На следующий день, вскоре после того, как торт был разрезан на куски, а чай разлит (была очередь Сью заваривать чай, и она с вызовом заявила про свое намерение придерживаться собственной техники заваривания чая – обжигать чайные листья кипящей водой, что в результате дает крепкий, пригодный для употребления напиток, пусть и не такой хороший, как у Молли), в дверь ворвался Корзинщик. Для разнообразия он не бросился к торту, отчего Фиона задумалась, все ли с ним в порядке.

– А, хорошо. Я вижу, что вы все здесь, – пророкотал он. – Весьма кстати. – Корзинщик извлек из кармана несколько грязных сложенных листков бумаги и развернул их. – Я подумал, может, вы согласитесь меня послушать? У меня появился новенький материал.

Молли выглядела озадаченной, и Дэйзи склонилась к ней:

– Тревор – стендап-комик.

Корзинщик покраснел.

– Ну я пытаюсь им стать.

– Он хочет участвовать в любительском шоу талантов в Регентском центре, – добавила Дэйзи. – Мы все пойдем на представление. Хотите с нами?

– С удовольствием, если я найду с кем оставить Дину. В каком роде будет стендап?

– Мое амплуа – комедии-наблюдения. Смесь Майкла Макинтайра с Викторией Вуд[309].

– О, мне нравятся они оба.

– Могу ли я без дальнейших церемоний и проволочек предложить вам капельку веселья?

Молли опять растерялась.

– Он хочет рассказать нам несколько шуток, – пояснила Сью.

– О да, пожалуйста, – с готовностью закивала Молли.

Остальные дамы не кивали, собираясь с силами и готовясь к предстоящему испытанию. Фиона молилась, чтобы на этот раз у Корзинщика все получилось. Ей отчаянно хотелось, чтобы его выступление было хоть капельку смешным. Достаточно неприятно слушать человека, который считает себя забавным, а объяснять такому человеку, почему не смешно – сродни настоящей пытке.

Корзинщик откашлялся, пропустив свой обычный странный ритуал разминки голосовых связок. Он бросил взгляд на листы, затем посмотрел на свою аудиторию.

– Вот хорошая сценка. – Он немножко встряхнулся, пытаясь вжиться в роль. – Почему все стали писать даты наоборот?[310] Давайте возьмем для примера 9.11. Что это за дата? 9.11 – это девятое ноября, а не одиннадцатое сентября. Разве они не знают, что вначале идет день, а потом месяц? В чем дело?

Ничего. Никакой реакции.

– Хорошо, сложная аудитория. Мне это нравится. Вы меня проверяете, да? – Ничуть не смутившись, Корзинщик продолжил выступление. Он пошуршал бумагами в поисках чего-то, что подействует на дам. Его взгляд остановился на подходящей шутке, глаза загорелись, и он захихикал. – Вот это вам понравится. Вы не обращали внимания, что теперь больше никто не говорит: «Чу!»? Это потому, что звучит старомодно, правда? За исключением тех случаев, когда идет дождь. Да, по какой-то странной причине, если льет дождь, то с этого слова стряхивают пыль. «Чу! Какой дождь». Что есть такого в сильных осадках, что вызывает у нас желание изъясняться, как синоптик елизаветинских времен? «Чу! Как льет». Почему только про дождь? Почему никто так не говорит, если срабатывает автомобильная сигнализация или громко работает экскаватор?

Это выступление вызвало легкую ухмылку у всех четырех дам. Уголки их губ лишь легонько дернулись, но до настоящей улыбки не дотянулись. И совершенно точно не прозвучало смешков или сдавленного фырканья. Корзинщик подождал еще немного. Ничего.

– Чайки, – наобум брякнула Сью.

– Чайки? – переспросил Корзинщик.

– Я иногда говорю: «Чу! Опять эти чайки», когда они слишком громко орут.

– Да, я тоже иногда так говорю, – кивнула Дэйзи. – И про гром.

– Ветер, – присоединилась Фиона. – Когда сильно завывает. Может, стоит заменить на погоду. Почему «Чу!» используется только для описания экстремальных погодных условий?

– И крика чаек, – добавила Неравнодушная Сью.

