– Энтони Оуэнса? – уточнила Фиона.

– Нет, тогда это был кто-то другой. Приятный старичок, но уже умер. Так вот, строго говоря, Малкольм никаких правил не нарушал. Пляжные домики разрешено украшать как захочется, если другие владельцы на косе не будут против. Эти ракушки могли убрать только по итогам голосования, если проголосуют все. Тогда на косе царили другие порядки. Пляжный дом не считался символом статуса, как сейчас, и цена была гораздо доступнее, и владели ими самые разные люди, а не только богатые. Они все любили Морской сад. И считали его частью наследия этого места, как и косу Мадфорд-Спит. Так что, когда вопрос вынесли на голосование, результат был единогласным: Малкольму разрешили оставить свои ракушки.

Фиона закрыла записную книжку.

– Что ж, думаю, мы услышали достаточно. Можете расслабиться.

– И вы не пойдете в полицию? – уточнил Маркус.

– Нет, – подтвердила Фиона. – С учетом того, что браконьерство прекратится навсегда.

– Да-да, конечно! – с готовностью согласились мужчины, обмякая на диване и наконец расслабляясь.

– Только еще кое-что, – добавила Сью.

Взгляды Себа и Маркуса снова стали обеспокоенными: угроза не миновала.

– Предположим, что внебрачного сына Малкольма не найти или что его нет. Также предположим, что завещания у Малкольма тоже нет. В таком случае как его кузен, вы ближайший родственник Малкольма. И вы унаследуете его пляжный домик.

– Это же пустышка, простите за сравнение, – ответил Себ. – Что тут можно унаследовать?

– Таким был и «Дом Контрабандистов», когда вы его купили, – указала Фиона. – А дом на пляже чего-то да стоит. Участок земли может принести небольшое состояние.

Это замечание возмутило Себа:

– Послушайте, я не убивал своего кузена ради пляжного домика, если вы об этом. Нашим обменом я вполне доволен. Даже если б я убил Малкольма, то попал бы на записи собственных видеокамер. – Он поднял руки. – Ладно, знаю, я подправил записи нас с Маркусом, но ночь пожара не трогал. Полиция все проверила и, думаю, ваш специалист тоже. Дом Малкольма я не поджигал. Даже близко не подходил.

И снова камеры видеонаблюдения предоставили очередному потенциальному подозреваемому железное алиби, вычеркнув его из списка даже прежде, чем сыщицы начали. Но контраргументов у Фионы не было.

Однако Неравнодушная Сью не готова была сдаться.

– Если вы с Малкольмом так не любили друг друга, как же все это время жили так близко? Должно быть очень неловко.

Себ тут же ответил:

– Малкольма, возможно, помнят как эдакого бездельника из богемы, но он был упрям, и я тоже. Ни один из нас и сантиметра уступать не хотел. Ребячество, знаю. Но такое вот семейное соперничество. Со временем мы просто привыкли игнорировать друг друга, это стало частью жизни. Вот и все.

– Мы виноваты только в браконьерстве, – добавил Маркус.

– Точно, – подтвердил Себ.

Фионе нехотя пришлось согласиться – пока что. Кроме того, ее ждала рыбка покрупнее: большая извивающаяся щука, которой не понравится, что ее пытаются поймать на крючок и допросить. Мэлори Грейнджер. Особенно учитывая, что в прошлый их разговор она запретила им появляться в общественном центре.

На следующий день дождь прекратился, но настроение Фионы не улучшилось. Стало лишь мрачнее. Вот что делала с людьми мысль о том, что придется иметь дело с Мэлори Грейнджер. По крайней мере, с ней рядом будет Сью для моральной поддержки – хотя Фиона и размышляла, не стоит ли им обеим надеть бронежилеты под платья для защиты от шквала легендарной дерзости благовоспитанной Мэлори.

Дэйзи участвовать в этом не захотела. И это вполне объяснимо: Мэлори приводила ее в ужас. Дэйзи не успела бы глазом моргнуть, как уже добровольно бы делала то, что ей вовсе не хотелось делать, к примеру вытирать грязь от тележек с покупками. У Мэлори была привычка во всеуслышание поддерживать благородные начинания, но грязную работу сваливать на других и появляться в последнюю минуту, когда все сделано, чтобы забирать все лавры себе. Нет, спасибо. Навыки Дэйзи больше пригодятся в их благотворительном магазинчике. Она останется с Саймоном Ле Боном и пороется в интернете в поисках внебрачных детей Малкольма.

