Фултон почесал в темноволосой, чуть седеющей голове и весело ответил: «Если ветер хороший - незачем расходовать уголь. Я хочу добиться скорости в пять миль в час, при использовании только паровой машины».

-До Олбани можно будет добраться  чуть больше, чем за сутки,- присвистнула Констанца, - вместо трех, и это при попутном ветре. Очередь за билетами по всему Нью-Йорку протянется. Длина судна, - она прищурилась, - сто пятьдесят футов, ширина - шестнадцать.

-Верно, - одобрительно заметил Фултон. «У вас хороший глаз. Осадка  семь футов, для реки этого более чем достаточно. По озерам и морям, конечно, можно будет пустить корабли с более низкой осадкой.

-Смерть парусам, - пробормотала Констанца, устроившись у борта, быстро рисуя в блокноте. «От Нью-Йорка до Лондона за десять дней». Она подняла голову. Фултон, прислушавшись, предложил: «Пойдемте, посмотрим машину в действии. Ее строили в Бирмингеме, на заводе Болтона и Ватта, по моему проекту».

-Мой дядя, - Констанца спустилась вслед за ним по трапу, - мистер Кроу, глава «Клюге и Кроу» - их акционер.

-У вашего дядюшки отменный чай, - Фултон открыл перед ней низкую дверь,  - пожалуй, лучший в Британии.

-Он сейчас открывает представительство своей компании и магазин в Нью-Йорке, - Констанца шагнула в темный, пахнущий углем трюм. «Даже два магазина - английские ткани, колониальные товары.  Для вас, мистер Фултон,  я попрошу сделать скидки».

Машина шипела и ворочалась в сумерках, как прирученный зверь. 

-Запускаем! - махнул рукой Фултон и рассмеялся: «Сейчас выйдем из дока, на полчаса». Он покраснел: «В порту над нами смеются, говорят, баловство это все, - инженер обвел рукой трюм.

-Нет, - медленно сказала  Констанца. В темноте ее глаза чуть поблескивали. «Не баловство».

Она стояла на носу корабля, смотря на дым из трубы, на то, как колеса шлепают по воде, чувствуя на лице свежий, речной ветер.

-Я вам говорила, что вы гений, мистер Фултон, - повернулась к нему Констанца.  Его серые глаза смущенно взглянули на женщину, и она ласково добавила: «Нам обязательно надо это отметить, приходите сегодня ко мне на обед. Дети в столице. Мы спокойно поговорим о технике, о ваших новых идеях…»

Ее рыжие волосы выбились из-под шапки.  Фултон увидел, как она, улыбаясь, заправляет прядь за ухо: «Непременно приду».

Они сидели друг напротив друга, за ее мраморным столом. Констанца решила: «Надо устроить папе с Изабеллой билеты на августовский рейс, им понравится. И всей семье, дети будут в восторге».

-А как вы относитесь к железным дорогам, Роберт? - Констанца изящным жестом разрезала куропатку.  Колебались огоньки свечей, легкий ветер шевелил тонкие, шелковые занавески, за окном была светлая, летняя нью-йоркская ночь. «Мой родственник, мистер Кроу, сейчас ими занимается, в Британии».

-Я знаю, - он кивнул. «Удивительно талантливый инженер. Мы с ним над морскими торпедами работали. Что я вам могу сказать, миссис Констанца…»

Ее платье зашуршало, тонкие пальцы коснулись его большой руки, и женщина томно попросила: «Просто по имени, Роберт. Тем более, я ваша подчиненная, на верфи, по крайней мере…- она все усмехалась. Потом, когда слуги унесли тарелки, Констанца взяла серебряную чашку с кофе. Она прикурила от свечи: «Ну, так что?»

-Лет через двадцать, - уверенно сказал Фултон, - мы увидим локомотив, что везет вагоны по линии Нью-Йорк - Вашингтон,  попомните мое слово.

-Рановато, - задумчиво протянула Констанца. «Если бы вы были азартным человеком, Роберт, я бы предложила пари».

Она почувствовала, как его пальцы медленно поглаживают ее запястье. «А я, - ответил Фултон, - как раз такой, Констанца».

Она проснулась, сладко потянувшись. Посмотрев на мужчину, что спал рядом, вдохнув запах гари и цитрона,  Констанца тихо сказала: «Ты отдыхай, все же воскресенье. Мне поработать надо».

