Мои руки остановились.

– Редко встречаются собаки, которые обожали бы ветлечебницы. Там с ними делают много неприятного, а у собак хорошая память. Многие начинают упираться, когда им только предлагают пойти в сторону ветеринарки. Конечно, бывают случаи, когда собаки не возражают благодаря проделанной хозяином работе. Но чтобы обожали, такого я не слышал. Поэтому в нашем случае у меня с самого начала что-то не состыковывалось.

– В каком смысле? – Я оглянулась, но Эдзоэ стоял ко мне спиной, и выражения его лица не было видно.

– Я поменял тактику, проигнорировав все, что он сказал, и тогда мне в голову пришло это место. Неподалеку от моря, к югу от города.

– Хочешь сказать, что Такая тебе наврал? – спросила я, и с губ Эдзоэ слетел длинный вздох. Мрачный, до сих пор я такого ни разу не слышала.

– Могу ли я понять людей, – пробормотал он, практически не разжимая губ, а затем сказал еще более удивительные слова: – В любом случае парень-затворник по соседству, скорее всего, не убийца.

У меня похолодело в груди. Шум дождя слышался где-то вдали.

– Откуда ты про это знаешь?

– После того как закончил запись, я заглянул в собачью конуру во дворе. Там я нашел это самое полотенце и собирался спросить у Такая, могу ли взять его. Я подошел поближе и услышал продолжение разговора, который прервала бабка.

– И о чем они говорили?

– Что соседский паренек-затворник, возможно, и есть преступник, который убил родителей Такая. Что он приходил жаловаться на лай собаки, что пытался с ножом пролезть во двор.

– …А что еще?

На мгновение силуэт Эдзоэ застыл, но вскоре он слегка покачал головой.

– Ничего.

Может быть, это было правдой, а может, он солгал. Прежде чем я как-то отреагировала на его слова, Эдзоэ оглянулся и посмотрел на ждавшего его на входе в трубу Ёсиоку.

– Надо помассировать ему лапы.

Затем повернулся ко мне спиной и вылез из трубы. Они пошли вместе с Ёсиокой под дождем. «Вот поэтому я и не люблю людей», – послышалось тихое бормотание.

Я открыла дверь своей квартиры около двух часов спустя. Вся мокрая, миновала темный коридор и вошла в столовую. Подошла к стене и встала перед календарем с кружками трех цветов. Подождала, когда во мне появится достаточно смелости.

Сразу после того как Эдзоэ ушел, мне позвонил Яэда. Я ответила в темной водоотводной трубе – и сразу же услышала о том, что дело раскрыто.

– Мы попали в яблочко.

По подозрению в убийстве супругов Кидзаки был арестован их сын, Такая.

– Он так заврался, что мы быстро его раскололи. Но я и не думал, что это дело затянется.

Затем Яэда рассказал о фактах, которые ему удалось выяснить.

Вечером того дня, когда было совершено преступление, Такая Кидзаки сказал, что обнаружил тела своих родителей, придя домой после работы. Что он купил в комбини неподалеку от дома журнал об автомобилях, а когда вернулся домой, его отец и мать были мертвы, и он сообщил об этом в полицию. Но Яэда уточнил в компании, где работал Такая, что тот закончил работу в половине седьмого вечера, то есть примерно за три часа до того, как он обратился в полицию. От дома до компании – полчаса на автобусе, время не сходилось.

Кроме того, поступила информация от свидетелей. Около восьми часов вечера на побережье видели человека, похожего на Такая. Это было время между совершением преступления и обращением в полицию.

– Вчера во второй половине дня мы проверили морское дно поблизости – и нашли нож.

Отпечатков пальцев на нем не было, но обнаружили немного следов крови жертв. Яэда как будто невзначай показал этот нож бабушке, которая приехала помочь Такая. И она сказала, что он похож на нож, которым пользовались в семье Кидзаки. Ее попросили проверить наличие ножей в подставке на кухне. И хотя Такая говорил, что все ножи на месте, одного из них не хватало.

– В процессе разговора бабушка осознала, что в деле может быть замешан ее внук, и прекратила общение.

