Ливни почти стерли кровь с лица Сэхён. Она посмотрела на наполовину обрушившуюся башенку из камней и закрыла глаза. Послышались звуки сирены, голоса людей становились то громче, то тише. Перед глазами мигал белый свет. Сэхён не смогла справиться с головокружением и снова провалилась в темноту.

Чжонхён поднялся на кровати и не смог сдержать стона. Попытавшись медленно восстановить дыхание, он вытащил ноги из-под одеяла. Мышцы плеча были разорваны, поэтому на нем закрепили компресс, тяжелый, словно булыжник. Он получил удар ножом, так что ему сначала сделали инъекцию от столбняка, а потом наложили на рану несколько швов. Кровопотеря была такой сильной, что понадобилось даже переливание. Юноша надел остывшие под кондиционером тапочки и покачал головой, представляя, как бы все развернулось, если бы он опоздал.

Два дня назад он нашел в библиотеке адрес. Примчавшись на указанное место, он обнаружил там лишь закрытую прачечную. Это совершенно не радовало. Почему он изначально не подумал, что в современном мире подобное место могло быть отличным источником информации о жертве? Он сразу узнал телефон агентства недвижимости в этом районе, смог добыть у хозяина здания и телефон владельца прачечной. После этого он сразу же попросил Сону пробить его координаты – подозреваемый прятался в Муане, городе в отдалении от Ёнчхона.

Но даже с примерными координатами ему пришлось отправиться на поиски лично, ведь волна от вышки радиосвязи покрывала лишь километр. К счастью, подозреваемый не пытался куда-то уехать, а продолжал перемещаться лишь по установленной территории. Видимо, был уверен, что не может попасть в поле зрения расследования, поэтому даже не пытался выключить телефон. Чжонхён следовал за ним на безопасном расстоянии.

В ту ночь у него так сохли глаза, что он не мог их нормально открыть. И ведь именно сейчас закончились назначенные врачом капли. Повезло, что подозреваемый особо не двигался, – Чжонхён успевал сбегать в круглосуточную аптеку. Он даже не мог представить, что найдет там Сэхён. Когда он увидел, как кто-то беспощадно прижимает ее к асфальту, его тело отреагировало первым.

Ему показалось, что он видел девушку, пока то приходил в себя, то снова терял сознание в машине скорой, но, когда открыл глаза после операции, ее нигде не было. Чжонхён пересек палату на подкашивающихся ногах и вышел в коридор. Он думал, что, не считая семей больных, таким ранним утром лобби будет пустым, но ошибся. Чем ближе он подходил к холлу, тем громче становились голоса, подгоняя его.

Экран телевизора ярко освещал темное помещение, отчего глаза Чжонхёна сразу заслезились, но тут он увидел знакомое лицо и уже не мог сдержать удивленный вскрик. Люди рядом шикнули в его сторону, призывая быть тише, но ему было все равно – он подошел к экрану, загораживая обзор. В их последнюю встречу ему показалось, что Сэхён сильно ранена, но только сейчас он заметил, что у нее полностью отсутствовали мизинец и часть безымянного пальца. То тут, то там слышались вздохи толпы, не ожидавшей увидеть девушку в таком ужасном состоянии. Чжонхён тоже не выдержал и закрыл глаза.

Сэхён проводила брифинг в полицейском участке Муана – за ее спиной виднелся взлетающий желтый орлан на синем фоне. Она выглядела совсем не так, как во время брифинга в Ёнчхоне, – сейчас в ней сложно было узнать ту же женщину. У нее не было при себе никаких записей, но даже так она не отрывала взгляда от трибуны. Ее дрожащий голос и вздрагивания на каждую вспышку говорили о том, насколько она нестабильна.

– Это было первое убийство. Он неотрывно следил за жертвой, детально отслеживая все, чем она занималась. Он составил четкий план, а после начал действовать. – Сэхён запнулась, опустив голову и собираясь с духом. Потом она подняла глаза и посмотрела прямо в камеру. Испуганно, но решительно. – Первое убийство произошло на отмели во время отлива.

В субтитрах тут же появилась дата – июль тысяча девятьсот девяносто девятого года. Деревня Харён. Чжонхён сразу вспомнил одно из нераскрытых дел и попытался сравнить известную ему информацию с тем, что появилось на экране. Неожиданно кто-то переключил канал, и картинка с брифинга исчезла. Чжонхён отобрал пульт у стоявшего рядом человека и вернулся на новости.