– Ну что, собрались с духом, – выдохнула Сью, стоя перед входом в общественный центр.

– Я уже со всем чем можно собралась. – Фиона толкнула неподатливые двойные двери и вошла в королевство Мэлори, страну пахнущих дезинфекцией полов, навесных потолков (хорошо бы не асбестовых – хотя даже если так, Мэлори сочла бы жалобы пустяками), раскладных столов и литров чая, чередующихся с игрой в «Скребл» и в карты, вязанием и тихими беседами. Обитатели королевства выглядели достаточно счастливыми, но так обычно и происходит, если диктатор держит всех в узде. Пусть лучше тебя боятся, чем любят.

Фиона со Сью шли через лес рубашек в клетку и свитеров. Хотя им очень не хотелось этого признавать, Мэлори проделала хорошую работу. Место пользовалось популярностью. И энергия ощущалась позитивная. Люди просто наслаждались обществом друг друга.

Но все изменилось, когда из своего кабинета в дальнем конце зала появилась Мэлори. Собравшиеся стали вести себя слегка по-другому, напряглись, последовали дружные вздрагивания. Громкие добродушные подшучивания стихли, снизившись до едва слышного шепота, атмосфера стала менее расслабленной и более сдержанной, будто люди не хотели показаться слишком счастливыми. Фиона заметила, что никто не смотрел Мэлори в глаза, пока она проходила мимо. Это как оказаться в заложниках: если не поднимать голову, шансов выжить больше.

При виде Фионы и Сью дружелюбное, но агрессивное выражение лица Мэлори превратилось в исключительно агрессивное:

– Вы что здесь делаете?! Я, кажется, запретила вам сюда приходить!

– Нам нужно задать вам несколько вопросов, – ответила Фиона, подходя ближе.

– Не-а, много дел. С этими ребятами хлопот по горло. – Мэлори кивнула на посетителей за столиками, которые теперь чувствовали себя виноватыми просто за то, что существовали. – Будьте любезны уйти.

Фиона знала, как обращаться с Мэлори. Она делала это раньше и должна сделать еще раз. Потрясти скелеты в шкафу.

– Что случилось с Морским садом?

Если б кто-то в этот момент играл на пианино, музыка бы резко оборвалась. Люди за столиками замолчали от ужаса и одновременно из любопытства, желая узнать, чем закончится это противостояние. Кто-то из них нырнул бы под стол, если б не находился в очереди на замену коленного и тазобедренного сустава в Национальной службе здравоохранения.

Мэлори пристально посмотрела на Фиону ледяным взглядом карих глаз, холодных настолько, что они могли заморозить бородавки. Фиона ответила на этот взгляд, наблюдая, как в голове Мэлори щелкают шестеренки: сможет ли она выиграть эту битву на глазах своих подданных? Ответ был быстрым и лаконичным:

– Идите за мной. Возвращайтесь к своим делам, леди и джентльмены. – Мэлори снова была само очарование, по-дружески общаясь с посетителями и излучая ауру «Здесь не на что смотреть». – Рег, у тебя очки за двойное слово. Бетти, мне нравится твое вязание. Билл, твой чай остывает.

Обычно Мэлори не была столь милой. Излишняя забота налицо, заметила Фиона.

Уже в кабинете, плотно закрыв за ними дверь, Мэлори прошла к своему кожаному трону у стола, заваленного бумагами, папками и брошюрами, а беспорядок, как она бы заметила, являлся признаком гениальности. Фиона со Сью сели напротив на пару липких пластиковых стульев оранжевого цвета.

Мэлори открыла заседание.

– Так и чего вы хотите? Ворошите прошлое, а?

– Да, вообще-то да, – ответила Фиона. – Вы слышали, что Малкольм Крэйни умер? Во время пожара на косе Мадфорд-Спит?

– Слышала.

– Не хотите рассказать про свои отношения с ним?

– Отношения! – громко расхохоталась Мэлори. – Мы с ним не встречались. Откуда вы вытаскиваете эти сплетни, из журнала Hello?