Тетя Оливия на долю секунды заколебалась, а затем направила пистолет на мою бабушку. На Лилиан это не произвело впечатления.

– Ради всего святого, убери эту штуку, Оливия. Ты ведешь себя нелепо.

– Да она совсем сбрендила! – поправила ее Виктория.

Лилиан бросила на нее мимолетный взгляд:

– Мои соболезнования по поводу утраты вашего отца, дорогая.

Потому что, конечно, Лилиан Тафт не могла не выразить соболезнования, даже когда ее держали на мушке. Бабушка повернулась к моей тете:

– Мы закончили?

Она все еще целится в тебя, Лилиан. Не думаю, что это считается как «закончили».

– Иди туда, – приказала Оливия моей бабушке. – К ним.

– Неужели ты собираешься убить нас всех? – спросила Лилиан. – Ты не станешь делать ничего подобного!

Даже под дулом пистолета бабушка сама отвечала на свои вопросы.

– Ты и представить себе не можешь, на что я способна. Так что давай, иди.

– Кейси! – с раздражением произнесла Лилиан. – Я никуда не собираюсь идти!

Услышав имя, тетя Оливия застыла на месте.

– Кейси? – повторила я.

– Ты знаешь. – Голос тети Оливии дрогнул, как будто она сильно огорчилась из-за того, что Лилиан известно это имя. – Это… это Эллен тебе сказала?

– Моя сестра не разговаривает со мной вот уже сорок лет, – ответила Лилиан. – К счастью, я и сама вполне способна сложить два и два, хотя, признаюсь, мне потребовалось на это некоторое время.

– Что?! Ты знала? – изумилась я.

– Нет, я поняла это не сразу и не скоро. Я горевала по мужу и не могла смириться с мыслью, что потеряю еще и свою дочь. Когда она вернулась, я поблагодарила Бога и постаралась стереть из памяти месяцы без нее.

– Ты не могла знать! Я тренировалась. Я все делала правильно.

– Ты была само совершенство, милая, – Лилиан слегка покачала головой. – Но, видит бог, моя Лив была совсем другой. Ее отец избаловал ее. По правде говоря, я тоже. – Бабушка выдавила из себя слабую улыбку. – В течение многих лет я говорила себе, что Лив изменилась, что это смерть отца так сильно повлияла на нее. Я говорила себе, что она повзрослела. Но в прошлом году, когда я привезла Сойер и увидела, что ты относишься к ней, как к родной дочери… Этим летом, когда я услышала, как вы с Джеем Ди ссоритесь, я поняла, что тебе известно о ее происхождении…

Лилиан закрыла глаза:

– Именно тогда я наконец позволила себе задать вопросы, которые должна была задать с самого начала. И тогда я все поняла.

– Нет! – снова сказала тетя Оливия. – Не может быть! Ты бы что-нибудь сказала. Что-нибудь сделала!

– Спустя двадцать пять лет? – спросила Лилиан. – Зачем? Ты мама Лили и Джона Дэвида.

Я поняла, что Лилиан в курсе, что тетя симулировала беременность, но сейчас это вряд ли имело значение.

– Ты была моей дочерью двадцать пять лет, – продолжала Лилиан, пристально глядя на Оливию. – Ты так сильно старалась, и когда я наконец увидела то, что хотела, то заметила и кое-что еще. Ты была голодна, Оливия. Не в физиологическом, а в духовном смысле. Ты желала все с такой силой, какой нет у тех, у кого все есть. Несколько недель назад я поняла это, а потом узнала и тебя.

– Ты не могла знать обо мне!

– Прошли годы с тех пор, как я видела тебя в последний раз, – ответила Лилиан. – Тогда сходство между тобой и моей Лив было не таким уж сверхъестественным. Вы могли бы сойти за сестер, но не за близнецов. Генетика забавная штука. С возрастом мы с Эллен стали не так походить друг на друга, а вот вы с Лив…

– Ты знала? – Тетя Оливия (я никак не могла заставить себя называть ее Кейси, как Лилиан), казалось, по-прежнему была не в силах смириться с этим. – Ты знала обо мне, когда Лив еще была жива? Ты могла бы прийти за мной. Ты могла бы привести ее. Ты могла бы…

– Эллен запретила мне навещать вас. И конечно, она не взяла бы у меня денег, но я делала все, что могла, чтобы вы, дети, не остались голодными. Какое-то время я присматривала за вами.

