-Не буду, - она тоже улыбнулась.

-Тедди привезет девочку летом, - Марта задумалась, - там посмотрим. Кстати, если бы не украденная у мистера Кольта технология, - она раскрыла ридикюль крокодиловой кожи и ласково погладила короткое дуло, - не было бы у меня такого револьвера. Так их теперь называют, - добавила она, наставительно. «К той поре, как Марта подрастет, они вытеснят все остальные модели».

Они медленно пошли по дороге к дому. Кованая калитка была открыта, во дворе стоял экипаж, запряженный парой гнедых.

-Стивен с ней попрощался, - после долгого молчания, сказала Марта, - Маленький Джон его из Кембриджа забрал и привез на полигон. Хорошо еще, что детей маленьких ни у кого нет. Не придется врать. Аарон и Мэри Аните все объяснят. Она девочка умная. Отец ее теперь военным капелланом будет, тоже - Марта вздохнула, - не обо всем дома сможет говорить. Анита поймет.

-Питеру бы жениться, - внезапно заметил муж, когда они уже поднимались по ступеням. «От него правнуков и не увидим, наверное». Он почувствовал прикосновение руки жены: «Ты мне обещала, до ста лет. Я все помню. Не бойся, я не умру, пока не узнаю, что с внуками нашими случилось».

-Мы не умрем, - поправила его жена  и оглядела дубовый паркет в передней, портрет миссис де ла Марк на площадке мраморной лестницы, шкуры тигров, что были брошены на пол:

-Маленький Джон  африканские диковины привез. Он сказал, что раз галереи Холландов в Британском Музее нет, он их в галерею Кроу отдаст. Я, сам знаешь, - она прислонилась к дубовым перилам, - хожу, смотрю на портрет Тео, что Изабелла покойница написала. Франческо говорит, что его в этой новой галерее повесят, которую граф Стенхоуп хочет основать.

-Не рвала бы ты себе душу, любовь моя, - попросил Питер, но сразу подумал: «Впрочем, что это я? Сколько лет подряд я закрывал глаза и видел это «Прощайте», что Тео на стекле нацарапала».

Он очнулся  в лодке, рядом с трупом сына. Питер нашел глазами Марту. Жена сидела, обессилено привалившись к борту, сжимая в руке пистолет, тяжело дыша.  На яхте, он плакал, а Марта, гладя его по голове, повторяла: «Ничего, милый мой, ничего. Я обещаю, мы отомстим, за них за всех».

Осенью Марта, с Бенедиктом и Мартином отплыли в Кантон. Питер дождался вести о том, что они прибыли в Китай, а потом наступило молчание.  Сын вернулся оттуда без левой руки. «Пуля в локоть попала, - хмуро сказал Мартин, - вынимали кое-как, началась гангрена. Ничего, папа, я привык».

- Они оба умерли.  Юджиния родами, а зять наш…, - Марта тогда покачала головой: «Местные молчали и глаза отводили. Тела мы не забрали. Слишком опасно это было. Земли привезли, с кладбища. Там два креста стоят, деревянных, и все, - Марта разрыдалась. Питер, покачивая ее, осторожно спросил: «А дети?»

-Пропали, - Марта сглотнула. «Старшего сына увезли, а новорожденный  исчез. Теодором его крестили. Там нищий какой-то обретался в то время, странник, как у них это принято. Он и стал крестным отцом. И все, - она сжала тонкие пальцы. «Все, Питер».

-Может быть, Бенкендорф что-то узнает, - осторожно заметил тогда муж.

Марта,  развязав ленты капора, вздохнула: «Пойду, обувь поменяю, и поедем. У меня примерка, у Сидонии, а тебе ведь в контору надо?»

-Надо, - кивнул Питер. Он до сих пор ездил в Сити, два раза в неделю. Внук уже побывал и в Кантоне, и в Бомбее. Питер посмотрел в зеленые, большие, глаза жены:

-Де ла Марки вернуться хотят. Ты читала письмо от Виллема. На угле сейчас можно очень большие деньги сделать, да и устали они. Третий век в колониях сидят.  Тамошнее отделение можно спокойно передать Вадии. Он и так правая рука Виллема.

-Это внук того самого мастера, что твою «Гордость Лондона» когда-то ремонтировал? - спросила Марта.

-Правнук, - улыбнулся Питер. «Он, правда, не в Бомбее. Калькуттским филиалом заведует, но не страшно, переедет. Он холостой пока. Тем более он англиканин, - добавил Питер. Марта, непонимающе, посмотрела на него.

