– Мы пришли к…

Я собиралась назвать имя Эллен, когда заметила Лили, которая стояла прямо перед входом в, видимо, кухню. Через пару секунд она повернулась к нам.

Если ее и удивило мое появление, то она ничем себя не выдала.

– Ты следила за мной? – В ее глазах промелькнули ярко выраженные эмоции, как будто я сказала ей, что она не может оставить меня, а она ответила, что с этого момента будет делать все, что ей вздумается.

– Я понятия не имела, что ты будешь здесь.

Лили не стала объяснять мне, зачем пришла. Вместо этого она повернулась к кухне и крикнула:

– У вас гости!

Я услышала, как кто-то хмыкнул. Затем послышался скрежет стула по линолеуму, и через несколько секунд в коридор следом за Лили вошла сестра-близнец моей бабушки.

– Забавно, – сказала она таким тоном, словно на самом деле это было не так. – Не помню, чтобы приглашала вас, – она выразительно посмотрела на Лили. – Или тебя.

– Благодарю, что согласились поговорить со мной, – сказала ей Лили. Сейчас она снова была похожа на себя прежнюю.

О чем они говорили?

Эллен не ответила ей, но и не хмыкнула.

Лили снова повернулась к нам, а потом молча подошла к входной двери и встала рядом с девочкой.

– Это Макайла, наша троюродная сестра.

– Это значит, что наши мамы – двоюродные сестры, – сообщила мне Макайла.

У Эллен было шестеро детей. Кто знает, сколько детей было у них.

– Было приятно познакомиться с тобой, – сказала ей Лили торжественным тоном человека, который благодарит за гостеприимство саму королеву. – Но думаю, мне пора.

Лили перевела взгляд с меня на Сэди-Грэйс:

– Есть новости от «Белых перчаток»?

Несмотря на усталость, Сэди-Грэйс смогла улыбнуться и кивнула.

– Ты тоже получила сообщение? – спросила она. – Это будет так весело!

Сэди-Грэйс была в восторге. Лили нет. Она была недовольна, но, по крайней мере, не страдала. Больше нет. Я пока не могла понять, что именно это означало.

– Я хочу, чтобы ты пообещала, что пойдешь на посвящение сегодня вечером, – сказала Лили Сэди-Грэйс, потом посмотрела на меня. – Обе пообещайте.

Я сдержалась и не спросила, почему ее это так волновало, раз она все равно решила уехать, и, после того как Сэди-Грэйс дала свое обещание, коротко кивнула Лили.

– Тебе стоит попробовать лимонад, – сказала Лили Сэди-Грэйс, возвращаясь к пустой болтовне. – Он не слишком сладкий.

На мгновение воцарилась тишина, а затем Лили повернулась ко мне:

– Еще увидимся, Сойер.

Я смотрела ей вслед. Когда она дошла до конца подъездной аллеи, я наконец вспомнила, где нахожусь и зачем сюда приехала.

– Чего хотела Лили? – спросила я у Эллен.

– Узнать кое-что из нашей семейной истории, – Эллен опустила руки. – А чего хочешь ты?

Это было не праздное любопытство. Это был вызов.

– У нас есть несколько вопросов.

– У нас? – Эллен перевела взгляд с меня на Сэди-Грэйс, затем обратно. – Что в вашей последней поездке сюда навело вас на мысль, что мне нравится отвечать на вопросы?

Сэди-Грэйс – даже уставшая Сэди-Грэйс – не знала, когда лучше не стоит проявлять оптимизм.

– Вы подарили нам Оди, – жизнерадостно заметила она. – Мы назвали малыша Одюбоном [44]. Папа любит наблюдать за птицами не меньше, чем за насекомыми, а Грир запретила ему давать ребенку букашечье имя. Хотите, я покажу вам фото…

– Нет, – оборвала ее Эллен. – Так не бывает, девочка. Ты не должна была сюда возвращаться.

– Мы здесь не из-за ребенка, – сказала я и сделала паузу. – По крайней мере, не из-за этого ребенка.

Оказалось, что малышка Макайла была настоящим чертовым экспертом в том, чтобы вовремя убраться с глаз. Шестое чувство подсказывало мне, что сейчас Эллен больше всего на свете хотела отправить нас вслед за Лили, но вместо этого снова скрылась на кухне.

