-С дядей Джованни и тетей Изабеллой, - смешливо отозвалась Марта. Она оставила Юджинию на попечение Элизы, в Париже, и вернулась домой. Мать затянулась сигаркой, - она стояла у открытого в сад французского окна и подмигнула сыну «Завязывай шелковый галстук, покупай два букета и езжай в Мейденхед, дорогой мой».

Когда сын, счастливо улыбаясь, ушел, Питер обнял жену за плечи, вдыхая запах жасмина: «Пусть строят свой эмпориум. Я видел эскизы, мне Мартин их еще до отъезда показал. Сиди хочет  мастерскую швейную открыть».

-Ателье, - поправила его Марта. «В Париже это так называется. Очень элегантно. У Сиди большой талант, поверь мне, а у Мартина отличная деловая хватка, твой сын, - Марта нежно улыбнулась. «Они вместе завоюют модный Лондон».

Мартин и Сидония обвенчались сразу после Рождества, в Мейденхеде. Девочки Рэйчел несли шлейф невесты, а Юджиния, приехавшая из Парижа,  стала подружкой.

-Мартина  я вместо себя в конторе оставил, - весело сказал Питер, так и рассматривая Мойку. «Посмотрим, что  у него получится». Он взглянул на Зимнюю канавку: «Здесь Теодор и плыл. Господи, Джон все-таки уехал на этот край земли, и Мадлен за ним, конечно. Как он сказал, от морского воздуха ему лучше становится, а там его - хоть отбавляй. За Маленьким Джоном мы присмотрим. Хотя он уже большой мальчик, конечно. По стопам отца пошел, с континента не вылезает».

Питер достал из кармана сюртука изящный, парижской работы блокнот: « Посмотреть помещение в Гостином Дворе, впрочем, я выбору Теодора доверяю. Начать ремонт, съездить на таможню, проверить, что там с товарами, а потом можно и открываться. Как раз май, до августа все сделаем, пока мертвый сезон, можно никуда не торопиться»

Он вынул вложенное в блокнот письмо от старшего сына и вспомнил, как они прогуливались по берегу Темзы в Мейденхеде. Майкл приехал на венчание из Ньюкасла, по дороге захватив Рэйчел и девочек. Аарон уже год, как учился в Итоне. Питер, глядя на сына, подумал: «Время летит, конечно. Казалось бы, Мэри совсем недавно умерла, а Бен в Кембридж поступает и Майклу  пятый десяток».

Питер, нежно прикоснулся к его смуглой, сильной руке: «Ты летом возьми Бена и во Францию съезди, раз тебя де ла Марки нанимают шахты в порядок приводить. Заодно мальчику Париж покажешь, с Жаном он встретится…, Они же до сих пор - лучшие друзья».

Майкл посмотрел куда-то вдаль: «Все это впустую, папа…, Она…, Элиза, она только Жюля любила, и другого человека никогда не полюбит. Да и лет нам…»

Питер присел на какое-то бревно и подождал, пока сын набьет трубку: «Три года прошло, милый. Вспомни, мне, когда я на Марте женился, пятый десяток шел, я овдовел дважды, и уже не думал…».

Майкл курил, они слушали, как плещет вода в заводи, и молчали. Питер взглянул на заходящее солнце: «Съезди. Наперед ты ничего знать не можешь, сыночек».

-И ведь поехал, - Питер развернул письмо. Сын пробыл в Париже две недели. Оставив Бена под присмотром Элизы, он отправился в Нижние Земли. «Работы  много, папа, - читал Питер сейчас, - на этой равнине кто только не побывал  с войсками  - французы, русские, прусская армия, наши соединения. Надеюсь, к осени мы восстановим головную шахту, «Луизу», а там и за остальные примемся. Меня попросили вести занятия в горной школе. Я  буду наезжать в Париж, время от времени, и, в любом случае, останусь в Европе  до Рождества. Бен в сентябре отправится в Кембридж.

-И то хорошо, - смешливо пробурчал Питер, убирая письмо. «Может, и дальше останется. Он теперь дворянин, и вообще - нечего робеть, в его возрасте».

Питер в последний раз взглянул на Мойку. Пройдя вверх по набережной, он увидел блестящую золотом вывеску.

Швейцар в ливрее услужливо распахнул двери. Питер оглядел  уютный вестибюль: «Не хуже, чем в Лондоне. Небольшая гостиница, почти семейная, в таких местах всегда отменно обслуживают».

-Месье Кроу, -  он протянул визитную карточку портье. Тот благоговейно приподнялся. Питер щелкнул пальцами: «Багаж за мной везут, я решил от пристани пешком прогуляться. У вас удивительно красивый город».

