- Вы проходите, Питер, — посоветовал человек. «Вина хотите?»

— Спасибо, — ехидно сказал Петя. «Я, между прочим, собирался отвезти эти бутылки в Лондон — но, видимо, теперь не получится».

— Не получится, — грустно согласился гость и наполнил бокал. «Меня зовут Джон».

— Редкое имя, — не удержался Воронцов. «Так что же у вас случилось, Джон, что вы взламываете двери в комнаты чужих людей посреди ночи?».

— Я не взламывал, — лениво ответил Джон и бросил на стол связку ключей. «Один из слуг работает на Паоло Орсини. Остальное довольно неинтересно».

Петя побледнел.

— Я бы на вашем месте не посылал уши наемных убийц тем, кто их нанял. Особенно если речь идет о кондотьере Орсини. Я удивляюсь, как вы еще не погибли, Питер, — мужчина озабоченно покачал головой.

— Я вообще живучий, — грубо ответил Воронцов.

— Это мы тоже знаем, — Джон помолчал. «Это хорошее качество, полезное. Так вот о чем я?

Смотрю, вы новеллы синьора Бокаччо любите? — гость повертел маленькую книжку.

— Завлекательно, конечно, но я бы вам посоветовал приняться за этот труд, — мужчина протянул Петру «Государя» Макиавелли.

— Я читал, — зевнув, сказал, Воронцов. «Бокаччо интересней»

— Это, смотря для чего, — хмыкнул Джон. «Я, собственно, Питер, пришел поговорить о работе».

— У меня есть работа, — Петя откинулся на спинку кресла и взял бокал с вином.

— Вот вы сейчас выпьете, — наставительно сказал мужчина, — а вино разливал я. Вы на меня в это время не смотрели. Уверены, что хотите пить?

Петя осушил бокал одним глотком.

— Ну-ну, — усмехнулся Джон. «Все мы такими были. Вам сколько лет? Двадцать три исполнилось? Прекрасный возраст».

— Для чего? — поинтересовался Петя.

— Для, — скажем так, — некоторых поручений. Вы же с детства хорошо знаете Европу. На скольких языках говорите?

— Итальянский, французский, немецкий. Испанский — могу объясниться. Ну и… — Петя не закончил.

— Ну, туда вы не поедете пока — рассмеялся Джон. «Испанский нам от вас тоже не нужен — для этого, например, есть ваш старший брат».

Воронцов похолодел.

— Он сейчас очень хорошо поработал в Новой Андалусии, кстати, — Джон налил еще вина.

«Впрочем, он с нами давно, еще с Танжера».

— Танжера? Вы хотите сказать, что…? — Петя прервался, и, даже не глядя, выпил полбокала.

— Нет, нет, — мужчина улыбнулся. «Я, скажем так, только немного помог. Мне очень жаль, что все закончилось так печально — она была прекрасная девушка, прекрасная. Так вот, — он помолчал.

— Торговлю вас бросать пока никто не просит, наоборот, — это очень хорошее прикрытие.

Языки вы знаете, везде вхожи, можете говорить как со слугами, так и с королями.

— Правда, Питер, ну что вы — так всю жизнь и собираетесь провести над цифрами? У вас и так уже столько денег, что хватит и вашим внукам, — Джон улыбнулся.

— Если я приму ваше предложение, — мрачно сказал Петя, — вряд ли их увижу, этих внуков.

— Молодежи свойственно все преувеличивать, — рассмеялся разведчик. «У меня, например, уже двое. Внучки, правда. Надо просто не лезть на рожон, а спокойно работать».

— А как показало ваше московское путешествие, — Джон помедлил, — вы — человек смелый. Вы неосторожный пока немного, но это пройдет. И поверьте, — он внезапно наклонился к Пете, — я очень сочувствую вашей потере.

— Спасибо, — сказал Петя, глядя в ночное, черное окно.

Она приходила редко — самыми глубокими, самыми одинокими ночами. В конце концов, он смирился и просто ждал ее появления. Она ложилась рядом, — маленькая, легкая, смешно терлась о его плечо, — будто котенок, и брала его руку в свои пальцы.

Ничего не было. Это раньше, — на Поморье, на зимовке, — он просыпался с мучительной болью, тяжело дыша, ощущая ее тело у себя в руках, и до крови кусал губы. Сейчас она просто была рядом — тенью, легким вздохом, шепотом, а на рассвете исчезала .

— Что я должен делать? — повернулся юноша к гостю.

