Я отступила назад, избегая его прикосновений. И его самого.

– Видишь? – Голос Ника был таким тихим, что его почти заглушил внезапный порыв ветра. – Когда все становится реальным, ты бежишь.

– Ты врал мне!

Он посмотрел на меня:

– Ты отдаляешься не из-за этого.

Я покачала головой, чувствуя себя загнанной в угол и пойманной. Меня пронзало ощущение, что вот-вот должно произойти нечто ужасное. Или уже произошло.

– Мне нужно идти. Я сказала тете Оливии, что буду дома к ужину. И Лили…

– Лили выпало много испытаний, – сказал мне Ник. – Но мы оба знаем людей, которые сталкивались с проблемами и похуже. Она справится с этим. Не делай из нее причину, по которой уходишь отсюда и от меня.

Я хотела бы сказать еще что-нибудь. Я хотела бы, чтобы Ник ошибался. Но он был прав.

– Мне нужно идти, – повторила я.

– Я не собираюсь бежать за тобой. Если ты, черт возьми, слишком боишься этой реальности, если я не стал для тебя что-то значить, если мне придется притворяться, что между нами ничего нет, только чтобы ты осталась, тогда уходи.

Уходи.

– Я устал притворяться, Сойер. Если ты слишком труслива, чтобы остаться, больше не возвращайся! – крикнул он мне вслед, когда я сбегала с лодки.

«Мне нужно идти». Я снова и снова прокручивала в голове слова, которые сказала Нику. Я съела половину ужина, когда вспомнила, что он ответил: «Больше не возвращайся».

– Лили, милая, ты почти ничего не поела, – внимание тети Оливии, к счастью, было сосредоточено на ее дочери. Внимание Лилиан тоже. Ни одна из них не догадывалась о том, что со мной что-то происходит. – Может, принести тебе еще чего-нибудь?

Сидевшая рядом со мной за столом Лили взяла нож для стейка и начала аккуратно нарезать мясо. Она наколола на вилку нежный кусочек.

– Я слышала, местные власти приглашают судебного скульптора, – сказала она чопорно, почти как прежде, и промокнула губы салфеткой. – Чтобы опознать тело, которое мы нашли.

Я мысленно приказала себе сосредоточиться на этом разговоре. Реакция тети Оливии была вполне предсказуемой.

– Лили! – в ужасе воскликнула она. – Мы не обсуждаем судебную экспертизу за обеденным столом!

– Правильно, – вмешался Джон Дэвид. – Если мне нельзя, даже в вежливом тоне, говорить о зомби, поедающих собственную плоть, то вам нельзя говорить о мертвых людях.

Собственно, на этом все и закончилось. Тетя Оливия не казалась встревоженной. Тот факт, что Леди озера скоро обретет свое лицо, не вызывал у нее особого беспокойства. В ее поведении не было ничего необычного.

Если не считать того, что тем же вечером она пригласила дядю Джея Ди.

Ему не разрешали заходить в дом – Лилиан запретила. Поэтому он сидел на веранде за домом, разговаривал с Джоном Дэвидом и ждал Лили.

Я невольно задумалась, как бы отреагировала на Ника, если бы Джей Ди отнесся ко мне иначе? Многое во мне сформировалось под влиянием мамы. А что дал мне он, кроме своего семени?

Прошло три часа. Лили все еще была у себя, а ее отец по-прежнему сидел на веранде. Я перестала задаваться вопросами и прокручивать в голове разговор с Ником.

Почти.

Потому что в голове продолжали звучать слова Ника о том, что я не могу заставить Лили сказать что-нибудь, сделать что-нибудь, почувствовать что-нибудь, потому что боюсь ее потерять.

«Черт, да именно поэтому ты так хочешь найти ребенка Аны!»

И вот Джон Дэвид ушел спать. Тетя Оливия перестала приходить и уговаривать Лили выйти к отцу.

Я вдруг оказалась у двери Лили. Она почувствовала мое присутствие.

– Я не хочу с ним говорить, – сказала она.

– Знаю. Но я хочу.

Последний раз я разговаривала с Джеем Ди Истерлингом в больнице, в ту ночь, когда мы с Лили узнали о его романе на стороне. Тогда он сказал мне, что сейчас не время и не место обсуждать наши отношения, но с тех пор не предпринял ни одной попытки связаться со мной.

– Привет, папочка.

