Этот момент обжёг меня. Я понял, как на меня всегда будут смотреть в зале суда, в здании суда, в городе.

Я повернулся к стойке и увидел Мойру.

— Можно тебе что‑нибудь принести, Мик? — спросила она.

Я помедлил. Посмотрел на бутылки, выстроившиеся у зеркала в глубине барной стойки.

— Нет, — наконец сказал я. — Думаю, всё в порядке. 

Понедельник, 9 марта

Ни бумажных полотенец, ни туалетной бумаги. Ни бутилированной воды, ни одной коробки яиц. Я что‑то комментировал по телефону, держа в руках рукописный список, который она составила с помощью Хейли. Так много вещей из списка уже исчезло. Давно исчезло. Я начал просто хватать то, что мог.

— А как же фасоль Пинто? — спросил я. — Я только что купил четыре банки.

Мы разговаривали через мой «Блютус‑Наушник», оставив обе руки свободными, чтобы сгребать продукты с полок.

— Холлер, что мы будем делать с фасолью Пинто? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я. — Начос? Здесь ничего нет. Мне нужно просто купить то, что осталось, а потом нам придётся обойтись этим. У меня дома ещё много всего. Ты проверила кладовую по этому списку?

Я заметил одинокую банку соуса для спагетти «Ньюман соун» на полке с пастой, но другой покупатель подбежал и схватил её первым.

— Чёрт, — сказал я.

— Что? — спросила Мэгги.

— Ничего. Я упустил немного «Ньюман соун».

— Просто сходи по рядам, посмотри, что осталось. Купи что‑нибудь для салатов. А потом возвращайся. Это просто безумие.

«Безумие» — это ещё мягко сказано. Воцарился хаос. Но среди него, по крайней мере, у меня был тихий уголок. Моя семья была вместе впервые за столько лет. Мы решили, что будем втроём укрываться вместе, пока угроза вируса не минует. Даже несмотря на то, что мой домашний офис был переоборудован в спальню для дочери, в моём доме было больше всего места и широкая буферная зона вокруг него по сравнению с квартирой Хейли или кондоминиумом Мэгги. Вся семья вместе переживёт чуму, а теперь нужно было подготовиться.

Это был мой второй поход в супермаркет, первый оказался таким же разочаровывающим. Зато у меня дома были запасы на случай землетрясения, а кладовая почти полностью забита. Мне не хватало именно того списка желаний, который составили мои девочки: красное вино, хорошие сыры и несколько ингредиентов для рецептов Мэгги.

Мне удалось наполнить тележку вещами, которые, как я был уверен, нам никогда не понадобятся, и ничем из того, что действительно понадобится. Мэгги была рядом всё время. Она уехала ко мне домой после праздника в «Красном Дереве», и мы по очереди ночевали друг у друга, пока не решили остаться у меня. Отношения казались новыми и хорошими, и я часто говорил себе, что если за возвращение Мэгги мне пришлось заплатить четырьмя месяцами страха и смятения, то на такую сделку я пойду в любой день недели.

— Ладно, всё, — сказал я. — Я встаю в очередь.

— Подожди, ты купил апельсиновый сок? — спросила она.

— Да, у них действительно был апельсиновый сок. Я взял два пакета.

— Без мякоти?

Я заглянул в тележку и посмотрел, что взял. — Нищим выбирать не приходится.

— Отлично, — сказала Мэгги. — Обойдёмся мякотью. Возвращайся побыстрее.

— Я сниму деньги в банкомате, а потом поеду домой.

— Зачем? Деньги тебе не понадобятся. Всё закрывается.

— Да, но наличные будут править, если финансовые учреждения рухнут, а пластиковые карты перестанут работать.

— Мистер Оптимист. Ты правда думаешь, что такое может случиться?

— Этот год доказывает, что случиться может всё.

— Верно. Бери наличные.

И так всё и продолжалось. Я прождал почти час, чтобы пройти через очередь на кассу. Мы, без сомнения, были на грани истерики. Я был рад, что моя семья рядом, хотя и боялся, что с нами будет, если ситуация станет совсем отчаянной.

На парковке было так многолюдно, что, пока я разгружала тележку, к моему месту подъехала машина и стала ждать.

— Здесь полный бардак, — сказала я Мэгги. — Сейчас всё выйдет из‑под контроля.

