Тишина не продлилась долго. Внезапно ребенок открыл глаза и закричал, насколько хватило силы легких. Это был долгий, полный ужаса вопль. Матиас сел в постели, беспорядочно размахивая руками, словно от кого-то отбивался. Он проснулся, но еще не пришел в себя.

Наблюдая за отчаянной битвой, психолог вновь задумался о невидимом враге, которому противостоял Матиас: созданном его собственным разумом, а потому непобедимом.

Дверь детской распахнулась, зажегся свет, родители бросились к постели сына и принялись его успокаивать. Это им удалось далеко не сразу. Вот Матиас упал в их объятия и заплакал. Ребенок весь дрожал.

Оба родителя тоже выглядели потрясенными. Джербер мог представить, какую безысходность и беспомощность они ощущают. Он сам только что испытал нечто подобное, будучи лишь сторонним наблюдателем.

Между тем на экране снова появилась первоначальная картинка: закрытая дверь, выключенный свет, Матиас, безмятежно спящий в кровати. Словно пленку перемотали назад. И все повторилось вновь. Тишина, вопль, вбегающие родители. Файл был смонтирован из записей нескольких ночей.

Отличались пижама и рисунок на простынях – космические корабли сменялись роботами, футболом или персонажами комиксов. Стул у письменного стола сдвигали, с полок исчезал какой-нибудь предмет или, наоборот, появлялось что-то новое. Неизменным было лишь поведение Матиаса. Оно повторялось в точности – ребенка будто заколдовали.

Теперь Джербер понял слова Иво и Сусаны: вот почему мальчик боится спать и каждый вечер борется со сном, пока не падает от усталости.

Сколько бы он ни ломал голову над содержанием снов Матиаса, выходило, что ничего страшного в них не было, обычные сцены из повседневной жизни. Неужели одного появления Молчаливой Дамы было довольно, чтобы вызвать подобную реакцию? Запись снова и снова прокручивалась перед его глазами. Крики следовали за криками, ужас одной ночи неумолимо сменялся ужасом другой. Ощущения Джербера понемногу притупились, он начал привыкать. Возникла своеобразная отстраненность, вернувшая ему ясность мышления.

И на одном из бесконечных повторов он заметил то, чего быть никак не могло.

Ошеломленный, Пьетро провел пальцем по экрану, чтобы перемотать видео назад, и вновь пересмотрел кусок. Нет, он не ошибся. Спрашивая себя, как такое возможно, он остановил видео и взглянул на часы. Было чуть больше десяти вечера.

Он взял мобильник и позвонил Иво Кравери. После четырех долгих гудков тот ответил.

– Матиас еще не спит? – без предисловий спросил Джербер.

– Только что лег. Сусана сейчас с ним. Посидит рядом, пока он не заснет.

Время на исходе. Что же делать?

– Не давайте ему спать, – посоветовал Джербер, стараясь говорить спокойно.

– А в чем дело? – всполошился отец.

– Я сейчас к вам приеду, – ответил Пьетро и, не вдаваясь в объяснения, отключился.

Надевая плащ, он думал о том, что заметил на видео. Перед тем как закричать, Матиас должен был находиться в фазе быстрого сна, следовательно, его мышцы были парализованы. Тем не менее ребенок мог двигаться. Если совсем точно, он пошевелил правой рукой. Это не был спазм или непроизвольное движение пальцев. Его жест был посланием.

Посланием из мира снов.

Разумеется, Джербер понял его значение, но продолжал размышлять о причинах, по которым спящий Матиас поступил именно так.

Он вызвал такси до Пьян-де-Джуллари. Пустая в этот час дорога неспешно карабкалась с холма на холм. Свет фар разрезал туманную морось, «дворники» терпеливо смахивали надоедливую влагу.

Старинные виллы, окруженные садами, едва виднелись в темноте за оградами и кронами деревьев. Наконец Джербер заметил очертания особняка в строительных лесах и указал на него таксисту. Машина резко притормозила под конусом света уличного фонаря. Пьетро заплатил и вышел.

Такси растворилось в темноте. Он остался один и вновь почувствовал необъяснимое беспокойство. Возникло искушение, пока не поздно, набрать номер таксиста и убраться отсюда подобру-поздорову, но Пьетро передумал. Он поплотнее запахнул плащ и направился к высоким чугунным воротам. Надавил на кнопку звонка, рассматривая внушительное здание в конце кипарисовой аллеи.