– Ну, вы идете или нет?

Я пошла. При других обстоятельствах я бы удивилась, почему ее акцент усилился на середине предложения, но сейчас мне нужно было сосредоточиться.

– Почти двадцать лет назад девушка по имени Ана Гутьеррес забеременела, – я перешла сразу к делу.

Эллен никак не отреагировала на имя Аны.

– Сядь, – приказала она.

Сэди-Грэйс, напуганная тоном Эллен, хотела плюхнуться там же, где стояла, но я схватила ее за локоть и подтолкнула к кухонному столу. Он был сделан из светлого дерева и покрыт старыми пятнами, ржавые круги въелись в столешницу.

Прямо как дома.

Я села на стул, прислоненный спинкой к стене. Сэди-Грэйс села напротив двери. Со своего места я могла видеть коридор за ее спиной и остальную часть кухни, где Эллен сейчас наливала лимонад из белого пластикового кувшина. Все здесь было старым и не сочеталось по цвету, но сияло чистотой.

Эллен поставила перед каждой из нас по стакану:

– Пейте.

Мы с Сэди-Грэйс выпили лимонад, и я вернулась к тому, что хотела знать:

– Двадцать лет назад Ана Гутьеррес забеременела. Ребенок появился на свет летом или в начале осени. Ана рожала здесь.

Я сама не знала, что имела в виду под словом «здесь»: Ту-Эрроуз или дом Эллен. Я пыталась выудить побольше информации, и пожилая женщина, которая села на стул между мной и Сэди-Грэйс, прекрасно понимала это.

– Ты сказала моей сестре, что встретила меня? – спросила она.

Когда я только переехала к Лилиан, то наши с ней отношения для меня были сродни бартеру: я отвечала на один из ее вопросов в надежде, что она ответит на мои. За последние несколько месяцев мы продвинулись дальше этого, но Эллен, похоже, была из тех, кто ценил равноправные сделки.

Или, что еще лучше, сделки, выгодные самой Эллен. Отвечаешь на вопрос. Отвечаешь на любой вопрос, который она тебе задаст.

– Я рассказала Лилиан о том, что встретилась с вами. – И я сразу же ответила на ее следующий вопрос, пока она не успела взвесить все «за» и «против». – Она сказала, что мне лучше не возвращаться сюда.

– Умница. – Эллен сделала большой глоток из бокала, в котором явно был не лимонад, и уточнила: – Лил. Не ты.

Вероятно, я должна была услышать угрозу или предупреждение в этих словах – намек на то, что разумнее было бы не возвращаться. Но у меня в голове не укладывалось, как кто-то, кто угодно, мог говорить о великой Лилиан Тафт, уважаемой даме, как о девчонке.

– Так и будешь молча пялиться на меня? – безобидно сказала Эллен.

В этой женщине нет ничего безобидного. Мне пришлось напомнить себе об этом, прежде чем вернуться к сути.

– Лилиан не знает, что я поехала сюда. Она не знает, что Ана родила ребенка в Ту-Эрроуз.

Я выждала пару секунд, чтобы оценить реакцию. Но никакой реакции не последовало.

– Лилиан не знает, что это вы организовали усыновление ребенка Аны.

Усыновление или продажу?

Эллен не спешила с ответом и сделала приличный глоток зелья из своего бокала.

– Когда человек делает подобные предположения и ведет подобные разговоры, мы здесь говорим, что он слишком много на себя берет.

Ее акцент по-прежнему был сильно заметен. Я не была уверена, как это понимать, но чувствовала, что все это может плохо кончиться.

Кто-нибудь поумнее уже отступил бы.

– Я просто хочу знать, что случилось с ребенком Аны.

– Этот ребенок – сводная сестра нашей подруги Кэмпбелл, – вмешалась Сэди-Грэйс. – А может быть, ее сводный брат? И есть еще такая девушка, Виктория, она приходится ребенку…

– Эллен плевать на то, кто такая Виктория, – сказала я Сэди-Грэйс.

– Есть много вещей, на которые мне плевать, – заявила Эллен.

Это тоже было предупреждением: мне не стоило чувствовать себя здесь слишком комфортно только потому, что мы кровные родственники.

Она продолжила:

– Но есть много вещей, которые меня действительно волнуют. Моя семья. Этот город.