-Сначала я, - велел Фултон, рассмеявшись, целуя ее. «Все-таки, есть что-то  в этих инженерах, - Констанца устроилась на кружевных подушках. Застонав, раскинув ноги, женщина  погладила его темные волосы. «От дяди Теодора тоже так пахло – углем, порохом….». Она откинулась на спину: «Да, так будет хорошо. Констан встречает сумасшедшего ученого, тот переносит его в будущее. Пароходы, локомотивы, воздушное сообщение между Нью-Йорком и Лондоном…Читатели с ума сойдут. И, разумеется, несчастная любовь».

Констанца задрожала. Отдышавшись, она скользнула вниз, так и не сдвигая ног. «Хоть этот о любви не говорит, - облегченно сказала она себе  и попросила: «Долго! Я хочу тебя долго!»

-Так и будет, - Фултон полюбовался ее растрепанными, рыжими волосами. Укладывая ее на спину, он усмехнулся: «Теперь так будет всегда, Констанца».

Марта позвонила в колокольчик: «Сдаем тетради, и не забываем о чтении на каникулах!»

В маленькой комнате Свободной Африканской Школы было чисто, по беленым стенам были развешаны листы бумаги с грамматическими правилами и таблицей умножения. Мальчики потянулись к ее деревянному столу. Маленький, курчавый парнишка грустно сказал: «У кого-то каникулы, а кому-то отцу надо в мастерской помогать».

-Всем надо работать, - хмыкнул кто-то из школьников. «Меня мальчиком  взяли, на постоялый двор. Хоть матери  помогу, а то она с нами тремя бьется, с утра до ночи шьет».

-Школьная библиотека будет открыта все лето, - улыбнулась Марта, -  вы сможете брать книги.

Она оглядела своих учеников. Собрав стопку тетрадей, девушка ласково сказала: «В сентябре встретимся, дорогие мои».

-А вы в Бостон поедете, мисс Марта? - спросил кто-то. «На лето».

-Нет, - Марта поднялась и оправила свое простое, шерстяное, прикрытое холщовым передником платье, - я в городе остаюсь, милые. Тоже  буду работать. Хороших вам каникул.

Мальчики высыпали на прибранный школьный двор. Марта подошла к окну и посмотрела им вслед. Большинство бежали по домам сами, но нескольких ждали матери. Все эти дети были белокожими. Женщины, - ухоженные, в дорогих, шелковых платьях, с кружевными зонтиками, - болтали о чем-то, стоя в воротах школы. Марта хорошо их знала. Они жили в больших квартирах на Грейт-Джордж-стрит и Парк-Роу, у них были хорошие выезды, они проводили лето на Лонг-Айленде и в Саратоге. Их содержали сенаторы штата, богатые торговцы, и промышленники.

-Ты ведь тоже  такая, - горько подумала Марта. «Любовница, которая никогда не станет женой. Как мама. И даже если я ребенка рожу, - она вздохнула, - Тедди его не признает. Дэниел же не признал Ната, хотя обещал».

Марта присела на подоконник и помахала рукой расходившимся матерям: «Если я рожу - придется уйти из школы, и в церквях меня выступать больше не пустят. Такая косность, - она поморщилась и подперла рукой подбородок.

Она вспомнила ласковый голос Тедди: «Я приеду из Лондона в начале лета. Побуду с мамой, а потом, в сентябре, когда они отправятся обратно  - мы с тобой встретимся».

-Я буду работать, - Марта поболтала ногами в воздухе. Она лежала на меховой полости, жарко горел камин, за окном был слышен шум зимнего океана - Тедди увез ее на Лонг-Айленд.

-Я тоже буду, - он наклонился и стал целовать бронзовую, стройную спину. «Питер открывает  представительство «Клюге и Кроу», я должен подготовить все необходимые документы, съездить в Олбани, в сенат штата..., Я в городе два месяца проведу, а то и больше. И хватит уже, - Тедди ласково провел рукой по нежному бедру, - куплю квартиру. Надоело на постоялых дворах деньги тратить. Если хочешь...- он замялся,  и Марта помотала головой: «Не хочу. У меня хорошая комната, с отдельным входом. Даже сад есть, правда, маленький».

Она наотрез отказывалась принимать подарки - только книги. Тедди как-то  развел руками: «Мне же хочется тебя побаловать..., Хотя бы согласись на браслет, любовь моя».

Марта села в постели. Потянувшись за сигаркой, девушка ядовито ответила: «Как-то нескромно выступать перед швеями и прачками с бриллиантовым браслетом на руке, ты не находишь? Или учить их детей. У моей матери полные шкатулки драгоценностей, твой старший брат - щедрый человек, и что? Она, цветная, владеет гостиницей, куда не допускаются цветные. Я против этого лицемерия. Сам же помнишь, что было в Париже. Там, - вздохнула Марта, - там люди без предрассудков».