Питер похолодел: "Так вот почему она мне написала. Девочка, бедная моя, как ей было больно, как одиноко. Господи, если бы я знал, я бы не дал ей уехать, я бы поговорил с Тео…"

— Так вот, — Марта прикурила от свечи, — непонятно, что в тот раз было, но сейчас Бойер велел ей лежать, как только об этом услышал. Он, — женщина вздохнула, — наверное, разрешит ее перевезти в деревню, но не дальше. Родит, в июле, и забирай ее в Лондон, на здоровье. Ее и малыша.

Питер все стоял. Марта увидела, как сжимается его рука. "Этот…, человек, — наконец, спросил Питер, — он не будет мешать нашим планам?"

— Не будет, — Марта выдохнула дым. "Он вообще больше не появится на набережной Августинок. Лучше бы, конечно, Жанну и, правда — в деревню отправить, вот только как ты…"

— Я все устрою, — уверенно сказал Питер. Он улыбнулся — как всегда, когда все в его голове становилось ясным и понятным, и не оставалось больше сомнений.

— И что сомневаться, — хмыкнул. "Я люблю Жанну. Она сделала ошибку, это с каждым может случиться. Ничего страшного, теперь она со мной, и все будет хорошо. И она тоже меня любит, мы просто недолго друг друга знали. А сейчас все будет как надо".

— Я сниму дом, — Питер решительно прошел к столу и допил свой кофе. "Где-нибудь, за городом. Буду ездить в Лондон, если понадобится, а так, — он усмехнулся, — ты же слышала — все бумаги мне меньше, чем за сутки доставят. Я на рю Жакоб, в посольство, — Питер подхватил со стула папку испанской кожи, — в посольство, а потом, — он обернулся на пороге, и счастливо рассмеялся — к Жанне.

Марта услышала, как он напевает что-то, спускаясь по лестнице. Она выглянула на балкон — Питер шел, высоко подняв каштановую голову. Солнце ненадолго вышло из-за туч. Марта, подняв руку — перекрестила его прямую спину.

Элиза поправила на белокурой голове венок из роз. Девочка ахнула, заглянув в гостиную: "Тетя Жанна, вы такая красивая!"

Она сидела в кресле у окна — в изящном, кремового шелка платье, с букетом в руках. Жанна обернулась. Завидев Марту, что стояла за дочерью, она улыбнулась: "Уже сейчас, да?"

— Элиза, — велела Марта девочке, — сходи к тете Тео. Может быть, ей помощь нужна.

Та, подпрыгивая, убежала. Марта, наклонившись, поцеловала теплый лоб. "Все будет хорошо, — уверенно сказала женщина. "Дом Питер в Венсенне снял, отличный, с мебелью. Тео с вами слугами поделится. Езжайте туда и живите спокойно, а рожать тут будешь, Бойер только следующей осенью в Вену собирается. А если Питеру в Лондон понадобится — я тебе помогу, или Констанца. Не волнуйся".

Жанна положила букет на колени и обняла Марту. "Спасибо, — шепнула она. "Спасибо, спасибо вам".

Она вспомнила скрип двери и его тихий голос: "Жанна…"

Питер стоял, глядя на нее. Женщина подумала: "Синяки…, Они же не сошли еще, и ссадина эта, на щеке. Как он на меня смотрит — так же, как тогда, в Лондоне, будто никого другого на свете нет. Господи, неужели — все можно вернуть, и мы будем вместе, навсегда? Не верю, нет, не бывает такого…"

Он опустился на колени перед ее креслом и взял ее руки: "Поверь, любовь моя. Не надо, не надо ни о чем вспоминать — мы теперь одно целое, ты и я. И наши дети — Майкл и маленький, — Питер ласково улыбнулся, подняв глаза. Жанна потянулась и поцеловала его — сильно, отчаянно, как тогда, летним вечером, в Лондоне, казалось, жизнь назад.

От нее пахло фиалками. Питер, обняв ее, шепнул: "Не вставай. Ты у меня теперь будешь лежать, сидеть, и все. И ни о чем не беспокойся, пожалуйста, — он улыбнулся, целуя ее ладонь, каждый палец, каждую заживающую царапину.

В дверь легонько постучали. Тео, вместе с Элизой заходя в гостиную, весело сказала: "Вот и подружки невесты!". Она была в роскошном, темного золота, отделанном светлым кружевом платье. Марта, смешливо подумала: "Бедный Теодор. Она же, и правда, как солнце — ослепляет, если долго смотреть".