Парень, ожидавший меня, задерживал машины позади себя. Кто‑то нажал на клаксон, но он не двинулся с места. Поэтому я стал двигаться быстрее, запихивая сумки в багажник «Линкольна».

— Что это было? — спросила Мэгги.

— Какой‑то тип хочет занять моё место — он всех задерживает, — сказал я.

Я обернулся на звук ещё одного сигнала и заметил мужчину с тёмными волосами и сгорбленными плечами, толкающего тележку в мою сторону. Нижнюю часть его лица закрывала чёрная маска. В детском кресле тележки лежала всего одна коричневая сумка. Я вздрогнул, потому что на сумке было написано «Фонс», а это был «Гелсонз». Я снова посмотрел на мужчину и подумал, что он мне знаком. То, как он раскинул руки на ручке тележки, как сгорбился, как опустил плечи.

В этот момент я узнал его. Мужчину с видео, который толкал тележку с едой в номер отеля Луи Оппарицио в Скоттсдейле. Волосы у него теперь были другими, но плечи — прежними.

Это был он.

Я отступил от багажника и огляделся в поисках пути к отступлению. Мне нужно было бежать.

Моя тележка с резким толчком полетела вперед, врезавшись в его. Я тут же рванул вдоль машины, перепрыгивая на соседнюю полосу. Обернувшись через плечо, когда сворачивал направо, я увидел, как он, выхватывая пистолет из сумки "Фонс", идет за мной.

Я рванул дальше, ловко лавируя между двумя автомобилями и выскочил на соседнюю полосу. Тут же раздались два резких выстрела. Я инстинктивно пригнулся, не сбавляя темпа. Звон разбитого стекла и глухой удар пули о металл – но я был цел. В ушах зазвучал встревоженный голос Мэгги:

— Микки, что происходит? Что происходит?

Позади меня нарастал хаос: крики, сигналы машин.

— ФБР! Стоять! – кто кому кричал, я не разобрал, но бежать не прекратил. Пригнувшись еще сильнее, я продолжал свой путь. Внезапно раздался новый, куда более мощный залп – перекрывающиеся очереди из тяжелого оружия. Оглянувшись, я не увидел никого из видео. Сменив ракурс, я заметил его лежащим на земле, окруженным четырьмя вооруженными мужчинами и женщиной. Я узнал в ней спецагента Дон Рут.

Я остановилась и попыталась отдышаться. Только тогда услышала в ухе голос Мэгги:

— Микки!

— Я в порядке, я в порядке.

— Что случилось? Я слышала выстрелы!

— Всё в порядке. Тот парень с видео, который убил Оппарицио, он был здесь.

— Боже мой.

— Но ФБР тоже здесь. Я вижу там агента Рут. Они его взяли. Он лежит на земле. Всё кончено.

— ФБР? Они следили за тобой?

— Ну, либо за мной, либо за ним.

— Ты знал, Мик?

— Нет, конечно, нет.

— Лучше бы тебе не знать.

— Я же тебе только что сказал… не знал. Слушай, всё хорошо, но мне нужно идти. Мне машут. Наверное, мне придётся дать показания или что‑то в этом роде.

— Просто возвращайся домой поскорее, пожалуйста. Я не могу в это поверить.

Мне нужно было идти, но я не хотел отключаться, не успокоив её.

— Смотри, это значит, что всё кончено. Всё. Всё кончено.

— Просто возвращайся домой.

— Как можно скорее.

Я отключил связь и пошёл обратно к группе, собиравшейся вокруг мужчины, лежавшего на земле. Он не двигался, и никто не пытался делать ему искусственное дыхание. Агент Рут увидела меня и отошла от группы, встретив меня на полпути.

— Он мёртв? — спросил я.

— Да, — ответила она.

— Слава богу.

Я посмотрел на тело. Пистолет, который я видел, лежал рядом с ним. Место стрельбы уже оцепляли.

— Откуда ты знаешь? — спросил я. — Ты же сказала, что всё кончено. Ты же говорила, что они не придут за мной.

— Мы просто приняли меры предосторожности, — сказала она. — Иногда эти люди не любят оставлять незавершённые дела.

— А я — незавершённое дело?

— Ну… скажем так, ты кое‑что знаешь. И кое‑что сделал. Может, ему это не понравилось.

— Значит, это был только он? Он действовал сам?