-Благодарю вас, - портье увидел бриллиантовый перстень на пальце гостя: «Ну и камень. И запонки у него тоже алмазные. И часы, это Брегета работа, без сомнения.  Сюртук так сшит, что у нас портные и не повторят этого кроя».

-Этаж готов, ваше сиятельство, - сглотнул портье. «Все, как…»

-Мистер Кроу, - сухо прервал его Питер. «Или месье, как вам удобнее». Он  посмотрел на  хронометр: «Пусть приготовят ванну и легкий ужин, в комнатах. Далее пришлите мальчика, ему надо будет разнести письма. С утра - все газеты, какие у вас есть, и «Ведомости», - он перешел на русский и портье открыл рот, - тоже. Что мне надо подавать на завтрак? -  требовательно спросил Питер.

-Яйца, бекон, овсянку и кофе, ваше…, мистер Кроу, - спохватился портье.

-Не зря я вас предупреждал, выучили, - усмехнулся Питер. Уже поднимаясь по лестнице, он подумал: «Завтра встречу Марту с Юджинией, Теодору записку отправлю, и буду заниматься делами. А сегодня отдохну, - он  улыбнулся, - почитаю».

Наверху, в пятикомнатном номере, что выходил на Мойку, он, отпустив прислугу, с мелкой монетой, присел на подоконник. Вечер был светлым. Питер вспомнил: «Здесь, как в Шотландии, белые ночи».

Он  увидел в отдалении блеск золотого фонарика на крыше Адмиралтейства. Услышав чьи-то шаги, Питер  посмотрел вниз, на набережную.

Невысокий юноша,  - легкий, с вьющимися, темными волосами, - остановился. Подняв голову, он довольно бесцеремонно спросил, на отменном французском языке: «Нравится вам эта книга, месье?».

Второй этаж был низким, юноше было хорошо видно название на обложке. Питер полистал «Элегии» Марселины Деборд-Вальмор, и честно признал: «Не читал еще, месье».

-Обязательно прочитайте, - велел молодой человек. Он был в простом, но изящно скроенном сюртуке, с небрежно, пышно завязанным галстуком. Юноша улыбнулся: «Послушайте».

-Ступайте с миром, милый враг. 

Довольно Вы меня терзали - 

то поднимали, то бросали. 

Ступайте же, мой милый враг. 

Вас больше нет, пусть будет так, - он опустил руку. Питер, внезапно, требовательно, сказал: «А теперь  давайте свое».

Юноша совсем зарделся и пробормотал: «Я, месье, большей частью на русском пишу».

-А я понимаю русский, - хмыкнул Питер. «И даже говорю, с акцентом, правда. Читайте, читайте, я вижу, что вы поэт».

Питер замер. Темные глаза юноши заиграли золотыми искрами, он откинул назад изящную голову, и медленно, завораживающе начал:

-Любви, надежды, тихой славы

Недолго нежил нас обман,

Исчезли юные забавы,

Как сон, как утренний туман;

Но в нас горит еще желанье,

Под гнетом власти роковой

Нетерпеливою душой

Отчизны внемлем призыванье.

Мы ждем с томленьем упованья

Минуты вольности святой,

Как ждет любовник молодой

Минуты верного свиданья…., - юноша смешался. Питер, после долгого молчания, незаметно вытер глаза: «Спасибо. Спасибо вам. Месье…»

-Александр, - молодой человек поклонился. «Месье Александр. Спокойной вам ночи, простите что…, - он повел рукой. Питер, все еще слыша его голос, -  взволнованный, высокий, -ответил: «Что вы. Вам спасибо, месье Александр. А книгу  я обязательно прочитаю».

Он уходил вверх по Мойке, к Летнему саду. Посмотрев на простые, стальные часы, перейдя Пантелеймоновский мост, юноша улыбнулся - на балконе квартиры Воронцовых-Вельяминовых кто-то курил сигару.

-Пьер! - негромко позвал Пушкин. «Спускайся, грех сидеть дома в такой прекрасный вечер». Петя был в штатском. Быстро выйдя на набережную, посмотрев сверху вниз на Пушкина, он рассмеялся: «Стихи читал».

-Совершенно незнакомому человеку, - развел руками Александр. «Ты знаешь, у меня такое бывает. А теперь  тебе хочу почитать».

Они вышли к Неве. Петя, глядя на коричневые, мощные стены крепости напротив, тихо сказал: «Я и сам, Alexandre, могу».

-Товарищ, верь: взойдет она,