Элиза расправила свои пышные юбки. Покачав на руке корзинку, девочка лукаво улыбнулась: "У меня тут розы, тетя Жанна, и пакетик с рисом. После венчания я вас обсыплю, так и знайте. А где дядя Питер нашел англиканского священника? — поинтересовалась девочка.

— В посольстве, — отозвалась Марта. "Тетя Жанна получила особое разрешение на венчание от парижского епископа — она же католичка. Это все дядя Питер устроил".

Дверь открылась. Констанца — в светлом парике и платье голубого шелка, улыбнулась: "Жанна, мужчины уже в передней".

Питер оправил изящный, темно-серый сюртук. Проведя ладонью по волосам, он внезапно положил руку на галстук. Крестик был там. Он, прошептав что-то, повернувшись к священнику, сказал: "Я готов". Федор посмотрел на кольцо, что лежало у него на ладони — с большой, голубовато-серой жемчужиной, окруженной бриллиантами, и вспомнил:

— К слезам. Ерунда, все у них хорошо будет. Питер на нее надышаться не может. Поживут тут до лета, уедут в Англию и не вспомнят больше об этом Робеспьере. Хоть бы он себе голову сломал, вместе с Маратом, дружком своим. Меня тоже в этот клуб приглашали, что в Версале собирается, но я им сразу сказал — я ученый, а не политик, оставьте меня в покое.

Питер увидел ее глаза — большие, устремленные на него, в темных, длинных ресницах. Пройдя в гостиную, он встал рядом с ее креслом: "Мы готовы, святой отец".

И все время, пока священник говорил знакомые слова, пока он помогал Жанне опуститься на колени, и потом осторожно устраивал ее в кресле, когда он надевал кольцо на тонкий палец, пока Элиза разбрасывала рис и все, смеясь, поздравляли их — Питер не видел ничего, кроме ее взгляда. Он слышал только нежный голос Жанны, и не чувствовал ничего, кроме прикосновения ее розовых, сладких губ.

Обед был накрыт в столовой. Питер, набрав полный поднос еды, сказал Марте: "Мы с Жанной в спальне перекусим, скоро уже и карета приедет. Я потом вернусь, помогу Тео вещи складывать". Она только кивнула. Отпив шампанского из хрустального бокала, Марта шепнула Питеру: "Насчет письма, что Жанна ему написала — Робеспьер его выбросил, мы проверили. Да и не нужен ему этот ребенок, так что забудьте о месье Максимилиане, он вам не препятствие".

— Уже забыли, — рассмеялся Питер. Выходя из столовой, придерживая одной рукой поднос, он услышал тихий голос: "Давайте, я вам помогу, месье Кроу. Я Франсуа, — в серых глазах мужчины заиграла усмешка. "Вы меня с братом перепутали, как первый раз сюда пришли".

— И немудрено, — усмехнулся Питер.

Охранник помолчал и, держа в руках поднос, прислонился к стене: "Мы десять лет у мадемуазель Бенджаман работаем, месье Кроу. Наш отец знавал батюшку мадемуазель Жанны. Я вижу, вам можно доверять, — он улыбнулся. "Так что я за нее спокоен, за мадам Кроу".

— Спасибо, — кивнул Питер. Франсуа, добавил: "Я там попросил ребят за вашим венсенским особняком присматривать, так, что все будет в порядке".

— Я и не сомневался, — подмигнул ему Питер. Забрав поднос, он закрыл за собой дверь спальни.

— Паштет, — сказал он, садясь на кровать, — устрицы, лосось, и еще много всего. Сейчас поедим, а потом за нами приедет карета. Тебя в кресле вниз отнесут, любовь моя.

Жанна полусидела, опираясь на кружевные подушки. Она ласково улыбнулась. Питер, взяв украшенную кольцом руку, поднес ее к губам: "И вправду, благ ко мне Господь, и нечего мне больше желать".

— Бойер, когда меня осматривал вчера, — Жанна покраснела, — сказал, что к Рождеству мне разрешит и вставать, и гулять. Дитя уже окрепнет, можно будет не бояться…, - она вздохнула и Питер уверенно сказал:

— Все будет хорошо. Устроим деревенское Рождество — я привезу Майкла. Тедди приедет, на каникулы, Изабелла и Джованни, с детьми, — они Констанцу хотят навестить, Тео, Теодор, Марта с Джоном и Элизой — все у нас соберутся. Будет весело, — рассмеялся он.