Воронцов внимательно слушал все, что ему говорили. Он, было, потянулся за пером, но Джон только покачал головой.

— Понятно, — наконец, сказал Петя. «Но это будет нелегко»

— А легкости, Питер, — юноша похолодел, — вроде и не был этот незаметный человечек похож на Аникея Строганова, но металл в его голосе звучал такой же, — ее ведь никто не обещал.

— Но я уже сказал, что уезжаю, — вдруг вспомнил Петя.

— А вы и уедете. В Рим, — ответил разведчик. «Сходите на прием к герцогине, потом езжайте в Геную, застрахуйте ваши ткани, а оттуда — отправитесь на юг. Вы мне сейчас нужны при папском дворе».

Он достал из кармана связку бумаг.

— Вот ваши рекомендательные письма. Вы у нас теперь тайный католик, кстати, и горячий сторонник Марии Стюарт. Советую освежить в памяти латынь.

— Спасибо, — ответил Петя, — я ее и не забывал. Только вот я англиканин.

— Мальчик, — рассмеялся Джон, — если я тебя отправлю в Стамбул, ты у меня и турком станешь.

— А можете? — поинтересовался Петя.

— Что могу? — не понял разведчик.

— Отправить в Стамбул, — юноша улыбнулся.

— Могу, но не буду, — ехидно ответил разведчик, поднимаясь. «Вы мне здесь нужнее».

— Да, и еще — о дамах, — Джон обернулся, уже с порога. «Забудь о ней, — ты знаешь, о ком я говорю, — раз и навсегда. И чтобы более никаких там Маргарит, или еще кого-нибудь».

Петя побледнел — про Маргариту знали только он и сама Маргарита. По крайней мере, он так думал.

Гость усмехнулся. «Не думаю, что герцог Гиз обрадуется, узнав о маленьком парижском приключении его невесты».

— Нет, — жестко ответил Воронцов. «Даже не просите. Больше никого не будет — это я вам могу обещать, но ее я не оставлю».

Джон посмотрел на него — с жалостью. «Мальчик, — он помолчал, — если бы ты знал, сколько хороших людей погибло из-за страсти».

Петя вспомнил, как горела единая свеча в маленьком окошке под самой крышей, как нежны были ее губы, и тих, едва слышен шепот: «Милый мой…»

— Знаю, — тихо сказал Воронцов и добавил: «Она все равно будет моей — не сейчас, так позже».

— Где мои двадцать три года, — тяжело вздохнул Джон. «Хорошо, только будьте осторожны, и хватит чужих жен или невест, понятно? — закончил разведчик. «Я не хочу, чтобы вас проткнул шпагой ревнивый муж. Лучше ходите к шлюхам».

— Я не люблю шлюх, — тихо ответил Петя. «И кроме нее, мне никто не нужен».

Джон закатил глаза. «Вот же упрямая у вас семейка. Ладно, счастливо оставаться, Питер.

Как меня найти — вы знаете. В случае чего-то срочного — связь через Джованни, я вам о нем говорил».

Петя угрюмо кивнул, не поднимая глаз. Когда он посмотрел на дверь, гостя уже не было — даже половицы не заскрипели.

Окна виллы дель Поджио, резиденции герцогини Изабеллы Медичи, были открыты в теплую августовскую ночь. Из сада пахло какими-то сладкими цветами — так, что кружилась голова.

Дамы обмахивались вышитыми веерами, похожими на перья невиданных птиц.

— Синьор Пьетро, а правда, что вы убили белого медведя? — глаза дам — голубые, серые, карие, — обратились на него.

— Трех, — лениво сказал Петя, рассматривая свои аккуратно отполированные ногти.

Дамы ахнули — в один голос.

Петя вдруг вспомнил слова покойного Василия: «Потом бабам рассказывать будешь — они тебе сразу дадут».

— А что случилось с вашей рукой? — спросила наиболее смелая, рыжеволосая Леонора ди Толедо, невеста младшего сына герцога Медичи.

— Я отморозил себе пальцы, спасая товарища, и потом отрезал их кинжалом. Сам, — Воронцов посмотрел на дам и понял, что дальше можно и не продолжать — любая из них была готова на все и прямо сейчас.

— Святая Мадонна! — женщины чуть было не упали в обморок. «А вам было больно?»

— Не так больно, синьоры, как покидать вас, — поднял он красивую бровь.

— Но, поскольку боли я предпочитаю удовольствия, — тут некоторые дамы покраснели, — то я решил пока остаться в Италии. Съезжу по делам на юг, а потом вернусь, — Петя улыбнулся.