…Магнолия…

Остаток дня был потрачен на сборы. Пьетро долго принимал душ, хорошенько подкрепился, переоделся во все чистое. Заранее надел плащ и уселся ждать вечера в гостиной. Его разум был пуст, душа безмятежна. Вскоре предстояло выходить. Он собирался совершить нечто крайне безрассудное.

После встречи с Тихоней в желтой высотке Пьетро долго размышлял о том, что могло привести хромого в заброшенную квартиру. Увидев следы у своей хижины, тот почуял угрозу. Впрочем, особо не испугался, раз не стал сводить счеты со шпионом, прячущимся за шкафом. Вместо этого Тихоня просто предупредил его на будущее.

Хромого не заинтересовало, кто он такой и что вынюхивал. Более того, его не заинтересовало, нет ли у противника сведений о женщине, которую Тихоня считал своей собственностью. Следовательно, он ее наконец-то нашел. Был только один способ все выяснить. Настал момент истины.

На город опустилась тьма. Пьетро поднялся с дивана и отправился выяснять. Он был убежден, что с Молчаливой Дамой что-то случилось. И хромой знает, что именно.

Пьетро спрятался в темноте под навесом какого-то магазинчика по соседству с пекарней. Тихоня появился только к часу ночи. Бодро ковыляя и не обращая внимания на проливной дождь, он курил, пряча сигарету в кулаке после каждой затяжки. Хромой не оглядывался и не выказывал беспокойства: он явно не опасался слежки. У служебного входа он выкинул окурок и скрылся в подсобном помещении пекарни.

Подождав еще несколько минут, Пьетро вернулся к машине, припаркованной в двух кварталах. Лабиринт пустых флорентийских улиц выплюнул старенький внедорожник в знакомый уже пригород. Оставив машину на безопасном расстоянии, он вышел под дождь и, утопая в грязи, разыскал в темноте хижину Тихони посреди свалки.

Для начала еще раз попытался разглядеть что-нибудь через окно. Мрак внутри был непроницаемым, но Пьетро казалось, что он различает очертания какой-то мебели. Ни малейшего движения, даже намека на чье-либо присутствие. Он приблизился к единственной двери. С прошлого раза запомнилось, что Тихоне потребовалось несколько оборотов ключа. Подергал за ручку. Дверь даже не шелохнулась, как будто прибитая к косяку и порогу.

Пьетро был к этому готов и сдаваться не собирался. Нужно во что бы то ни стало попасть внутрь. Он вернулся к окошку, нашел в грязи подходящий камень, отошел на несколько шагов, размахнулся… Стекло разлетелось вдребезги. Встав на цыпочки, просунул руку внутрь, нашаривая задвижку. Зацепился рукавом плаща за острый осколок, с треском разрезавший ткань. Нащупал ручку, потянул – окно распахнулось. Подпрыгнул, с трудом подтянулся, забираясь внутрь. Гладкие подошвы ботинок соскользнули с подоконника.

Пьетро кулем свалился на пол кухни, сильно приложившись боком. Поднимаясь, застонал от боли. Включил фонарик. Узкий луч забегал по комнате. Там и сям на полу стояли тазы и жестянки, в них сверху стекала вода: видимо, крыша прохудилась. В комнате дробно звенела капель, кое-где на полу поблескивали лужи.

Газовый баллон, грязная плита, единственный шкафчик над ней. На стенах – несколько полок, заставленных коробками и консервными банками. Маленький кухонный столик и два разномастных стула рядом. Один – деревянный. Пьетро вспомнил, что Тихоня соорудил этот стул в тот самый день, когда Молчаливая Дама призналась, что собирается уехать в Лондон, а он молотком разбил себе коленку.

На хлипкой пластиковой этажерке теснились пакеты с дешевым вином. В углу покосившийся буфет, такой же хромой, как его хозяин. Луч фонарика выхватил замызганную занавеску, за которой угадывался унитаз. Оттуда воняло плесенью и экскрементами. Пьетро отвел фонарик и вдруг почувствовал на затылке взгляд. Резко обернулся. Никого. Но на какое-то мгновение ему померещилось, что на пороге соседней комнаты мелькнула тень.

– Кто там? – неуверенно спросил он.

Никто не ответил. Пьетро двинулся туда. Луч осветил односпальную кровать на железном каркасе. Шкафа не было. Немногочисленные наряды Тихони висели на бельевой веревке, протянутой от стены до стены. На тумбочке пепельница, переполненная окурками… В углу кто-то стоял. Пьетро окаменел, ему не хватало храбрости туда посветить. В том, что это человек, у него сомнений не было. И этот человек ждал.

