Сюртук был сшит из тонкой шерсти табачного цвета. Кремовый, шелковый галстук,-  украшен  сапфировой, под цвет глаз, булавкой. Запонки на белоснежной рубашке тоже были бриллиантовые.

-Мой сын ждет в коридоре, - сказал Питер, - я хочу закончить все, - он поискал слово, - формальности, -  прямо здесь.

Питер достал свое портмоне, крокодиловой кожи, с золотой монограммой. Глядя на невысокого, в потрепанном мундире коменданта,  он подумал: «Все же взятка. Надо осторожней».

Дитмар поднялся и плотнее закрыл дверь. Питер  услышал голос жены:

-Можно ведь под чужим паспортом поехать, милый. Я могу и тебе, и Майклу нужные бумаги выписать.

Он тогда развел руками: «Мы ничего противозаконного не делаем. Просто хотим увидеть заключенного, вот и все. И потом, - он потер гладко выбритый подбородок, - в Германии я должен быть со своими документами. Я  там сделку заключаю, как представитель..., -   Питер осекся.

Марта отодвинулась, - они сидели на диване в кабинете, - и зорко посмотрела на мужа.

-Потом расскажу, как вернусь, - успокоил ее Питер и добавил про себя: «Если все получится, конечно».

-Это вексель, - Питер протянул коменданту бумагу, - господина Больце, в Ревеле. Торговый дом «Больце и сыновья». Выписан на предъявителя, - Питер усмехнулся, - ваше имя нигде не фигурирует. А это, - он вытащил из кармана сюртука бархатный мешочек, - задаток.

Дитмар посмотрел на сумму в векселе. Вытерев лысину,майор принял мешочек. Он лег в ладонь приятной тяжестью.

-То крыло открыто, - сказал комендант, убрав золото в ящик стола, - заключенный там один. У меня их всего дюжина, старики. О них уже и забыли все. Сподвижники бунтовщика Пугачева.

-Забыли...- медленно протянул Питер.

-Это будет стоить гораздо дороже, - предупредил его Дитмар, - и займет больше времени.

Питер посмотрел на его засаленный мундир, и поднял бровь: «Мы никуда не торопимся,  у вас есть постоялый двор. Это не мне решать, в любом случае. Сколько у нас есть времени? - поинтересовался он, щелкнув крышкой золотого брегета.

-До вечерней поверки, - развел руками Дитмар, - сами понимаете, дисциплина...

Питер вышел в пустынный, низкий коридор. Подойдя к сыну, - Майкл стоял к нему спиной, разглядывая грязный, запущенный двор крепости,  Питер обнял его.

-Иди, мой хороший, - шепнул мужчина. «Там открыто. И помни, я сделаю все для того, чтобы твой отец оказался на свободе».

-Спасибо, папа, - так и не поворачиваясь, сказал Майкл. Он медленно пошел к распахнутой, тяжелой, кованой двери, что вела в тюремное крыло.

Питер перекрестил его напоследок. Вернувшись в кабинет, прикрыв своим рединготом старое, в подозрительных пятнах кресло, он сказал: «Я здесь подожду, с вашего разрешения».

Дитмар любезно распахнул шкатулку для сигар, но Питер покачал головой: «Благодарю вас, я не курю».

-Может быть, я велю принести кофе, герр Кроу? - осведомился майор.

-Представляю, какие у него тут помои варят, - вздохнул Питер и кивнул: «Спасибо, с большим удовольствием».

-Обед? - все не отставал комендант.

Питер усмехнулся: «Потом я в Ревеле желудок лечить буду». Он ласково  ответил: «Я перекусил на постоялом дворе, герр комендант».

Питер вынул из кармана редингота сложенную «Wiener Zeitung» - он купил газету в Ревеле. Вздохнув,  мужчина посмотрел на дату.

-Двухнедельной давности, - понял он. «Ничего другого там не было, что же делать?»

-Что пишут о генерале Бонапарте, герр Кроу? - поинтересовался комендант, закуривая.

-Кроме того, что он стал первым Консулом, - Питер пробежал глазами передовицу, - больше ничего. Герр Джордж Вашингтон умер, в Америке. Генерал Наполеон установил во Франции десятидневный траур, в знак скорби..., В Париже, по его же приказу, открывается национальный банк..., Вот еще, - Питер улыбнулся, - опубликовали первое научное описание утконоса…

-Это кто еще? - удивился комендант.

-Посмотрите, вот рисунок, - Питер передал ему газету, - животное из Австралии.

