В Мон-Сен-Мартене, у компании был врач, но Волк запретил Маргарите ходить к нему. Женщин, ожидавших ребенка, под землю не пускали. Ей надо было пронести вниз пять фунтов пороха, в своей одежде. Откатчиц перед сменой не обыскивали. Это считалось неприличным. Об остальном порохе и запалах должен был позаботиться Волк. Он уверил Маргариту, что все предприятие безопасно.

- Тряхнет шахту, вот и все, - Волк затянулся папиросой, - твой отец потеряет прибыли. Никто из рабочих не пострадает. Мы все ночью сделаем, - он весело подмигнул Маргарите.

Снизу слышались звуки скрипок. Маргарита, кое-как причесавшись, накинула шаль:

- Собрание закончилось, наверное. Танцевать мне нельзя..., - она грустно посмотрела на свой живот, -но, может быть, Волк со мной погулять пойдет..., Мне сейчас надо быть на воздухе, хоть и на таком, -девушка распахнула окно и закашлялась. Над всем поселком висело облако тяжелого, серого дыма. Стоял тихий, летний вечер. Она услышала томный, девичий смех с заднего крыльца.

Она никогда не танцевала с Волком. Сначала она работала секретаршей в конторе. Тамошние девушки не ходили в пивные, и не заводили себе ухажеров среди рабочих. Маргарита скрывала, что живет с Волком. Остальные секретарши были помолвлены с техниками, штейгерами, мелкими торговцами или чиновниками. Они копили деньги, чтобы, после замужества, уйти из конторы и заниматься семей. Когда она уволилась и стала поденщицей, Маргарита забеременела. Ее так тошнило первые месяцы, что она еле стояла на ногах, таская тяжелые ведра с водой. О танцах не могло быть и речи.

Внизу сдвинули столы к стенам. Визжала расстроенная скрипка, кружились пары. Маргарита, окинув взглядом зал, робко спросила у хозяина: «Вы не видели месье Франсуа?»

- Там его ищи, - мужчина отчего-то усмехнулся, наливая пиво, кивнув в сторону задней двери. Им сказали, что ничего крепче пива и сидра в долине не продается. Отец Маргариты заботился о нравственности шахтеров. Женевер привозили из Льежа, и продавали втридорога, из-под полы. Маргарита вдохнула запах можжевеловой водки. Справившись с тошнотой, она толкнула дверь, ведущую во двор.

- Так хорошо..., - услышала она задыхающийся, счастливый голос. В сумерках Маргарита увидела белые ноги, спущенные чулки, откинутые назад юбки. Волк ее не заметил, он стоял спиной к Маргарите. Розали, рассмеялась, откинув назад черноволосую, растрепанную голову:

- Он занят, позже приходи. Хотя..., - девушка застонала, прикусив губу, - я тебе его не отдам, понятно!

Волк недовольно обернулся: «Нечего тебе здесь делать».

Маргарита почувствовала горячие слезы у себя на глазах. Девушка высоким, срывающимся голосом, крикнула: «Сучка! Пошла вон отсюда! Я тебя сейчас за волосы оттаскаю! Будешь знать, как воровать мужей!»

Розали отодвинула Волка. Встряхнув юбками, она соскочила на крыльцо:

- Франсуа тебе не муж, - подбоченилась девушка, - и брюхом ты его к себе не привяжешь! Он тебя не любит! Он любит меня, - Маргарита выставила вперед руки и бросилась на девушку.

Из открытых окон пивной донеслись добродушные крики:

- Ставлю на малышку, она верткая! Нет, высокая тоже молодец, сейчас всю рожу ей расцарапает! Франсуа, у тебя в штанах, видно, золото спрятано. Девки готовы друг другу волосы выдрать!

Волк усмехался, покуривая папироску.

Они скатились со ступеней крыльца. Трещали юбки, обе девушки ругались. Розали изловчилась и плюнула в лицо Маргарите. Та, схватив девушку за косы, ткнула ее лицом в навозную лужу. Маргарита даже не думала о ребенке. Она видела торжествующую улыбку на губах Розали. Маргарита, с наслаждением, ударила ее кулаком в лицо. Девушка почувствовала, как течет кровь у нее по шее. Розали расцарапала ей щеку.

Толпа хохотала, раскачивался газовый фонарь, их платья сбились. Маргарита услышала смешок: «Франсуа, если ты бросишь высокую, я ее подберу. Ноги у нее хороши!»

Маргариту грубо встряхнули за плечо. Волк наклонился над ними. «Хватит, - резко велел он, -отправляйся наверх!»

Розали оправила платье, и стерла кровь с разбитой губы: «Я с тобой в шахте еще поквитаюсь, стерва».