То же самое Лилиан сказала мне на вечеринке у Гутьерресов. В то время мне казалось, что она сделала недостаточно для семьи своей сестры. Но сейчас, слушая, как моя бабушка говорит, что она прекрасно знала, что Оливия не ее дочь, и позволила этому фарсу продолжаться…

– А как же настоящая Лив? – спросила я свою бабушку. – Тебе все равно?

– Конечно, мне не все равно, – тихо ответила Лилиан.

– Это была не я, – поспешила вмешаться тетя Оливия. – Я не причиняла ей вреда, Лилиан. Я бы никогда…

– Знаю, – отозвалась бабушка. – Ты была рядом со мной всю свою сознательную жизнь. Я знаю, что ты не причинила бы вреда моей Лив. Точно так же как знаю, что ты не выстрелишь в меня и не причинишь вреда этим девочкам. Ты боец, Оливия. Всегда была такой. Но ты не убийца. Опусти пистолет. Сейчас же, пожалуйста.

Рука, в которой Оливия держала пистолет, послушно опустилась. Но зажигалка… она продолжала сжимать зажигалку.

– Я не стану гасить это пламя за тебя, – строго сказала ей Лилиан. – Ты должна сделать это сама. Докажи себе и этим девочкам, что, какие бы идеи ни вбила тебе в голову твоя мама, какими бы ни были ставки, ты никогда не причинишь им вреда, как не причинила бы вреда Лив.

Они смотрели друг на друга. И поскольку они смотрели друг на друга, ни одна из них не смотрела на меня. Я шагнула вперед, готовясь забрать зажигалку силой. Но женщина, которая вот уже двадцать пять лет как была Оливией Тафт, не предоставила мне такого шанса.

Она погасила пламя.

– Я позабочусь… об этом.

Даже в самых сложных обстоятельствах бабушка оставалась предельно сдержанной. Заброшенный дом, облитый жидкостью для зажигалок? Дочь-самозванка, которая похитила нас, накачала наркотиками и держала под прицелом?

Все это уместилось в одно-единственное слово: «это».

– Девочки, идите домой.

– И как вы предлагаете нам это сделать? – Виктория первой обрела дар речи. – Кто-то забрал наши лодки и гидроциклы.

Лилиан ничуть не смутилась:

– Мне позвонили Лили и Уокер. Это они привезли меня сюда. И они ждут вас на восточной стороне острова, у них есть лодка.

Сотни вопросов вихрем закружились в моей голове. Что Лили и Уокер – и, если уж на то пошло, Лилиан – вообще здесь делали? И как именно планировали справиться с этой ситуацией?

Но я задала только один:

– Если мы возьмем лодку, как ты доберешься домой?

Лилиан повернулась к женщине, которая была ее дочерью дольше, чем прожила Лив Тафт.

– Подозреваю, что у Оливии тоже есть способ покинуть этот остров, – тихо сказала она. – Но сначала я хотела бы наконец услышать, что же все-таки случилось с моей девочкой.

Кэмпбелл, Сэди-Грэйс, Виктория и я шли на восточную часть острова и пытались решить, что делать дальше, – если вообще стоило что-то делать. Я знала, что Лилиан предпочла разобраться со всем этим сама, и даже слышала в голове ее немой приказ не мешать ей.

Только в этот раз.

– Я уверена в том, что сказала психованной матери Лили, – сказала Виктория у меня за спиной. – В полиции нас даже слушать не станут.

– Как бы то ни было, – сказала Кэмпбелл Виктории, – многие будут готовы заплатить тебе кругленькую сумму, чтобы ты держала язык за зубами.

Кэмпбелл лично была заинтересована в том, чтобы правда о Леди озера не вышла наружу. Учитывая отношение Сэди-Грэйс к Буну, она бы тоже пошла на это. Как бы мне этого ни хотелось, я бы ни слова не сказала полиции без согласия Лили и Лилиан.

Оставалась только Виктория.

– Какая щедрость! – прокомментировала Виктория. – Но я пас. За последний месяц я поняла, что мне не нужны ничьи деньги, в том числе и моего отца. У меня его мозги.

– Но ты будешь молчать? – спросила Кэмпбелл. – Ради Уокера.

Было ли что-то у Уокера с Викторией после того, как он расстался с Лили?

Уокер и Лили! Если Лили была ребенком Аны, то ее отцом был Стерлинг Эймс. И если отцом Лили был Стерлинг Эймс, то Кэмпбелл была ее сводной сестрой.