Подруги обменялись удивленными взглядами. Зачем, по его мнению, они сюда пришли?

– Дорогая, где пакет с пожертвованиями? – очень громко заорал он.

Из комнаты, показавшейся им уютной, послышался крик миссис Аткинс:

– В кладовке!

– Я там уже смотрел.

– Посмотри еще раз.

До того как Фиона или ее подруги смогли возразить, что они пришли не за пожертвованиями, Дин Аткинс проскользнул в кладовку и вернулся с набитым белым пластиковым пакетом.

– Все время там стоял. Я слепой как крот.

Он протянул им пакет, на котором четко виднелся логотип «Кошачьего альянса».

– Здесь есть неплохие вещи. Сможете выручить приличные деньги за мой старый фрак и брюки. Они, на минуточку, из «Дживс энд Хоукс»[319]. Конечно, на меня они больше не лезут. – Дин похлопал себя по животу свободной рукой.

– Простите, мистер Аткинс, но мы пришли не за пожертвованиями. – «И в особенности не за пожертвованиями, предназначенными для «Кошачьего альянса», – хотелось добавить Фионе, но она прикусила язык.

– Но мы действительно из благотворительного магазина, – вставила Сью.

– Э-э, – только и смог выдать Дин Аткинс.

Фиона просветила его.

– Мы из благотворительного магазина «Собачкам нужен уютный дом», а в свободное время расследуем преступления. Сейчас мы занимаемся делом Сильвии Стедман. Той женщины, которую убили во время выставки собак.

Когда все встало на свои места, его лицо расслабилось.

– Ну вы пришли по адресу. Потому что ее убил я.

Дин Аткинс решительно смотрел на них, вообще не мигая. Абсолютно невозмутимое лицо. Лицо хладнокровного убийцы.

Он признался в убийстве, заявив об этом прямо без всякого лукавства. Шок от его внезапного признания застиг Фиону врасплох, как и ее коллег, которые ошарашенно стояли рядом несколько мгновений. Дин Аткинс сделал признание в присутствии своих детей, которые продолжали щелкать контроллерами. Фиона не упустила из внимания этот момент. Или он был самым худшим психопатом и бессердечным убийцей, и его детям угрожала серьезная опасность, или он их разыгрывал.

Последнее стало очевидным, когда Дин Аткинс расплылся в широчайшей улыбке, а потом дико захохотал.

– Вы бы видели свои лица! Какая картина! Мне следовало пойти в актеры.

Фиона не видела ничего смешного в шутке про убийство человека.

– Значит, вы не убивали Сильвию Стедман?

– Нет! Конечно, нет.

– Э-э, может нам не стоит вести этот разговор в присутствии ваших детей? – подала голос Дэйзи.

– Папа всегда подшучивает над нами. Мы к этому привыкли, – вставил один из мальчиков, не поворачивая головы.

– Это чтобы вы не теряли бдительность, – крикнул им отец.

– Мы из-за папы опоздали на выставку собак, – сообщил второй ребенок с детской прямолинейностью. – Проворачивал свои сомнительные сделки.

Если Дин и смутился, то не показал этого. По мнению Фионы, его ничто не могло смутить.

– Так, давайте-ка уединимся.

Он повел дам в комнату с бильярдным столом. К счастью, на стенах не было картины с играющими в бильярд собаками. По крайней мере, хоть какой-то вкус у него был, пусть и в малом количестве.

Комната представляла собой типичную мужскую берлогу. У одной стены мелькали три включенных игровых автомата: «Пакмен», «Фроггер» и «Космические захватчики», рядом стоял стол для игры в покер, обтянутый зеленым сукном, и картонный Дэвид Бекхэм в полный рост. На дальней стене над всем доминировал гигантский плоский телевизор, еще большего размера, чем в кухне. Конечно, этого следовало ожидать.

Дин Аткинс устроился за барной стойкой, перед которой стояли вращающиеся табуреты, обтянутые кожей. Он жестом предложил дамам присаживаться и налил себе виски.

– Хотите?

Подруги отказались.

Фиона решила сразу приступить к делу.

– На всякий случай уточним: вы не убийца, и ваше признание было сделано, чтобы произвести на нас комический эффект?