Два этажа, скатная красночерепичная крыша, сбоку сторожевая башня с арками, типичными для построек пятнадцатого века. Леса покрывали бо́льшую часть дома. Брезентовые полотнища на них усиливали шум дождя. Капли стучали по внушительной бетономешалке, по желтому компрессору со шлангом, к которому был прикручен отбойный молоток, по киркам и лопатам в тачке и строительным материалам, сложенным во дворе. Днем тут наверняка кипела работа. Окна были закрыты ставнями. Если бы не свет двух-трех наружных фонарей, здание выглядело бы нежилым.

На аллее показалась темная фигура под зонтиком. Человек подошел поближе, и Пьетро узнал Иво Кравери.

– Добрый вечер, доктор.

На лице хозяина дома отчетливо читалось напряжение. Наверняка он гадал о причине срочного визита. Что же, его тревога вполне оправданна.

– Добрый вечер, – поздоровался в ответ Пьетро, надеясь легкой улыбкой успокоить мужчину, но не дать ложной надежды. Сам он по-прежнему изрядно нервничал.

Иво приподнял зонтик, чтобы прикрыть от дождя и гостя. Напрасный труд – Пьетро уже промок до нитки, однако из вежливости не возражал. Так они направились к дому.

– Матиас с ног валится от усталости, – пожаловался Кравери.

Джербер мог бы, конечно, сказать, что обязательно поможет, но врать не хотелось. Прежде чем переступить порог, он оглянулся и окинул взглядом двор.

– Что-то обронили? – спросил Иво.

Джербер мотнул головой. Приметив то, что искал, наклонился, подобрал округлый плоский камешек и сунул его в карман.

Они вошли внутрь. Иво закрыл зонтик и взял мокрый плащ гостя, чтобы повесить на крючок. Справа виднелась просторная гостиная с белыми диванами, персидскими коврами и изумительным камином.

Ах, ну да. Сусана же эксперт по антиквариату. Старинная мебель, картины и прочие предметы интерьера наверняка ее рук дело. Каждая вещь отсылала к определенной эпохе, вместе с тем напоминая о мире животных: львиные лапы кресел, картина с тигром на стене, два алебастровых носорога, охранявшие арочный вход. Лампу держал в клюве хрустальный павлин. На письменном столе – янтарное пресс-папье в форме скарабея. Кричаще роскошный стиль.

Слева все выглядело иначе. Взгляд сразу упирался в пластиковое полотнище на месте отсутствовавшей стены. В той части виллы продолжался ремонт. Пленка защищала жилые помещения от строительной пыли. Она плотно прилегала к полу и потолку, но при малейшем сквозняке раздувалась и сдувалась, словно мутная диафрагма от дыхания. Это сонно дышал сам дом.

– Строители уверяют, что к осени все закончат, – прокомментировал Иво.

Пьетро подумал, что эта вилла – отличная модель детского разума: одна часть в порядке, вторая тонет в хаосе. Гипноз – единственный способ преодолеть границу между ними и вернуться назад.

– Мы одни? – спросил он, имея в виду, что в таком доме должна быть прислуга.

– Персонал здесь не живет. Пока ремонт не закончился, места здесь маловато.

Оно и хорошо. Никто из посторонних не слышал ночных криков Матиаса.

– Пойдемте. – Хозяин указал на лестницу.

Коридор второго этажа вел к спальням: родительская помещалась прямо против комнаты сына. Дверь в детскую была приоткрыта, из щели пробивался мягкий свет прикроватной лампы.

Иво вошел первым:

– Матиас, к тебе гость.

Джербер переступил порог и увидел ребенка под одеялом. Голова Матиаса покоилась на коленях матери, сидящей на краю кровати. Мальчик прильнул к ней, словно никак не хотел отпускать. Или боялся от нее оторваться, чтобы невидимое чудовище не утянуло его в свое царство теней.

Сусана обнимала сына, будто защищая от грозной напасти. Она приветливо улыбнулась Джерберу. Мальчик тоже поднял взгляд – в глазах плескался ужас, совершенно неестественный для ребенка его возраста. Маленькие дети такое испытывать не должны, подумалось Пьетро. То, что пугало Матиаса, поджидало его совсем рядом, во сне. Вскоре мальчику предстояло с этим встретиться.