-Господи, - Дитмар перекрестился, - какая дрянь. Еще ночью привидится. Вот и кофе, - привстал он. Питер, вдохнув запах гари, обреченно принял старую, из потускневшего серебра, помятую чашку.

Майкл остановился у полуоткрытой двери камеры и сжал медальон в кармане сюртука. Он вспомнил, как отец рассказывал ему о смерти матери. Выдохнув, мужчина шагнул через порог. Заключенный, что лежал на старой, деревянной койке, повернулся и посмотрел на него. У него были темные, побитые сединой волосы, и такая же борода. Смуглое лицо было изуродовано старыми клеймами, на месте вырванных ноздрей Майкл увидел шрамы.

-Ему сорок восемь, - вспомнил Майкл, - папин ровесник.

-Глаза, - подумал Салават, поднимаясь с койки, - ее глаза. Господи, Аллах милостив, может быть, она жива, может быть, я ее сейчас увижу...

Юноша был невысокий, легкий, со смуглым, красивым, серьезным лицом. «На меня похож, - понял Салават, - я таким был, когда мы с Мариам встретились».

-Папа, - тихо сказал Майкл, - здравствуй, папа....

Они сидели на койке, и, Салават, выслушав юношу, обняв его, улыбнулся: «Русский у тебя хороший. Значит, Михаилом она тебя назвала, как брата ее младшего, как отца...»

-Я учил, - Майкл вытер слезы с лица, - с самого детства, папа. Я, хоть маму и не помню, но мой отец..., - он вдруг замялся. Салават ласково  продолжил: «Отец, отец. Как в Коране сказано: «Клянусь Своим величием, райские сады станут обязательными для того, кто поможет избавиться от плача Моему рабу, в детстве потерявшему отца и мать», - он вздохнул: «Ты ведь меня не знал, сыночек. Человек, что тебя воспитал, выучил, вырастил, -  он,  конечно, отец твой».

-Он и хотел, чтобы я русский знал, - Майкл взял руку отца и прижался к ней щекой. «Он меня сюда привез. Его Петр Михайлович зовут, если по-русски. А нашел тебя, папа, Федор Петрович Воронцов-Вельяминов, мамы первый муж.

-Жив, значит, он, - Салават почувствовал тепло в сердце: «Мариам, мама твоя, она его очень любила, говорила - достойный он человек».

-Он женат, - Майкл все не отпускал смуглую, сильную руку с твердой ладонью, - и тоже - сироту они с женой растят, и у них свой сын есть...

-А ты? - спросил его отец, усмехаясь. «Тебе двадцать пять, я помню. Внуков-то нет еще у меня?»

Майкл покраснел. Салават серьезно сказал: «Надо, чтобы были. Или не встретил еще ту, что по душе тебе пришлась?»

Майкл посмотрел в темные глаза отца: «Встретил. Но я не знаю, как...»

-Ты расскажи мне, - ласково попросил Салават. «Может, и посоветую что-нибудь».

Он слушал сына и думал: «Совсем большой мальчик. Инженер, как Мариам первый муж. Аллах, упокой ее в садах райских, любовь мою, храни ее душу. Дай мне с ней увидеться, как призовешь меня на суд Божий».

Салават, наконец, коснулся руки сына: «Вот и скажи ей все это. Я в твою мать влюбился сразу, как увидел ее, там, на Итиле. И на следующий день все сказал. Зачем тянуть? Заживете семьей, внуки у меня будут…,  Правда, я их не увижу, - Салават посмотрел на золотой медальон, что лежал в ладони сына: «Знаешь, что там написано?»

Майкл кивнул: «Это ты маме перед свадьбой подарил, у магометан так положено. «Ты любовь моего сердца и моей жизни, да хранит тебя Аллах, Мариам». Я немножко знаю арабский, папа».

Салават погладил его по щеке: «Береги его, медальон, пусть у тебя в семье будет. Видишь, как получилось, - он обвел рукой камеру, - я здесь и умру...»

-Папа, - Майкл посмотрел на него, - мы ведь можем…,- он выдохнул и закончил: «Увезти тебя отсюда...»

Салават покачал головой: «Я, милый мой, долго не протяну. А так, - он помедлил, - я закрою глаза, и вижу перед собой Итиль, горы..., Песни складываю, - он привлек сына к себе: «А ты будь счастлив, милый мой. И женись на Марье своей, обязательно. Позови мне отца своего, я ему скажу кое-что».

-Сейчас, папа - кивнул Майкл. Он просто посидел, прижавшись ко все еще сильному плечу отца, чувствуя его тепло.