Корзинщик выхватил ручку из заднего кармана и принялся что-то яростно строчить.

– Боже, да. А теперь вопрос на миллион долларов: это было смешно?

Вот этого Фиона и боялась. По их реакции было ясно, что нет. Женщины сжались на своих местах и молча повесили головы. Фиона очень надеялась, что Корзинщика удовлетворит очевидная подсказка (он же получил обратную связь!), и он отправится восвояси. Но дамам не повезло. Корзинщик отказывался принимать отсутствие смеха как ответ. Он стоял перед ними и ждал. Они были обязаны честно ему все сказать. Однако честность в чем-то напоминает еду – многое зависит от того, как она подана. Фиона готовилась опустить Корзинщика с небес на землю, но приправив это гарниром.

– У вас получается гораздо лучше.

Внезапно остальные дамы согласились, с энтузиазмом кивая головами, даже Молли, которая впервые проходила испытание Корзинщика.

У него просияло лицо от этой маленькой, но решительной победы.

– Правда? Лучше?

– О да, да. – Слова Фионы подкрепила новая порция полных энтузиазма кивков.

Корзинщик решил, что наконец завоевал аудиторию, и широкая улыбка расплылась по его лицу.

– О, вы не представляете, как много это для меня значит!

Чувство вины, которое испытывала Фиона, напоминало удар кулаком в живот. Будет безответственно и просто опрометчиво позволить Корзинщику выйти на сцену с этим материалом, веря, что он вызовет смех. Фионе требовалось его вразумить.

– Но я не думаю, что в нынешнем виде материал готов для выступления. – Произнося эти слова, она слегка вздрогнула.

Однако Корзинщик понял их по-своему.

– Вы имеете в виду, что его нужно отшлифовать? Нет проблем. Я добавлю немного масла в мое выступление, и материал засияет, как хромированный защитный шлем.

Дипломатия была делом непростым. Как трудно подбирать слова! Фиона попыталась перефразировать свое замечание, действуя очень осторожно.

– Я не думаю, что материал нужно шлифовать, по крайней мере, сейчас. Должна сказать, что… э-э-э… Как же лучше выразиться?.. – Она почувствовала, как у нее на лбу выступили капельки пота. – Я думаю, есть широкое поле для улучшений.

Фиона сжалась после того, как произнесла эти слова. Ей очень не нравилась эта фраза, но на ум пришла только она. Прозвучало отвратительно и покровительственно, словно она опять оказалась в школе. Оскорбление, замаскированное под комплимент. Ее учитель по физкультуре бросил эту фразу ее родителям словно кость собаке, хотя на самом деле он хотел сказать, что Фиона безнадежна в спорте и всегда будет последней кандидатурой в любую команду.

Ликование Корзинщика померкло.

– Что вы имеете в виду под «широким полем для улучшений»?

На помощь пришла легендарная – прямая как ржавый железный прут – прямолинейность Неравнодушной Сью.

– Все равно не смешно.

– Что?

– Простите, но я говорю честно. Определенно, у вас получается лучше, но это скорее… Ну не знаю. С этим скорее соглашаешься, а не смеешься над этим.

Грустные глаза Корзинщика бегали по его малочисленной аудитории в поисках поддержки. Они засветились при виде единственного человека, который всегда был с ним милым и добрым.

– А вы что думаете, Дэйзи?

– Я? – Она пыталась найти правильные слова. – Вы настоящий артист! Это совершенно точно было развлекательное шоу. Я могу честно сказать, что меня развлекли.

У него немного просветлело лицо, но только до тех пор, пока Неравнодушная Сью не вернула его с небес на землю.

– Но это все равно не смешно. Нужно, чтобы было смешнее.

На его лице появилась маска отчаяния.

– Хорошо. Сделать смешнее. Но как это сделать?

До того, как у кого-то из дам появилась возможность порассуждать о том, в каком направлении двигать его выступление, раздался спасительный звонок, а если точнее – сигнал, изданный телефоном Фионы.

– Только что ответила Салли Уайлд, владелица шоколадного лабрадора Роло, фаворита в конкурсе «Самый виляющий хвостик». Она согласилась ответить на наши вопросы. Она будет здесь через несколько минут.