За все лето я ни разу не распаковала свою сумку для озера. Просто меняла грязную одежду на чистую, а все остальное – купальники, шлепанцы, туалетные принадлежности – валялось в сумке. Лили же, наоборот, распаковывала свою сумку каждые выходные.

И сейчас она собирала вещи.

– Прекрати!

– Моя мама сбежала, когда была на год младше, чем мы сейчас, – Лили обращалась не ко мне, а к своей узорчатой сумке. – Ты знала об этом, Сойер? Я была не в курсе, пока твоя мама не проговорилась Четвертого июля. Когда моей маме было семнадцать, она покинула дом, общество – оставила все – и сбежала больше чем на полгода. А вернулась уже другим человеком.

– И что?

Лили застегнула молнию на сумке.

– Я готова стать другим человеком, Сойер.

Я потянулась за своей собственной, уже собранной сумкой.

– Я пойду с тобой. Забудь ты о «Белых перчатках»! У нас будет свое тайное общество из двух человек.

Лили долго молчала, затем выдавила из себя шесть слов:

– Это не то, чего я хочу.

Она словно ударила меня. Как тогда на Острове Короля ударила кулаком по стене полуразрушенного дома.

– Не делай этого, – попросила я ее.

– Если я останусь, – тихо ответила Лили, – то сделаю то, о чем потом пожалею.

Сказать, что тетя Оливия разозлилась, обнаружив отсутствие Лили, было бы сильным преуменьшением. Она потребовала, чтобы я сказала ей, куда ушла Лили, но я не знала. Вмешалась Лилиан.

Я по-прежнему ничем не могла им помочь.

– Ты знаешь, когда она вернется? – продолжала допрашивать меня тетя Оливия. – Но ты должна! Лили все тебе рассказывает!

Эти слова ранили меня в самое сердце. Очевидно, что не все. Больше нет.

– Она взяла с собой сумку, – ответила я. – Это все, что я знаю.

Тетя Оливия сердито посмотрела на меня:

– Не смеши меня, Сойер. Не может быть, чтобы…

– Полегче, Оливия, – вмешалась бабушка.

– Прошу прощения?

Тетя Оливия резко обернулась и посмотрела на Лилиан. Если бы не их соответствующие для отдыха на озере наряды, я бы назвала это «Битвой двух костюмов».

– Оставь Сойер в покое, – приказала Лилиан моей тете. – Я ожидала этого. Лили нужно было…

– Давай, скажи мне, мама, что нужно моей дочери. – Тетя Оливия не улыбалась. Она всегда улыбалась, но не сейчас.

– Лили нужно то, что нужно ей, – ровным голосом произнесла Лилиан. – И я думаю, мы обе знаем, что она уже достаточно взрослая, чтобы самой решать, что это. Вспомни себя в ее возрасте. Ты точно знала, кем хочешь быть, Оливия.

Имя тети бабушка выделила специально, но я не поняла зачем. Ясно было одно – она говорила серьезно. А когда Лилиан Тафт говорила серьезно, остальные члены семьи слушали.

Все, кроме меня. Вот о чем я думала полчаса спустя, когда тетя Оливия неохотно (и совершенно уверена, временно) прекратила свой допрос. Несколько недель назад бабушка строго-настрого запретила мне посещать Ту-Эрроуз. Она недвусмысленно намекнула, что для меня может быть опасно ездить туда и совать свой нос в дела Эллен, чем бы это ни было.

Тетя Оливия сейчас была занята исчезновением Лили и не особенно старалась следить за мной, а значит, у меня наконец появился шанс сделать то, о чем я думала последние два дня.

О маленьком городке, куда Ана уехала, будучи беременной. Видимо, как раз перед тем, как отдать ребенка и отправиться путешествовать по миру.

Двигаясь быстро и бесшумно, я поднялась наверх, чтобы взять свой телефон. На экране по-прежнему были открыты сообщения от «Белых перчаток». Я закрыла их. Мелькнула мысль о том, чтобы позвонить Нику. Я вспомнила, как он перепрыгнул через барную стойку, когда тот пьяный парень из братства стал распускать руки. Тогда я не нуждалась в его помощи, но он мгновенно оказался рядом со мной.

В голове прозвучали его слова: «Как только кто-то затевает драку в моем баре и предлагает советы по вышвыриванию подонков, мы сразу переходим на “ты”».