В каморке Маргарита кинулась на постель и горько разрыдалась. Тело болело, платье было испачкано навозом. Она ощутила, как недовольно двигается ребенок.

- Прости, - всхлипнула Маргарита, - прости, пожалуйста...

Она переоделась. Кое-как умывшись, постирав платье и чулки, девушка села на кровать. Внизу все еще визжали скрипки, совсем стемнело, а Волк все не появлялся. Заскрипели половицы в узком коридоре, до нее донесся знакомый голос:

- Сюда, сюда..., Я твоя соседка, - Розали хихикнула, - очень удобно.

Маргарита опустила голову в руки, стараясь не слышать ее смеха, стонов. В каморке рядом двигалась старая кровать. Почти на рассвете, не сомкнув глаз, она вздрогнула. Дверь открылась. Волк, коротко сказал: «Пора на смену».

Он скинул рубашку на пол и взял оловянный кувшин с водой. Маргарита, увидела в сером свете, утра царапины у него на спине, синяки на шее:

- Как же так, Макс? Ты говорил…, говорил, что меня любишь..., - она заставила себя не плакать.

Волк хмыкнул:

- Незачем устраивать сцены, Маргарита. Ревность, это наследие патриархата. Нельзя тащить ее в новый мир. Мы с Розали испытали взаимное влечение, - он взял свои холщовые, рабочие штаны, - и решили его удовлетворить. Если ты сделаешь так же, я не буду на тебя в обиде, - она медленно, неловко одевалась, пряча от Волка заплаканное лицо.

- Пошли, - велел он, - я не хочу, чтобы из-за твоего опоздания оштрафовали всю бригаду.

Маргарита покорно подхватила сверток с хлебом. На улице было людно, над Мон-Сен-Мартеном висела слабая, исчезающая луна. Били колокола шахт. Утро было зябким. Маргарита, подышав себе на руки, стараясь не отставать от Волка, пошла к высоким, деревянным воротам шахты «Луиза».

Волк сидел прямо под вентилятором, скинув грубую куртку, ежась от холода. В шахте было тихо. Вчера он перевел бригаду на вечернюю смену. Издалека доносились голоса рабочих. Люди позли по штольням к подъемникам, торопясь первыми втиснуться на платформы, идущие вверх. Было десять часов вечера. Вторая смена проводила в забое на два часа меньше. Из-за этого мало кто сам, добровольно соглашался потерять в заработке. Однако Волк сказал своим ребятам:

- Это всего лишь на один день. Не хочется, чтобы остальные товарищи недополучили свои деньги. Поменяемся с бригадой Пелетье, у нас все холостые, - он усмехнулся, - а там семейные.

После сегодняшней ночи, как предполагал Волк, в нижние пласты «Луизы» еще долго никто бы не спустился. Маргарита пронесла на себе в шахту порох. Остальную взрывчатку достать было легко. Она хранилась здесь же, внизу, в особо оборудованной комнате. У Макса имелись отличные, немецкой работы, отмычки. Он вскрыл замок и вынес оттуда еще, по меньшей мере, двадцать фунтов. Никто ничего не заметил. Волк сделал запалы, самые простые, из смоченной горючей смесью веревки. Рассматривая схему в своем блокноте, он присвистнул: «Зачем я стал философом? Из меня бы получился неплохой инженер».

Волк, потянулся, закинув руки за голову: « Но это технические бойцы революции».

Сам он хотел стать трибуном, и вести за собой народ на баррикады, так, как делали его отец, дед и прадед. Волк собирался дождаться, пока шахта окончательно опустеет, и поручить, Маргарите поджечь запалы. Он был уверен, что девушка не подведет.

После первого рабочего дня, он, мягко объяснил Маргарите, что ей не стоит ревновать. Он, Волк, принадлежал не женщине, а революции. Маргарита, как его подруга и соратник, должна была с этим смириться.

- Более того, - он наклонился и поцеловал русые волосы, - в новом обществе, милая, не останется ревности, собственников..., Это пережитки, от которых надо избавляться.

Маргарита прижала его руку к щеке и мелко закивала: «Хорошо..., Конечно, конечно, милый, я все понимаю».

Волк, вечером уложил ее в постель, и усмехнулся. Маргарита стонала особенно громко, будто хотела, чтобы ее услышала соседка за стеной. С Розали он с тех пор встречался в шахте. Девушка ему нравилась, но Волк не собирался таскать ее за собой. Они обе толкали вагонетки. Стоило одной замешкаться, как вторая пересыпала хороший уголь к себе, заменяя его кусками породы. Девушки огрызались друг на друга.