Но уже на тот момент Яэда расспросил ее подруг по хоровому кружку, и у него были свидетельства. Около полугода назад ее сын с женой советовались с ней по поводу Такая и переживали за него. Что они думали: он будет заниматься наукой, а парень взял и поступил на работу в обычную компанию. Они пытались его переубедить, но он их совершенно не слушал и агрессивно реагировал на их слова. Может быть, причиной тому был стресс на работе, но Такая стал по ночам дико избивать Буццати, который был ему как брат.

– Сегодня утром первым делом я привел Такая в участок, он не сопротивлялся и раскололся. Что в тот вечер, как только он пришел с работы, сразу же зарезал родителей ножом, а потом пошел и выбросил в море орудие убийства.

В показаниях Такая правдой было только то, что до того, как сообщить в полицию, он сходил в комбини и купил там автомобильный журнал.

– Он надеялся купить машину на страховку жизни родителей.

Вот и вся информация об аресте Такая Кидзаки.

– А что с пропавшей собакой? – спросила я, глядя на тело Буццати, лежащее передо мной.

– После убийства родителей собака громко лаяла, Такая подумал, что это плохо, и ударил ее ножом. Собака выпрыгнула из открытого окна во двор и убежала. Ее, кстати, так до сих пор и не нашли.

Наверное, Такая рассказывал полицейским и Эдзоэ, что собаку можно найти в лесу или около ветеринарной клиники, поскольку боялся, что ее могут обнаружить. Совершенно точно он дал записать Эдзоэ свой голос, потому что был уверен: собака его боится. Если Буццати найдут и он вернется, пес может лаять и набрасываться на Такая. И тогда полиция начнет его подозревать. Поэтому Такая указал на места, которые были прямо противоположны тем, где Буццати гулял с его родителями. Он и не думал, что его подозревают, поэтому и намолотил такую детскую ложь.

– Господин Яэда… у вас, значит, были припасены важные улики.

Так всегда. Этот дядька всегда скрывает то, что у него есть. К тому же в этом случае я непосредственно не связана с расследованием, так что у него нет никаких обязательств что-то мне сообщать.

– Я тоже должна вам кое-что сообщить… – Я сказала, что прямо сейчас случайно нашла тело Буццати.

– Вот как? Это хорошо. Если на теле собаки остались какие-либо улики, они могут пригодиться при выдвижении обвинения Такая Кидзаки. Сейчас отправлю к тебе людей. Ты где?

Я объяснила свое месторасположение. Яэда вызвал наряд полиции, находящийся неподалеку, и внезапно замолчал. Я с легкостью могла догадаться, что он не решается мне сказать и что именно скрывает.

– Ты и вправду нашла собаку случайно? – спросил он сдавленным голосом. – Онода, ты… случаем, не сама ее разыскивала?

– С чего вы взяли? – переспросила я.

Опять наступила пауза: он подыскивал слова, но в итоге так ничего и не сказал. Я сбросила вызов и вышла из трубы, не дожидаясь следственной группы. После этого долго бродила под дождем, никак не решаясь пойти домой.

…Мокрая до нитки, я застыла перед календарем в столовой, ожидая, пока в моей груди появится решимость. Хотя я знала: сколько бы ни прошло времени, решимости во мне не прибавится.

На втором этаже заскрипел пол. Послышалось, как тихо открывается дверь. Но оттуда никто не вышел. Через некоторое время дверь снова закрылась. В груди моей так и не появилось достаточной решимости. Однако я все равно отошла от стены, шевеля не слушавшимися меня ногами. Вышла из столовой и поднялась по лестнице на второй этаж. Встала перед дверью, за которой ничего не было слышно. Внутри меня непрерывно прокручивалось имя, но я не могла его произнести.

– Входи уже.

Голос за дверью опередил меня. Сколько времени прошло с тех пор, как сын так обращался ко мне, голосом? Пять дней назад я услышала его голос, когда он отвечал на вопросы Яэды. После этого, что бы я его ни спрашивала, он не отвечал мне – сидел, запершись в своей комнате, как обычно.

Я вытянула вперед дрожащую руку и, бессмысленно постучав в дверь, взялась за ручку. Открыв ее, увидела Кэйскэ: он сидел на полу перед компьютером, по-турецки сложив ноги. Сын пристально сквозь очки посмотрел на меня, промокшую с головы до ног.