Питер поднялся на второй этаж.  Постучав, он тихо сказал: «Виллем, это я, открывай». Мальчик стоял на пороге, высокий, светловолосый.  Приняв записку, он грустно взглянул на Питера: «Мы  отплываем послезавтра. Дядя Питер, папа мне запретил маме писать, может быть, вы...»

-Конечно, - успокоил его мужчина.

-Ты вот что, - он набросал адрес на листке блокнота, - спрячь это куда-нибудь. Это твоя тетя, Джоанна де Лу. Она в Брюсселе живет. Мама твоя ей будет сообщать,  как у нее и Маргариты дела.  В Бельгии, - Питер поцеловал мальчика в лоб, - разберетесь как-нибудь, получишь весточку. Хорошего тебе плавания, - он потрепал кудри мальчишки и подмигнул ему: «Еще увидимся».

Питер, въезжая на Малабарский холм, издалека увидел Вадию, что стоял у ворот, ведущих во двор. Вечер был тихим,  жарким. Питер, заметив, что индиец переоделся в шальвар-камиз, решил: «Тоже вылезу из этого сюртука. В Кантоне надо сшить Люси шелковых халатов, ей очень пойдут. Она  мне говорила, - Питер усмехнулся, - кровать все-таки будут цветами украшать, как здесь принято». Он представил ее, в праздничном, цвета старого золота сари, с распущенными по спине волосами, с браслетами на тонких запястьях.

-Она мне потанцевать обещала, - Питер ласково улыбнулся и услышал хмурый голос Грегори: «Посмотри. Под ворота подбросили. Слуги мне принесли. Хорошо, что они неграмотные, а то бы паника поднялась».

Питер взглянул на черную вязь букв: «Что это?»

-Пособников угнетателей, предателей священной войны ждет смерть от рук восставших, - перевел Грегори.

Большой сокол, что кружился над черепичной крышей дома, опустился на нее. Птица застыла, сложив крылья, склонив набок красивую голову.

Питер повертел  записку и сунул ее в карман: «Покажу в канцелярии губернатора, завтра же. Попрошу послать сюда охрану. На всякий случай, - добавил мужчина: «Ты никому ничего не говорил?»

-Нет, конечно, - Вадия взглянул на открытые двери дома. Люси, в том самом, ярком сари, стояла на мраморных ступенях. Темные волосы девушки, украшенные цветами, шевелил легкий ветер с моря.

Питер внезапно почувствовал легкую боль  где-то в сердце: «Господи, какая она красивая. Как я ее люблю».

-Пошли, дорогой кузен, - он подтолкнул  Грегори к воротам: «Сегодня день моей свадьбы. Я слишком долго его ждал, чтобы сейчас думать еще о чем-то».

В спальне пахло цветами, окна были раскрыты, снизу. Из сада доносился звонкий, детский смех.

 -Играют, - усмехнулся Питер. Поцеловав теплый затылок жены, она спала у него под боком, потянувшись, он стал перечитывать письмо родителям.

-Получилось, дорогие мама и папа, - зевнув, сказал себе под нос Питер, - что я вам с востока невестку привезу. И вообще, - он коснулся губами смуглой шеи, - не только невестку, но еще и внука. Или внучку, - добавил он смешливо.

Кровать была до сих пор украшена цветами. Гирлянды белых роз обвивали резные столбики. Кисейный полог колебался под легким ветром, шелковые простыни были сбиты. Люси пошевелилась, и приподнялась на локте: «Надо к ужину спуститься». Питер отложил письмо и усмехнулся: «Не надо. Третий день мы с тобой отсюда не выходим. Я намерен так и продолжать».

Она лукаво прикусила темно-красную губу: «Однако  ты ездил куда-то, я помню. Я спала тогда, - Люси потерлась головой о его плечо.

-Не стоит им говорить, - Питер вздохнул про себя: «Луизе рожать со дня на день, здесь ребенок. Незачем их беспокоить. Тем более корабль Виллема  сейчас должен отплывать».

-Ерунда всякая, - ответил он вслух, - я с ней покончил и больше вспоминать не хочу.

Он провел рукой по смуглой, горячей спине: «Я так тебя люблю. Я даже не знал, что такое бывает».

Етром, после того, как подбросили первое письмо, Грегори нашел под воротами еще одно. Губернатор, прочитав их, выделил взвод местных солдат для охраны особняка. Вадия, правда, сказал Питеру, когда они сидели одни, в библиотеке: «Если сюда явятся, туги, то против них солдаты не защита».

Питер стряхнул пепел: «Тугов давно не существует. Все это сказки».

Грегори только внимательно посмотрел на него: «Ты меня прости, но ты в Индии  второй раз, а я здесь  родился и всю жизнь прожил. Тем более, я из Бенгалии. У нас богиню Кали почитают, как нигде в стране. Есть они, - хмуро добавил Грегори, - никуда не делись. Они не только ради денег работают. Для них это священная обязанность, убивать людей. Часть поклонения богине».

-Какой богине? - поинтересовалась с порога Маргарита. Мужчины, обменявшись взглядами, замолчали.

Питер заставил себя не думать об этом. Целуя ее губы, сладкие, такие сладкие,  чувствуя, как бьется ее сердце, совсем близко, он сказал себе: «Все будет хорошо. В конце концов, найму дополнительную охрану. Не станут они ничего предпринимать. Бомбей далеко от Дели, здесь спокойно».

Люси нежно коснулась его маленького, золотого крестика и, зачарованно, спросила: «Ему триста лет?»

-Да, - Питер устроил ее голову у себя на плече: «Он из России. Второй, - Питер вздохнул, - был у тети моей, Юджинии, что в Сибири умерла. Старшего сына ее моя кузина Марта нашла, но вот уже три года о них ничего не слышно, пропали. А где младший, неизвестно. Впрочем, он умер, наверное. Папа мой в Сибири был, и бабушка Марта. Мы с тобой, - он улыбнулся, - туда, конечно, не поедем. Да и нечего там искать».

Из сада донесся  настойчивый, хриплый, птичий крик. Люси заметила: «Который день этот сокол кружит, никуда не улетает. Подругу, должно быть, ждет».

-Я тоже ждал, - сказал Питер ей на ухо: «И дождался. С первого взгляда, и на всю жизнь. Сейчас мы с тобой еще поспим, потом я принесу что-нибудь поесть...»

-В середине ночи, - Люси рассмеялась: «А когда я приступлю к работе личного секретаря, милый?»

-Скоро, -  пообещал Питер, натягивая на них невесомое, шелковое одеяло: «Как только закончится медовый месяц, мой дорогая. Буду поднимать тебя на рассвете, и диктовать бесконечные деловые письма».

Они заснули, обнимая друг друга. В саду было темно, Маргарита, набегавшись, задремала прямо на  скамейке. Грегори поцеловал жену: «Давай, я ее отнесу в спальню, и мы с тобой тоже будем ложиться. Как маленький?»

Луиза сидела, глядя в сторону тонкой, багровой полоски заката, что повисла  над морем.

-Хорошо, - улыбнулась женщина.

-Грегори, - она неслышно вздохнула, - мальчик отплывает сегодня. Неужели я никогда больше..., - Луиза не закончила. Грегори погладил ее белокурые, уложенные вокруг головы, косы: «Мы сразу напишем мадам Джоанне, в Брюссель, милая моя, - успокоил он жену.

-Она найдет способ связаться с  младшим Виллемом, обещаю. Когда дети подрастут, - он устроил Маргариту удобнее, и девочка сладко зевнула, - мы, все вместе, поедем в Европу. Я тоже, - заметил Грегори, - хочу повидаться с Люси, с ее детьми, с Питером...

-Думаешь, - смешливо спросила женщина, - у них так скоро дети родятся?

-Их третий день не видно, - шепнул Грегори, - Питер только за едой на кухню спускается. Думаю, еще до их отъезда в Кантон у меня племянник  появится, или племянница.

Пьетро прислал записку, в которой успокоил их: «Конечно, я приеду, и окрещу дитя. Ни о чем не волнуйтесь, пожалуйста».

-Хороший он человек, отец Пьетро, - задумчиво сказал Грегори, передавая письмо жене: «Жалко его, он любимую женщину потерял, отца, в Италии. Питер мне рассказывал. Питера в крестные позовем? - он взглянул на жену. Луиза только ласково улыбнулась и кивнула.

Они зашли в дом. Грегори нес Маргариту на руках. Луиза, обернувшись на ступенях террасы, посмотрев на яркие, крупные звезды, на бархатную черноту неба, почувствовала, как медленно шевелится ребенок.

-Спать хочет, - она взяла руку Грегори и положила себе на живот.

-Мамочка, - пробормотала Маргарита, - спой мне песенку, про дерево.

Девочка уронила русоволосую голову обратно на плечо Грегори, и они стали подниматься наверх, держась за руки. Луиза тихо напевала песню о дереве, с которого падают волшебные сны. Уложив дочь в постель, перекрестив ее, Луиза наклонилась и поцеловала теплый лоб.