-Он все-таки индус  - неохотно заметил муж. «Сама понимаешь, колонии. Там легче принадлежать к той церкви, что...»

-Косность, которую вам еще припомнят, - отрезала Марта. Питер, погладив ее по щеке, кивнул: «Я с тобой согласен, моя дорогая уроженка Акадии. Правнучка-то наша, - он вдохнул запах жасмина, - тоже с твоей кровью, хоть мать ее из Луизианы была».

-С моей, - гордо заметила Марта и махнула рукой: «Иди, я сейчас».

У себя в спальне она надела  ботинки черной, мягкой кожи. Поставив ногу на кушетку,  Марта зашнуровала обувь:

-Год всем траур носить придется. Нам с Питером, Мартину, Сидонии, Питеру-младшему, Стивену..., Хоть ди Амальфи не надо, и Аарону с семьей тоже. Аарон мессу и служил, вместе с Пьетро. Хорошо, что у нас свои священники есть. Хотя, если бы не было, Джон бы нашел кого-нибудь, конечно. А что делать? Рисковать нельзя, мало ли где агенты Николая обретаются.  Хотя у нас слуги проверенные, старые, а в Лондоне, и вовсе никого нет. А что надпись сделали, так это ничего страшного. Тедди  хоронили, как год ему исполнился, а сейчас восьмой десяток моему мальчику.

Марта взглянула на комод китайского лака. Раскрыв дверцы, она пробежала пальцами по ярлычкам: «Вашингтон, Бостон, Лидс, Амстердам, Брюссель, Святая Земля, Польша». Дойдя до «Санкт-Петербурга», она остановилась. Там лежали письма Теодора и Тео, письма дочери, на старой, пожелтевшей бумаге, с почти выцветшими чернилами.

-Нельзя! - велела себе Марта, выходя на гранитные ступеньки крыльца: «Надо жить, помнить, и действовать дальше. Пока ты не сделаешь всего того, что надо». Муж сидел в экипаже. Она устроилась рядом и скосила глаза на Times: «Луи-Филипп уже здесь, только на престол свой он больше не вернется. Мишель, - Марта постучала пальцем по газете, - наверняка там был, на баррикадах».

-Волк, - Питер тяжело вздохнул. «Как Джона держат на его должности, с племянником, приговоренным к пожизненному заключению?»

-Поверь мне, - экипаж тронулся, - если Мишель не погибнет в какой-нибудь очередной революции, - Марта достала свой портсигар, - он станет сенатором Французской республики. Его отец покойный президентом мог стать.

Питер подпер чисто выбритый подбородок кулаком. Он не признавал новой моды на бороды, и до сих пор ходил  к тому самому парикмахеру для джентльменов, на Джермин-стрит, куда его водил юношей покойный отец.

-Думаешь? - поинтересовался Питер. Жена зажгла спичку, и затянулась: «Отличное все-таки изобретение, папиросы.  И табак отменный, виргинский. У нас он лучше, чем тот, что в Турции или Египте выращивают».

-Конечно, - жена пожала плечами. «Вспомни месье Максимилиана. У него амбиций было столько, что на всю Европу бы хватило. И его потомки такие. А все эти революции, - Марта улыбнулась, - они как раз нам на руку. Пока Европа полыхает, мы спокойно будем торговать. Это если Индия с Китаем не загорятся, - добавила она.

-Там гореть нечему, - отмахнулся Питер, - они от нас зависят. Смотри-ка, - он пробежал глазами новости, - султан Абдул-Меджид установил телеграф в Стамбуле. Линия свяжет столицу Османской империи с Веной и Парижем. И с нами, конечно.

-У него мать из Европы, у Абдул-Меджида, - заметила Марта. «Слухи такие ходят».

-А кто? - заинтересовался Питер. «Кто его мать?»

-Милый мой, - Марта выбросила окурок, - хватит и того, что я одну правнучку в Россию отправляю. Вторую в султанский гарем я не пошлю. А кто его мать, - Марта усмехнулась, - откуда нам знать? Ни посол наш, ни резидент в Стамбуле доступа к таким данным не имеют. Но умная женщина, должно быть. Валиде-султан у них это называется. А что чартисты? -  спросила она. Питер, похлопав по сиденью рукой, велел:

-Садись рядом, и я тебе все почитаю. Надо же, - внезапно удивился он, - полвека назад я очки надел, и до сих пор  мне врач одни и те же линзы прописывает.

-Так это хорошо, - успокоила его Марта. Устроившись рядом, она стала слушать  размеренное чтение мужа.