-Мародеров, - ее прозрачные глаза заблестели гневом. «Мой покойный муж всегда так делал, Пестель. Он выстраивал отряд и лично стрелял в тех людей, что запятнали великое дело борьбы за свободу -  мелким воровством. Хотите, - Джоанна внезапно, быстро погладила его по плечу, - хотите, я их расстреляю?»

Он молчал, отвернувшись, глядя куда-то в угол. То же самое ему сказал Воронцов-Вельяминов. Пестель вспомнил гневный голос полковника: «Революция не означает вседозволенности, Сергей Иванович! Солдаты распустились, с утра пьяны, никакой дисциплины, никаких построений..., Как вы собираетесь идти на Варшаву, а тем более на Санкт-Петербург?»

Муравьев-Апостол поднял покрасневшие глаза и стукнул кулаком по столу. Собравшиеся в горнице офицеры вздрогнули.  «Завтра, - сказал он, заплетающимся языком, - завтра будет построение. Мы зачитаем солдатам наш «Православный катехизис» и воззвание, что я составил, и пойдем брать штурмом Белую Церковь!»

-Зачитаете тем, кто еще будет в состоянии явиться в строй!  - ядовито отозвался полковник Воронцов-Вельяминов. «Впрочем, вы командир, Сергей Иванович. Я  всего лишь представитель Северного Общества, так что командуйте».

-Северного общества уже нет, - буркнул кто-то из офицеров, - спасать Россию придется нам, а не вашим, Петр Федорович, трусам, которые побоялись взять штурмом Зимний Дворец!

Воронцов-Вельяминов преувеличенно вежливо закрыл за собой дверь, и в горнице повисло тяжелое молчание.

-Он еще сбежит с поля боя, - раздался голос откуда-то сзади.

-Он останется на поле боя, - поднялся Пестель, - даже когда там, кроме него, не будет ни единого человека. У него шесть сотен лет служения России за спиной, и хватит об этом. Я полковнику Воронцову-Вельяминову доверяю больше, чем самому себе. Доставайте воззвание, Сергей Иванович, - велел он Муравьеву-Апостолу, - будем работать.

-Что там? - спросил он сейчас, устроившись рядом с Джоанной, ласково поцеловав белокурый висок. «Прочитала?»

-Все это, - женщина поджала тонкие губы, - не более чем перепев  высказываний священников, Пестель. Вы опять обманываете солдат, - она забрала у него черновик «Катехизиса».

-Послушай, - Джоанна начала читать.

- Для чего бог создал человека?

- Для того, чтоб он в него веровал, был свободен и счастлив, - Джоанна хлопнула рукой по листу. «С первой же строчки  ложь. Бог не создавал человека. Ты образованный человек, Пестель, ты читал книги. Человек появился на свет путем изменения и развития, он вырос, - Джоанна покусала карандаш, - из мельчайших организмов, которые на протяжении миллионов лет населяли землю. Потом появились рыбы, птицы, животные. Приматы, а уж потом  - человек. Человека создал труд, а вовсе не Бог, которого, кстати, не существует, - Джоанна серьезно посмотрела на него.

Село уже спало, в окне были видны яркие звезды, похолодало.  Пестель, запахнув ставни, развел руками: «Жанна..., Ты сама учила солдат. Они религиозные люди, нельзя их разочаровывать..., Потом, когда мы придем к власти, мы, конечно...»

-Ваша власть будет построена на обмане, - холодно сказала Джоанна, сворачивая листы. «Я даже слушать эти бредни не хочу, Пестель. Вы пожалеете, что не сказали солдатам правду, я тебе обещаю».

-Хорошо, - он мимолетно улыбнулся. «Когда мы победим, тогда и будем заниматься образованием, Жанна. А пока надо сражаться. Иди ко мне, - он ласково привлек ее к себе. Потом, когда лавка скрипела, когда старое, протертое одеяло было сброшено на дощатый пол, Джоанна, задыхаясь, отстранившись, помотав головой, шепнула: «Нет, нет, ты же помнишь..., Сейчас нельзя!»

-Я прошу тебя, - он стал целовать ее белокурые, разметавшиеся по холщовой подушке, волосы. «Прошу, Жанна, пожалуйста..., Я так устал, так устал. Мы, может быть, завтра все умрем».

-Это не причина пренебрегать безопасностью, - твердо ответила Джоанна. «Я тебе говорила,  я не хочу ребенка. Пока. Когда захочу, я тебе скажу».

