возвышение покрывали шкуры лис и белых медведей. Нукка сидела в летней, легкой, вышитой бисером парке.

- Это с кораблей, - девушка улыбнулась.

- Мой отец сюда тоже на корабле пришел, с запада. Их во льдах затерло. Моя мама, ее Ахна зовут…, Это значит «мудрая женщина», - прибавила Нукка:

- Она его спасла. А иногда люди сами появляются, - она дрогнула темными ресницами: «Как вы, например, мистер Петерсен».

- Просто Арне, - попросил боцман.

- Мисс Нукка, вы слышали о людях, европейцах, что в Гренландии жили, давно еще? Вы знаете, где Гренландия? - он, озабоченно, взглянул на девушку. Она расхохоталась, показав белые, крепкие зубы:

- Мистер Петерсен..., Арне..., у нас есть атлас. И школа есть, для детей, зимой. Летом работы много, с охотой, с рыбалкой..., Конечно, знаю, - Нукка поднялась, - я даже там была. Мы зимой в гости ездим, -она обвела рукой иглу:

- На восток, на запад, на юг, где другие люди живут. Но тоже хорошие, - девушка взяла снасти с полки: «На рыбалку!»

Они вышли наружу, и боцман со значением посмотрел на Петю. Юноша кивнул.

- Слышала, конечно, - Нукка взяла большую консервную банку, приспособленную под ведро, и вручила ее Петерсену, - в Гренландии жила женщина, не такая, как все. Европейцы бежали на мыс Фарвель, и она спасла своих людей. Потом они сюда перебрались, - объяснила Нукка. Арне отозвался: «Вот видишь. А ты мне не верил, Питер».

Нукка кивнула светловолосой головой: «Это все, правда».

- А туман? - вдруг спросил боцман.

- Почему, - он указал на восток, - там холодно, будто зимой? Почему там вечный лед, непроницаемая пелена облаков, а здесь..., - чистое море шумело под обрывом, сияло солнце. Мужчины копошились на берегу, занимаясь каяками и уловом. Женщины болтали у очага.

- Так было всегда, и будет всегда, - пожала плечами девушка. Они ушли на север, к лугам, где поблескивали озера.

- Так будет всегда, - пробормотал юноша и услышал голос старика: «Питер! Иди сюда, поможешь мне с нартами».

Он стоял, высокий, мощный, седые волосы развевались по ветру. Петя увидел, что старик держит остов маленьких саней, на одного человека. Голубые глаза были немного грустными. Петя взял у него костяную раму и стал натягивать на нее шкуры.

- Скажите..., - юноша замялся, - неужели нельзя помочь капитану Кроу? Он страдает...

Старик молчал. Он смотрел на темно-синий пролив, на белые айсберги, на тучи птиц, в небе.

- Даже те, кто умеет многое, - наконец, сказал старик, - не властны над смертью. Они и сами умирают, когда выполнят, то, что предначертано. А капитан, - Крозье чуть не сказал: «Стивен», но вовремя оборвал себя, - капитан уйдет счастливым, это я тебе обещаю.

Он проверял упряжь и думал, что даже Маге не может ничего сделать.

Маге нашла его четверть века назад, последнего, оставшегося из экспедиции Франклина, умирающего от истощения и цинги на берегу реки Бака. Он провел выживших людей от кораблей до побережья Канады, но лето заканчивалось. Моряки погибали от голода и сходили с ума. Наконец, он остался один, в пустынном лагере, среди порванных ветром палаток, в окружении трупов. Крозье знал, что скоро и он уйдет. Он лежал, закрыв глаза, слушая плеск воды, совсем рядом. У него не было сил добраться до кромки реки, не говоря о том, чтобы построить лодку.

- У Стивена не случилось каннибализма, - думал он, наблюдая за юношей, - он бы мне сказал. Он бы не стал такое скрывать. У них с припасами было хорошо, не то, что у нас..., - Крозье вздохнул и вспомнил лихорадочный шепот капитана: «Это вы..., но как..., что стало с экспедицией...»

Маге и дочь увели жену капитана Кроу отдыхать. Крозье остался с ним вдвоем. Он взял застывшую, посиневшую руку:

- То, что всегда случается с плохо подготовленными вояжами, сынок. Мы уперлись в лед, лето было очень холодным..., - потом, много, позже, Крозье спросил у жены, всегда ли они так делают. Маге вздохнула:

- Если корабли находятся близко, то да. Мы отвечаем за племя. Мы не можем рисковать их жизнями. Обычно капитаны поворачивают, идут назад...

- Франклин не пошел назад, - Крозье смотрел на умирающего человека, - и этот, конечно, никогда бы, не повернул. Он не из таких людей, он потомок Ворона. Ничего, просто еще не пришло время открыть проход.

Он рассказал капитану Кроу о случайной смерти Франклина. Капитан оступился, упал в полынью, и умер от переохлаждения. Крозье упомянул об испорченных консервах. Стивен шепнул: «У нас..., у нас тоже такие были…». Он говорил, что корабли раздавило льдом, искалечив гребные винты. Они оставили записку на острове Кинг-Уильям и двинулись на юго-восток, где лежал континент, таща на санях шлюпки. Здесь было теплее. Лед стал трескаться, люди тонули, дичи так и не появилось. Начался каннибализм. Крозье сам расстрелял нескольких человек.

- И я..., - губы капитана разомкнулись, - я тоже..., Жалко, так жалко умирать..., - он заплакал. Крозье вытер слезы с его лица:

- Я жену твою позову, сынок. Пусть она с тобой посидит, перед тем, как..., - он не закончил и поднялся. Маге ждала его в снежном коридоре, соединявшем два иглу, его и дочери. С тех пор, как Акикук выросла, и присоединилась к матери, Крозье держал это иглу для гостей. Дочь жила в нем, когда навещала стойбище. Жена посмотрела на его лицо и прижала большую ладонь к своей прохладной, мягкой щеке: «Мне очень жаль, милый. Сейчас миссис Мирьям придет».

Крозье знал, что жена его переживет, Ему было за семьдесят, а сколько лет было Маге, он не спрашивал. Она уже четверть века выглядела на, те же самые тридцать, как и тогда, когда они впервые встретились. Маге, однажды, сказала ему:

- Моя мать перед смертью постарела, мгновенно. Я помню. Выполнила свой долг, и ушла. Так же и со мной будет, - Крозье поцеловал ее: