Аталия не говорила отцу, что встретила Бет в Конгрессе. «Папа и не знает, что она там была, у мистера Мэтью, - решила Аталия, - и сам мистер Вулф тоже не знал. Его надсмотрщики обманывали».
Аталия всегда, с удовольствием, читала колонки мисс Фримен в New York Evening Post и даже купила ее книгу.
-Она на Святой Земле сейчас, - вспомнила девушка, - какая она смелая, все-таки. И во время войны она задания правительства выполняла…., - Аталия очнулась и услышала вдалеке выстрелы и крики.
Майкла все не было. Она посмотрела на свои золотые часики и нахмурилась: «Без четверти одиннадцать, что случилось?». На улице все еще стреляли. До нее донесся цокот копыт и скрип колес экипажей, совсем рядом. Горящие факелы бросали отсвет на темные окна дома.
Мэтью, увидев подъезжающие, закрытые, ландо, с решетками на окнах, спрятался за ствол дерева. «Вот и все, - улыбнулся он, - Дэниел увезет полковника, а я заберу Аталию. К утру, мы будем далеко отсюда». Мэтью знал, что все прошло удачно. По Индепенденс-авеню бежали мальчишки-газетчики: «Президент Линкольн смертельно ранен! Покушение в театре Форда! Подозревается актер Бут».
-Еще Джонсон, - хмыкнул Мэтью, - и Сьюард. Сьюард здесь живет, по соседству. Пауэлл все сделает.
Пауэлл, он же «Воробей», был уроженцем Алабамы, конфедератом, взятым в плен при Геттисберге. Он бежал из северного лагеря обратно за линию фронта. Довести до особняка Сьюарда его должен был Дэвид Херольд, уроженец столицы, помощник врача. Пауэлл плохо знал Вашингтон. Потом они оба намеревались встретиться с Бутом и четвертым заговорщиком, каретным мастером Джорджем Ацеродтом. Тому было поручено убить вице-президента.
-Пусть они прячутся, у Кокса, - Мэтью увидел, как из кареты выходит Пинкертон, и удивился: «Дэниел не приехал, надо же».
Мэтью не знал, что Дэниел был в пансионе Петерсена. Там, в маленькой комнатке лежал умирающий, парализованный Линкольн, туда приехал вице-президент Джонсон. Ацеродт испугался и даже не стал заходить к нему в комнату, в гостинице Кирквуда. Выбросив нож в канаву, несостоявшийся убийца пошел бродить по улицам Вашингтона.
Дэниел пока не хотел показываться на глаза полковнику и Аталии. Он велел Пинкертону: «Привози их в тюрьму. Я утром появлюсь». Майор держал в руках наскоро напечатанную афишу. Пять сотен таких уже расклеивали по городу. Человеку, указавшему на местонахождение Бута, полагалось сто тысяч долларов награды.
-Он ногу сломал, - Дэниел закусил зубами папиросу, - очевидцы утверждают. И в зрительном зале кровь. Кузина Марта его ранила.
-Как она? - Пинкертон кивнул на свет газовых рожков в гостиной. Они стояли на улице, шумела толпа, ждавшая сведений о состоянии президента. Миссис Линкольн Майкл увез в Белый Дом. Женщина была в истерике. Его вызвали прямо с обеда. Он приехал к театру Форда в смокинге и крахмальной рубашке. Майкл испачкал ее кровью, когда усаживал миссис Линкольн в экипаж. Светлое платье женщины промокло от брызг. Он забрал детей, Тада и Петю. «Пусть вместе побудут, - хмуро сказал Майкл, - им так легче».
Дэниел, приехав к театру, сразу послал экипаж за Степаном. Тот, было, хотел зайти к жене, но главный хирург армии, доктор Барнс, в фартуке, встал на пороге:
-Ваша жена все равно без сознания, под опиумом. Мы в разгаре операции. Делайте свое дело, а мы сделаем свое.
-Пулю достали, - Дэниел сжал зубы, - но Барнс ничего не обещает. Она много крови потеряла.
Дэниел вспомнил мальчика. Петя стоял, прижавшись к отцу, нижняя губа дрожала. Степан, присев, обнял сына: «Езжай в Белый Дом, милый. Таду сейчас тяжело, не надо его одного оставлять. С мамой все хорошо будет».
-Все будет хорошо, - повторил себе Степан, гладя сына по рыжей голове: «Пока мы вместе, смерти нет». Он забрал Макса и уехал на верфь. По распоряжению военного министра Стэнтона, флот перекрывал Потомак выше и ниже по течению. «Чтобы никто не проскочил, - зло сказал Стэнтон, - даже рыба». Он отвел Степана в сторону и что-то ему шепнул. Тот кивнул и попросил Дэниела: «Записку мне потом пришли, впрочем…, - Степан махнул рукой: «Получу ее когда-нибудь».
-Субмарина конфедератов, - вспомнил Дэниел, - та, что мы в Ричмонде захватили. Правильно, мало ли что им в голову придет. Лучше ее вывести на реку.
Мэтью насторожился. Он услышал отчаянный, жалобный крик: «Нет, нет, не надо! Я прошу вас, прошу! Мой отец ни в чем не виноват!»
Кованые ворота раскрылись. Он увидел Вильямсона, босиком, в бриджах и нижней рубашке, со скованными руками. Полковник, было, повернулся к дочери, но Пинкертон велел: «Уведите его!». Двое солдат подтолкнули Вильямсона к экипажу. Мэтью облегченно подумал: «Вот и все. Сейчас они уедут…»
Он замер. Аталия, в домашнем платье, с растрепанной прической, стояла в воротах, прижимая руки к груди, раскачиваясь: «Папа…, папа…». Мэтью ничего не мог сделать. Он услышал щелчок наручников. Аталия всхлипнула: «Я ничего не знаю, клянусь…, Пожалуйста, пожалуйста, отпустите моего отца…».
-Сюда, мисс, - почти вежливо сказал Пинкертон, направляя девушку к открытой дверце кареты. Та захлопнулась, Мэтью чуть не выругался вслух. Ландо скрылось за углом. У газовых фонарей метались мотыльки, пахло распустившимися цветами. Пинкертон крикнул полицейским, их было не меньше десятка:
-Все здесь, - он указал на дом, - перевернуть! Если надо срывать половицы, чтобы найти сведения о заговорщиках, мы это сделаем!
Мэтью поднял воротник куртки. У особняка полковника остался лишь один зарешеченный экипаж. Подождав, пока улица опустеет, Мэтью быстрым шагом пошел к пансиону вдовы Саррет.
Утро было тихим, еще прохладным, в маленькой комнатке стоял металлический запах крови. Майкл приехал в пансион Петерсена на рассвете. Он устроил миссис Линкольн в Белом Доме, дождавшись врача и старшего сына президента, Роберта. Мальчики спали. Они с Робертом заглянули в комнату Тада и увидели, что дети лежат на диване.
-Пусть, - махнул рукой Роберт Линкольн, - не надо их будить. Я за ними присмотрю, мистер Вулф, а вы езжайте, там надо…, - юноша не закончил. Они знали, что ранение смертельно. Главный хирург армии, Барнс, приехав к театру Форда, за час до полуночи, согласился с диагнозом врачей, что были в зале.
-Бесполезно вынимать пулю, - сказал он, вертя окровавленный, медный зонд. Барнс исследовал рану.
-Начнется кровотечение. Мистер Линкольн, мгновенно, умрет. Выстрел разрушил мозг, сами видите, - он указал на расширенные глаза Линкольна, - президент в параличе. Это вопрос времени. Он ничего не чувствует, - добавил Барнс, вытирая руки.
-Однако он дышит, - прислушался вице-президент Джонсон.
Барнс кивнул: «Эта функция организма не нарушена. Президент не страдает. Надо просто дать ему спокойно уйти».
Дверь приотворилась, кто-то из врачей позвал: «Генерал-майор! Раненая готова к операции, пульс хороший».
Барнс обвел глазами министров, собравшихся у кровати, где устроили Линкольна. Президента положили наискосок. Он был слишком высоким, чтобы уместиться вдоль, как положено. Раненая голова была перевязана. Длинное, худое, покрытое морщинами лицо, смертельно побледнело.
Осматривая миссис Бенджамин-Вулф, главный хирург пробормотал:
-Она еще и стреляла в этого Бута, первая. Покажите-ка мне ее кольт, - потребовал генерал. Он прочел буквы на золотой табличке:
-Все правильно. Оставьте револьвер здесь, - Барнс взглянул на белые, без единой кровинки, щеки женщины: «Когда миссис Бенджамин-Вулф очнется, она первым делом потребует оружие. Я таких людей, как она, знаю, - Барнс, невольно, улыбнулся.
-Если она очнется, - пробормотал кто-то из врачей.
-Прикусите язык, - посоветовал главный хирург армии, - и оставьте привычку сеять поспешными диагнозами направо и налево. Пуля в легких, ничего страшного. Мы ее вынем, и зашьем повреждения. Через три недели, если не будет заражения крови, миссис Бенджамин-Вулф встанет на ноги. Петь, она, конечно, больше не сможет, - пожал плечами генерал, - но перед нами молодая, здоровая женщина. Она оправится, - врач взглянул на маленькую, едва заметную грудь: «Шрам останется, но небольшой».