Если бы он знал, куда я направляюсь и что собираюсь сделать, если бы он знал о пистолете, который был прижат к моей спине, когда я была в Ту-Эрроуз в последний раз… Он бы поехал со мной?

Он бы вообще взял трубку?

Я могла бы позвонить. И узнать ответы на свои вопросы. Но когда Ник обвинил меня в том, что я убегаю, он был прав, по крайней мере, в одном. Я предпочитала уходить сама, а не быть брошенной кем-то другим.

«Больше не возвращайся».

Я начала сочинять сообщение. Не Нику. А Кэмпбелл и Сэди-Грэйс. Я бормотала себе под нос, набирая слова:

Лили ушла из дома. Не знаю на сколько. Мне нужно поехать в Ту-Эрроуз.

Кэмпбелл ничего не ответила. Зато пришел ответ от Сэди-Грэйс:

Только чур, я за рулем!

Шарлотта, Лив, Джулия, Трина и парни

Лето перед выпускным классом

Двадцать пять лет назад

Как оказалось, Трина была очень спортивной. У нее было шесть братьев, и она могла провести в воде хоть целый день. Шарлотта не могла не заметить, что Лив эта новенькая сразу же показалась интересной.

«Мне все равно, интересная она или нет, – думала Шарлотта, пока минуты превращались в часы. – Я – твоя лучшая подруга». Она взглянула на Джулию. «Вторая лучшая подруга».

– Что за мрачный вид?

Стерлинг обернул полотенце вокруг плеч Шарлотты.

Они прыгнули с утесов по нескольку раз. Когда Трине наконец разрешили вернуться на берег, уже принесли выпивку.

Развели костер.

Еще один прыжок с выступа, только уже в темноте.

И вот теперь это. Шарлотта позволила себе прильнуть к Стерлингу. Он знал, что она чувствовала к нему. Должен был знать. Но сегодня он впервые за все время дал ей понять, что тоже видит это.

Они могут быть вместе.

– Хочешь секрет? – спросил Стерлинг и кивнул на выступ, где Лив сидела плечом к плечу с Триной. – Я привез ее сюда, чтобы заставить тебя ревновать.

– Хочешь секрет? – промурлыкала в ответ Шарлотта. – Это не сработало.

Вскоре Лив вызвалась отвезти местную домой.

Иногда Сэди-Грэйс казалась мне живым, дышащим воплощением восклицательного знака. Но не сегодня.

– Я устала, – сказала она мне, практически распластавшись на водительском сиденье, когда мы возвращались в логово монстров. – Оди – очаровашка, но он перестал спать. Ночью. Ты знала, что младенцы могут это делать? Они могут перестать спать. Ночью.

Я же могла думать только о том, что Одюбон Чарльз Ричард Уотерс, возможно, был не первым ребенком, которого сестра-близнец Лилиан отдала кому-то в обмен на деньги.

Лучше не бежать впереди паровоза. Нам известно только то, что Ана провела некоторое время в маленьком городке на берегу озера, после чего она, уже без ребенка, смогла отправиться путешествовать по миру. Еще мы знаем, со слов самой Аны, что она отдала ребенка.

Больше мы не знаем ничего.

Но когда Сэди-Грэйс вырулила на главную дорогу Ту-Эрроуз, я поняла, что это не совсем так.

Я знаю, что Ана в прошлом просила у людей денег.

Моя мама приспособилась к жизни с ограниченным бюджетом, более или менее. А вот насчет Аны я была не так уверена.

Если она все-таки приехала в Ту-Эрроуз, а уехала отсюда без ребенка, но с деньгами на путешествия…

Я не позволила себе закончить эту мысль.

– Мне можно спросить, куда уехала Лили? – спросила Сэди-Грэйс.

Я собиралась ответить ей, что не знаю, но тут увидела машину Лили. Должно быть, она решила перед отъездом заехать сюда, чтобы встретиться с Эллен.

Но понимала ли Лили, куда именно направляется?

На этот раз обошлось без приветственной группы. И оружия. Мы с Сэди-Грэйс стояли на переднем крыльце дома, где познакомились с Эллен и где Бет, внучка Эллен, родила малыша Оди.

Звонок был сломан, кнопка треснула, и я постучала в дверь. Нам открыла девочка лет одиннадцати. Ее волосы были спутаны, а конский хвост сполз набок. Грязь у нее на коленях наводила на мысль, что она потрудилась над каждой спутанной прядью и специально собрала хвост не по центру.