Он внезапно, разъяренно, прижал ее к лавке - так, что Джоанна не могла даже пошевелиться. Она скосила глаза и, обреченно, подумала: «До пистолета я не дотянусь. Надо образумить его...»

-Хватит, - зло шепнул он. «Я мужчина, и я решаю, что мне делать. Замолчи уже, наконец! У меня тоже есть свои потребности. Лежи тихо! - Джоанна сжала зубы и все-таки попыталась высвободиться. Он встряхнул ее за плечи. Джоанна еще успела подумать: «Такое нельзя прощать, конечно. Всем нам сейчас трудно, но это не оправдание насилию».

Он скатился с нее, тяжело дыша, и погладил ее по щеке: «Прости. Не сдержался. Ничего страшного, сделай что-нибудь, если хочешь..., - Пестель повел рукой. Джоанна, одеваясь, заставив себя не брать в руки пистолет, кивнула: «Сделаю. Я переночую у полковника Воронцова-Вельяминова».

Раздался звук взведенного пистолета. Пестель, рванув ее за руку, толкнул на лавку: «Ты переночуешь здесь! Я не позволю, чтобы моя женщина...»

-Я не твоя женщина! - Джоанна изловчилась и выбила из его руки оружие. «Не суди обо всех по себе, Пестель.  Он мой родственник и человек чести. В отличие от тебя. Все, - она поднялась, - спокойной ночи».

У двери Джоанна услышала, как он плачет, - тихо, уткнув лицо в ладони. Вздохнув, женщина вышла в сени. Поставив ведро на место, она помялась у двери, что вела на двор. Стараясь не скрипеть половицами, она вернулась в каморку. Он лежал ничком. Джоанна, присев рядом, погладила его по плечу: «Не надо так, Пестель. Новый мир начинается с новых отношений, поверь мне».

 Пестель нашел ее руку и поднес к губам. Джоанна почувствовала слезы на его лице. Он шепнул: «Прости, пожалуйста. Если..., если мы выживем, я стану другим, обещаю».

-Давай спать, - Джоанна, устроившись рядом, закрыв глаза, стала ждать рассвета.

Полк был выстроен на деревенской площади, перед церковью. Петя, сидя в седле, наклонившись к Пестелю, зло сказал: «Едва ли половина, остальные не проспались еще. И офицеры тоже пьяны. Придется дожидаться, пока они проснутся, мы потеряем время».

Лицо Пестеля было хмурым. Петя, заметив темные круги у него под глазами, осторожно посмотрел на Джоанну. Она стояла в отдалении, на крыльце деревенского дома, засунув руки в карманы куртки. «Тоже не выспалась, - понял Петя: «Господи, как мы все устали. Нельзя, нельзя, надо идти дальше, надо бороться, завоевывать свободу...»

Муравьев-Апостол принял свернутые листы «Катехизиса». Оглядев хмурых, молчащих солдат, он крикнул:

-Бог умилосердился над Россией - послал смерть тирану нашему. Христос рек: не будьте рабами людей, которые искуплены кровью моею. Мир не внял святому повелению сему и пал в бездну бедствий.  Господь смилостивился к нашим страданиям. Сейчас он посылает нам свободу, и спасение. Братья, раскаемся в долгом раболепии нашем, и поклянемся да будет нам один царь на небесах и на земле, Иисус Христос.

-Аминь, аминь, - пронеслось по рядам. Петя увидел, как Джоанна, усмехнувшись,  ушла в избу.

 -Надо, - велел он себе. Повторив: «Аминь!», перекрестившись,  Петя стал читать дальше:

-Все бедствия русского народа проистекали от самовластного правления.  Оно обрушилось. Смертью тирана Бог ознаменовывает волю свою,  дабы мы сбросили с себя узы рабства, противные закону христианскому. Отныне Россия свободна.

-Россия свободна, - уверенно сказал Петя. Поведя рукой на юг, в сторону Белой Церкви, он добавил: «Так принесем свободу всей стране, братья!»

Сеял мелкий снежок, над селом нависло низкое, серое небо.

-Ударьте в колокола, дабы ознаменовать их звоном этот великий день! - приказал Муравьев-Апостол.  С колокольни раздался задорный голос: «Давай, давай, не ленись, а то сейчас сбросим тебя отсюда и сами звонить будем!»

Тяжелый, мерный звон поплыл куда-то вдаль. С купола церкви сорвалась стайка ворон и, каркая, закружилась над площадью.

-Вечером отправляемся маршем к Белой Церкви! - надсадно крикнул Муравьев-Апостол. «Там ждут войска,  готовые перейти на нашу сторону и сражаться против тирании узурпатора!»