Лили взяла меня за руку и сжала ее чуть крепче, произнося эти слова.

Я настояла. Она позволила мне. Она осталась.

– Лили! – Джей Ди улыбнулся. – Милая, я так по тебе скучал. Спасибо, что…

– Разговариваю с тобой? – Голос Лили слегка дрожал.

Она отпустила меня и оперлась обеими руками о перила веранды.

– Я здесь не для того, чтобы разговаривать с тобой. Может быть, когда-нибудь я буду готова к этому. А может, и нет. В отличие от Сойер.

– Что Сойер, милая?

– Сойер готова поговорить с тобой, – уточнила я.

Он был приветливым человеком. Он относился ко мне с любовью – как к своей племяннице. Но теперь?

– Я правда не думаю…

– Я иду только в комплекте с Сойер, – бесцветным голосом сказала Лили, глядя на воду внизу. – Ты можешь поговорить или с обеими своими дочерями, или ни с одной из них.

Отец Лили выпрямился в кресле. Видимо, он до самого этого момента лелеял надежду на то, что я не рассказала Лили правду о своем происхождении.

– Все так сложно… – Джей Ди бросил многозначительный взгляд на дом.

Тетя Оливия наблюдала за нами через окно кухни.

– Мне не нужен отец, – сказала я ему. – Тем более ты оказался так себе папочкой.

– Он был хорошим, – тихо произнесла Лили. – Когда-то.

Похоже, это задело его больше всего.

– Милая, ты не понимаешь…

Лили поняла достаточно. Она согласилась спуститься со мной сюда, чтобы я смогла хоть как-то наладить с ним отношения. Но оказавшись так близко к человеку, который был моим отцом, я вдруг поняла, что на самом деле у меня нет никакого желания спрашивать его, как ему удавалось столько времени притворяться, что я всего лишь его племянница.

Я не могла просить его исправить то, что было не так со мной.

И поэтому я спросила его совершенно о другом – ради Лили.

– Что тебе известно о Леди озера?

Лили продолжала слушать те аудиозаписи. Ей нужно было знать ответ, а мне нужно было подтолкнуть ее, чтобы доказать, что я справлюсь.

– О ком? – Замешательство Джея Ди было неподдельным, хоть и мимолетным.

– О Леди озера, – повторила я.

Лили крепче вцепилась в перила.

– О теле, которое мы нашли.

Дальше была просто моя догадка.

– Из-за нее тетя Оливия позвонила тебе, потому что за ужином Лили упомянула о судебном скульпторе.

Однако никакой видимой реакции не последовало.

– О той, – продолжила я, – кем тетя Оливия тебя шантажирует.

Я видела, как крутятся шестеренки в его голове, и смогла точно определить момент, когда он решил улыбнуться и покачать головой, словно я несла чушь.

– Сойер, я…

– Солги ей, – тихо сказала Лили.

Она повернулась к нам, но смотрела вниз, на деревянный пол веранды.

– У тебя это хорошо получается.

Этот выстрел оказался верным. Он попал точно в цель. Джей Ди опешил.

– Я знаю, что ты не любишь маму. – Стоило ей начать, и Лили уже не могла остановиться. – Может, и никогда не любил. Но любил ли ты меня?

Я видела, как барьер, который она воздвигла вокруг себя, начал давать трещину.

– Больше всего на свете! – ответил ее отец. – Все, что я делал, я делал для тебя, Лили. Ради тебя и Джона Дэвида я готов на все! Вы – мой мир.

– Ой, – пробормотала я, ошибочно полагая, что, если отнестись к его словам с пренебрежением, они не сделают больно.

– Тогда расскажи нам о теле, – прошептала Лили. – Или расскажи нам о шантаже. Расскажи хоть о чем-нибудь, что будет правдой!

– Я люблю тебя. – Он посмотрел на нее так, словно она была самым драгоценным существом на этой планете, затем повернулся ко мне. – И, Сойер, ты мне тоже небезразличена. Очень. Вот почему я прошу тебя просто оставить все как есть. Эта семья и так прошла через многое. Я заставил эту семью пройти через многое.

– И продолжаешь это делать! – сказала Лили, и эмоции, прозвучавшие в этом коротком предложении, застали меня врасплох. Это была та самая Лили, которая била кулаками стену. Это была та самая злость, которую нельзя выдать за что-то другое.