Почему-то было легче задать эти вопросы ему, чем себе самой.

Ник задумался, а потом ответил:

– И что тогда?

Я глубоко вздохнула:

– Не знаю.

Он так пристально посмотрел на меня, как будто пытался запомнить мое лицо.

Я решила сосредоточиться на разговоре, а не на его внимательном взгляде.

– Лили… такое ощущение, что она больше не живет в собственном теле. Она просто замкнулась в себе. Но я не могу отделаться от мысли, что, если что-то произойдет, она сорвется.

– Ладно, – спокойно ответил Ник. – Допустим, Лили сорвется. Выйдет из себя. Психанет. На что это будет похоже? Это действительно будет конец света?

Я не знаю.

– Что-то я устала от разговоров, – сказала я ему.

Ник не стал спорить. Как и всегда. Вместо этого он притянул меня к себе, чтобы поцеловать, и подождал, пока я сама преодолею дистанцию. Наверное, мне следовало отстраниться. Наверное, мне следовало уйти.

Но я растворилась в поцелуе и в нем.

Мы заснули. А проснулись оттого, что над нами стояла девушка.

– Ты это имел в виду, когда сказал, что тебе «нужно поработать»? – спросила она Ника.

Кто, черт возьми, она такая?

Мой мозг уже выдавал ответы, ужасные ответы о том, почему другая девушка может искать Ника, и я вскочила на ноги. Вспомнила сообщение, которое он прислал мне в ночь вечеринки у Гутьерресов.

«Кое-что произошло».

Если бы это было просто физическое влечение, если бы я не разговаривала с ним, не доверялась ему – это не было бы проблемой.

Надо было думать головой, Сойер. Надо было думать, черт тебя дери.

– Что за фигня? – Ник вскочил на ноги.

Я смотрела на девушку.

Какая же я глупая! Я должна была просто вернуть долг. Это все просто показуха. Просто физическая близость. Просто разговоры. Но тогда почему так больно?

– Джесси! – Недовольный голос Ника едва пробивался сквозь шквал упреков, который я обрушила сама на себя.

Люди смогут причинить тебе боль, только если ты сам им это позволишь.

Я схватила свои ключи и туфли и повернулась уйти, когда до меня вдруг дошло, что за имя он произнес и каким знакомым было его раздражение.

– Джесси, – я встала лицом к Нику. – Твоя младшая сестра?

– А ты, должно быть, его девушка. – Джесси широко улыбалась. Теперь, когда ей в спину больше не било солнце, я смогла увидеть, как сильно они похожи. И какая она молоденькая.

– Она не моя девушка, – произнес Ник.

Это не должно было так сильно меня задеть. На самом деле мне не на что было обижаться.

Он прав. Я не его девушка.

– Сойер… – начал Ник, затем отступил. – Подожди меня у моей машины, Джесс.

Сестра Ника посмотрела на нас обоих, затем пожала плечами и напоследок бросила ему язвительно:

– Как скажешь, старший братец. Я всегда восхищалась твоей «трудовой» этикой.

– Острячка, – проворчал он, когда она повернулась и упорхнула прочь.

– Мне пора, – сказала я, как только Джесс ушла. Я не дала ему возможности ответить и была на полпути к краю лодки, когда его голос остановил меня.

– Ты так и не спросила меня, почему я не пришел на ту вечеринку.

Я подавила порыв повернуться и снова посмотреть ему в лицо.

– Мне все равно.

– И это странно, – ответил он с насмешкой. – Потому что тебе совершенно точно было не все равно, когда появилась Джесси. До того как ты поняла, что она моя сестра.

В его голосе было столько самодовольства, что мне все-таки пришлось повернуться.

– Кретин.

Ник воспринял это как комплимент.

– В тот вечер я не пришел, потому что возникли проблемы с Кольтом.

Его брат.

– Он…

– С ним все в порядке. Он по-прежнему в коме. Его по-прежнему нет там, где он должен быть, и иногда я думаю об этом, когда смотрю на тебя.

Я не имела никакого отношения к тому, что Кольт оказался в коме. Я не помогала скрыть это преступление. Но я была тем, кем была, и моя семья была тесно связана с семьей Эймсов на протяжении нескольких поколений.