– Ну оно меня посмешило. – Аткинс сделал глоток виски, поморщился, затем добавил побольше содовой. – Но да, то есть нет. Я не убивал Сильвию Стедман. Меня и близко не было, когда это произошло.

– Но вы были на выставке? – спросила Фиона.

– Да, но уже после убийства. На самом деле Макс – пес моих детей. Обошелся мне в две тысячи, представляете? Взял его щенком. Конечно, гуляют с ним дети, но теперь он им надоел. Они все равно хотели заявить его на конкурс «Самые милые глазки». Вы же знаете, какими бывают дети. Они любят выигрывать, а Макс победил в прошлом году, вот они и хотели получить еще один приз, а может, и титул лучшей собаки на выставке.

Дин Аткинс выпил виски с содовой и налил себе второй стакан.

– Мы собрались выходить, когда мне позвонили из Шанхая по поводу одной сделки. Мне потребовалось какое-то время, чтобы разобраться с этим вопросом. Разговор я закончил в одиннадцать двадцать восемь, а конкурс «Самые милые глазки» начинался в одиннадцать тридцать. Мы никак не могли успеть вовремя, в особенности со строгим графиком Мэлори. Дети сильно расстроились, поэтому я позвонил по номеру, указанному на сайте. Мне повезло, попал сразу на Кеннета Прендивилла, секретаря клуба собаководства. Вы его знаете? – Дин не дал им время ответить. – Он похож на крысу, а вообще – самовлюбленный ханжа, простите мне мой французский. Когда Макс был щенком, я водил его и детей на уроки по дрессировке, которые вел Кеннет. Суровый через меру. – Мужчина сжал кулак. – Я один раз чуть не высказал ему все, что думаю, после того, как он рявкнул на моих детей. Но на этот раз я был готов его уговаривать, может, даже предложить кое-какое вознаграждение, чтобы убедить отложить начало конкурса. Но тут – сюрприз! Он – сама любезность, воспринял мои слова спокойно. Очень неожиданно. Говорит: «О, не беспокойтесь. Все нормально. Можем перенести на двенадцать. Я сообщу остальным, доверьте это мне».

«Карма-Кен», – подумала Фиона.

– Мне даже не пришлось ему ничего отстегивать, сэкономил несколько фунтов. Дети счастливы, но когда мы туда приехали, это уже не имело значения. Стояла «Скорая», а люди расходились. Выставку отменили. В общем, я то же самое рассказал полиции.

– К вам приходила полиция? – уточнила Фиона.

– Да, – кивнул Дин. – Сидели там же, где сидите вы. И тоже отказались что-либо пить.

Фиона напрягла мозг, раздумывая о том, что бы еще у него спросить. Она проверит его рассказ, хотя это казалось бессмысленным, если Аткинс приехал уже после убийства, а его дети это подтвердят. Конечно, он мог приказать им выдать эту версию, если кто-то спросит. Но кое-что они все равно сболтнули.

– Ваши дети сказали, что вы проворачиваете сомнительные сделки.

– О, не обращайте на них внимания. Они любят подшучивать над отцом. Унаследовали это у меня. Нет, тут все кошерно, у меня есть человечек, который время от времени подкидывает мне хорошее дельце.

– Похоже на инсайдерскую торговлю, – заметила Неравнодушная Сью.

– Нет, если компания сама раскрывает информацию. Я плачу человеку за то, чтобы он следил за крупными игроками, директорами компаний. Как только они начинают покупать или продавать акции, или делают какое-то важное заявление, он мне об этом сообщает, и я включаюсь в дело. Все абсолютно легально.

Прозвучало как хорошо отрепетированная речь, которую держат про запас на тот случай, если кто-то спросит, а судя по тому, как Аткинс ее отбарабанил, он частенько ее произносил. Или просто очень долго тренировался перед зеркалом.

Дин сделал глоток виски.

– Не волнуйтесь, я то же самое сказал инспектору как-там-ее.

– Инспектор Финчер.

– Да, ей и ее неряшливому напарнику. Он почти ничего не говорил.

– Сержант Томас, – подсказала Неравнодушная Сью.

– По пути на выставку вы, случайно, не видели никого с татуировкой на шее, сбегавшего из шатра? – спросила Фиона.

– Со стаффордширским бультерьером, – добавила Дэйзи.