Наконец Пьетро нашел в себе силы направить луч в угол. Пусто. Всего лишь игра теней. Впрочем, на полу действительно что-то стояло. Ящик с инструментами. Присев на корточки, Пьетро принялся перебирать содержимое. Ржавые плоскогубцы, пара погнутых отверток. И кое-что еще.

Достав из кармана носовой платок, он обернул им рукоять молотка и вытащил его из ящика. Та была гладкой, отполированной временем, боек и острый носок выщерблены. На них виднелся странный налет, похожий на засохшую кровь. Может быть, он остался с тех пор, как Тихоня разбил себе колено. А может, и нет.

Пьетро осторожно завернул его в платок и сунул в карман. После чего выключил фонарик и полез через окно наружу. Спустив ноги с подоконника, обнаружил, что дождь перешел в ливень. Утром Тихоня увидит, что в дом вломились. Если догадается проверить, на месте ли молоток, сразу поймет, кто именно к нему вломился.

«Не исключено, что Тихоня уже знает, кто я такой, и сразу же отправится меня искать», – подумал Пьетро. Следовало как можно скорее отнести тетрадь и молоток в полицию. Они могли стать уликами. Во всяком случае можно было надеяться, что полицейские решат задержать и допросить этого бесноватого.

То и дело поскальзываясь в грязи, Джербер пробирался к узкой асфальтовой дорожке, идущей вдоль железнодорожных путей. Наконец он выбрался туда и торопливо зашагал к автостоянке. Свет редких фонарей едва пробивался сквозь мрак и ливень. Вдалеке мигнули огни локомотива. Благодаря им Пьетро заметил человека, идущего навстречу.

На сей раз фигура не была игрой воображения. Несмотря на хромоту, Тихоня шел быстро – они вот-вот должны были встретиться. Джербер понятия не имел, что делать. Он очутился в ловушке. Тихоня тоже его увидел и сбился с ноги. Они оказались метрах в тридцати друг от друга. Пьетро инстинктивно вытащил из кармана молоток и погрозил им хромому, надеясь, видимо, что тот его узнает и испугается.

Мимо загрохотал состав – длиннейший товарняк. Порыв воздуха окатил Пьетро водяными брызгами и заставил пошатнуться, Хромой даже не дрогнул. Капли дождя кололи щеки, слепили глаза, а Тихоне ливень нисколько не мешал – он будто врос в землю, подобно кряжистому дубу.

Пьетро рассудил, что в подобных обстоятельствах лучшая защита – нападение.

– Я знаю, что ты сделал! – заорал он, пытаясь перекрыть грохот состава. – Ты ее нашел!

Тихоня не дрогнул.

– Нашел, убил и спрятал труп, но она догадывалась, что этим кончится, и все подробно записала!

И вновь хромой никак не отреагировал. Его лицо скрывалось в тени капюшона. Пьетро не видел его лица, но готов был поклясться, что Тихоня улыбается. Составу, казалось, не было конца. Секунды шли за секундами. Ничего не происходило. И вдруг хромой бросился в атаку. Несмотря на увечье, двигался он на удивление быстро и застал Пьетро врасплох. Тот отшатнулся, предпринял попытку бежать, но великан уже навалился на него, точно медведь. Молоток упал в грязь.

Тихоня оторвал Пьетро от земли. Почувствовав, что ноги болтаются в воздухе, тот изо всех сил вцепился в куртку врага. Физиономия хромого жутко исказилась, на ней застыла гримаса ненависти и злобы. Джербер никогда не видел ничего подобного на человеческом лице. Тихоне все же пришлось опустить его на дорожку, но хватки он не ослабил. Грязные подошвы «кларксов» скользили по асфальту. До Пьетро вдруг дошло, что чудовище толкает его под колеса.

– Нет! – в отчаянии заверещал он, хотя знал, что никакие крики не спасут ему жизнь.

Обычная реакция жертвы, осознавшей, что оказалась на волосок от гибели. А вот Молчаливой Даме, наверное, оставалось только таращить глаза. Показался хвост состава. Нужно продержаться еще чуть-чуть, чтобы грохочущая смерть прошла стороной. Тихоня тоже это заметил. Он взревел и обхватил жертву, намереваясь вместе с ней упасть под колеса. Убийство плюс самоубийство, восклицательный знак в конце трагического эпизода.