– И еще я думаю, что, если бы Кольт был здесь, он бы назвал меня идиотом.

Я сглотнула:

– Из-за того, что был с такой девушкой, как я?

– Таких девушек, как ты, больше нет, – сказал Ник. – Вы не похожи на других людей, мисс Тафт.

Он называл меня так, только когда хотел разозлить, так почему же мне казалось, что на этот раз было по-другому? Почему я не могла выкинуть из головы его слова?

– Мне пора.

– Правда? – Ник подошел ближе. – Сначала скажи мне одну вещь, Сойер. Почему ты так сильно переживаешь за остальных, так преданно и горячо любишь всех, от бабушки и Лили до проклятой Кэмпбелл Эймс, но не можешь признаться в своей ревности, когда дело касается меня?

У меня внезапно пересохло во рту. По коже побежали мурашки.

– Это была не ревность.

Это было предупреждение о том, что наши отношения, чем бы они ни были, могли в любой момент закончиться.

Я заставила себя развернуться обратно к берегу и отойти от него на шаг, потом еще на один.

– Ты как-то рассказывала мне, – тихо произнес Ник, – что после смерти твоего дедушки твоя мать стала носить все черное, а твоя тетя сбежала.

Это прозвучало так неожиданно, что я остановилась и ответила:

– Почти на год.

Ник направился ко мне. Я слышала его шаги, но не оборачивалась, пока он не остановился прямо у меня за спиной.

– Ты думаешь, что похожа на свою мать, – сказал он мне. – А Лили – на свою, но все наоборот. Это она замкнулась в себе. А ты убегаешь.

Он говорил мягким тоном, но в словах сквозила жестокость. «А ты убегаешь».

– Я не убегаю! – огрызнулась я. – Я ведь еще здесь, разве нет?

Я все еще жила с семьей моей матери, несмотря на то, что все покатилось к чертям собачьим. Я была здесь, с ним, сейчас.

Я не убегаю. Я не боюсь.

Словно в ответ на мои мысли, Ник поднес руки к моему лицу и провел ими по моим волосам. Он поцеловал меня, грубо в этот раз, так, что все остальные мысли вылетели у меня из головы. Сосчитай до семи. Его прикосновение стало нежным. Губы оторвались от моих и мгновение спустя снова легонько коснулись их. И тут он снова заговорил:

– Ты так боишься, что тебя бросят, что живешь одной ногой за дверью. Вот почему ты не говоришь с Лили о ее состоянии, хотя и беспокоишься о ней. Черт, да именно поэтому ты так хочешь найти ребенка Аны! «Ребенок номер два из пакта о беременности» – это твой запасной план. Запасная семья.

– Это неправда!

– Да ну? – Ник снова коснулся моих губ своими. – Тогда почему ты не скажешь Лили, как сильно волнуешься?

Он посмотрел на меня так, что мне пришлось посмотреть ему в глаза.

– Почему ты так быстро поверила, что Джесси – не моя сестра?

– Я не собираюсь обсуждать это. – Я прижалась губами к его губам.

Он поцеловал меня в ответ, но очень быстро.

– А что, если я скажу тебе, что не хочу, чтобы ты убегала?

«Не будь дурой, не позволяй ему стать для тебя важным, – прошептал голос внутри меня. – Ты чертовски хорошо знаешь, что так будет лучше».

– Что, если я скажу тебе, что мне больше не нужна твоя помощь, чтобы организовать участие Джесси в Бале Симфонии? Что, если я скажу, что ты вернула свой долг?

Я замерла, напрягшись всем телом.

– О чем ты говоришь?

– Мне вот уже несколько недель, как не нужно играть по правилам высшего общества, – сказал мне Ник. Его голос был таким же мягким, как и прикосновения, но и то и другое обжигало. – Твоя бабушка сказала мне, что позаботится об этом. Оказывается, она питает слабость к девушкам из низов, но с возвышенными стремлениями.

В этих словах не было ничего пугающего. Но тогда почему меня сковал леденящий душу страх?

– Когда? – спросила я, и он понял, о чем я спраши-ваю.

– На благотворительном вечере в «Аркадии». Пока тебя не было.

Это был первый раз, когда мы появились на людях вместе. Несколько недель назад. Перед Четвертым июля. Еще до того, как мы…