– Портной совершил шесть убийств, начиная с тысяча девятьсот девяносто девятого года. Его имя – Юн Чжогюн. И я его дочь, – срывающимся на плач голосом произнесла Сэхён, разорвав тишину лобби.

Раздались крики вперемешку с тяжелыми вздохами, как будто люди вокруг заранее условились отреагировать вместе. Чжонхён попытался осмыслить услышанное. От шока по телу прокатилась волна жара, плечо заныло, даже несмотря на то что он старался сильно не нервничать. Казалось, кто-то одним рывком разрезал запутанную нить и сбежал.

Вот почему Сэхён пыталась избежать разговоров о нераскрытых делах. Вот почему ей отправили ту старую тетрадь. Девочка с ведром. Портной. Всего лишь одной фразой Сэхён смогла развеять все его сомнения. Она продолжала рассказывать, но ее слова были настолько ужасны, что их было сложно слушать на трезвую голову. Она рассказала, что жила с Чжогюном, который убил ее мать. В субтитрах сразу отметили, что она биологическая дочь серийного убийцы Юн Чжогюна.

– Я была уверена, что смогу понять, если он снова возьмется за старое. Именно поэтому я и решила стать судмедэкспертом. Поэтому я работала без передышек. Хотела его поймать. Правда хотела… Мне хотелось, чтобы он расплатился за свои преступления… – По щекам у нее потекли слезы.

Под вспышками камер лицо ее казалось совершенно прозрачным. Ей явно становилось сложнее дышать, поэтому она снова сделала паузу, пытаясь вобрать воздух и крепко сжимая трибуну – оставшиеся три пальца сильно дрожали.

– Моя жадность помешала проведению расследования, поэтому я бы хотела принести свои извинения прямо сейчас. Я готова принять любое наказание… Прошу прощения. Простите.

Сэхён вышла вперед и низко поклонилась. На ковер тут же закапала кровь. Стоявшие впереди журналисты испугались и потребовали, чтобы она быстрее возвращалась в больницу и нормально долечивалась. Выпрямившись, она в нерешительности вернулась к трибуне и поправила микрофон.

– И сейчас он держит еще одну девочку при себе. Ростом она примерно мне по плечо. Они ездят на белом фургоне, поэтому, если заметите такой с девочкой внутри, обязательно обратитесь в полицию, – дрожащим голосом произнесла она.

Полицейские попытались насильно закончить брифинг, выключив микрофон, но Сэхён не сдавалась и продолжала кричать. Один из сотрудников больше не мог видеть ее в таком состоянии, поэтому подошел ближе и, поддерживая, повел к выходу. Кадры сменились, показав новостную студию. Только тогда Чжонхён понял, что это был вовсе не прямой эфир, а предзаписанное видео.

Репортер кратко объяснил, как будет продолжаться расследование. Далее показали Сэхён, которая садилась в машину скорой помощи и направлялась в отделение неотложной помощи. Чжонхён проверил название больницы на своей одежде и тут же побежал к стойке регистратуры. Это вызвало новый приступ боли в плече, но ему было все равно.

Узнав номер палаты Сэхён, он тут же побежал вверх по лестнице, не теряя времени на ожидание лифта. Добежав до двери палаты, он постучал и зашел внутрь. Вся правая рука девушки была обмотана – она сидела, прислонившись к спинке кровати, и смотрела новости, в которых только что появилась. Услышав звук открывшейся двери, она обернулась.

– Как ваше плечо?

Сэхён выглядела даже более спокойной, чем обычно, – совсем отличалась от той, что недавно была на экране. На самом деле даже во время просмотра брифинга ему было сложно определить, что из сказанного было правдой, а что она приукрасила. Она говорила, что хотела стать судмедэкспертом из чувства долга, потом – что хотела повышения, а затем снова меняла свои слова, заявляя, что на самом деле желала поймать своего отца.

Чжонхён прикрыл дверь и подошел ближе, встал, облокотившись на соседнюю койку. Казалось, совсем недавно они сидели вместе в ресторане, подающем кашу, а теперь встретились при других обстоятельствах и выглядели хуже некуда. Тот день был словно из прошлой жизни. Лицо Сэхён осунулось, а на подбородке виднелось несколько пластырей. Видимо, она его разбила. На руку намотан бинт, а ладонь зафиксирована пластырем. Глаза с полопавшимися сосудами казались уставшими, но при этом были совершенно ясными.