Мы с ней слышим шаги. Мамины или Таракана? Вроде бы шаги обычные, значит не Таракана, но ведь всякое бывает. Кто-то там ходит туда-сюда, словно что-то ищет. Или кого-то.

Он ищет меня.

Девочка в ужасе. По ногам течет горячая жидкость, новое платье и одеяла становятся мокрыми. Ей очень стыдно, но она ничего не может с собой поделать.

И тут крышка приподнимается. Девочка не успевает даже понять, что происходит. Дневной свет обрушивается на нее, словно целый ушат холодной воды. Она зажмуривается, лишь бы не смотреть, однако успевает заметить тень. Это не мама, мама бы уже сказала, что все хорошо, и позвала бы ее по имени.

Девочка сжимает в руке нож. Но ей не хватает храбрости. Огромный Таракан это знает и медленно склоняется над ней. От него сладко пахнет бриолином, зато изо рта воняет, как от дохлой птицы, которую маленькой хозяйке принес в дар рыжий кот.

Таракан нежно гладит ее по щеке. От его прикосновения девочку передергивает, ей одновременно приятно и противно. То, что до нее дотрагивается, совсем не похоже на мохнатую тараканью лапу, скорее на человеческие пальцы. Девочка понимает сразу две вещи. Во-первых, Таракан – человек, а во-вторых, он ее любит.

Джербер наблюдал из окна мансарды, как рассвет окрашивает золотисто-алым палаццо Веккьо, и ночные тени отступают, уползая в проулки вокруг площади Синьории. От огня в камине остались лишь остывающие угольки, Матиас мирно спал.

Пьетро задумчиво посмотрел на мальчика. История, поведанная пациентом под гипнозом, несколько озадачила его. Ему не раз случалось выслушивать фантастические или до жути правдоподобные рассказы, проверявшие на прочность его убеждения и здравый смысл. Подсознание – настоящая кладовая загадок. Чем глубже в нее влезаешь, тем невообразимее находки. Невозможно предугадать, что́ на сей раз вынырнет из психики ребенка.

Однако столь подробной и логично построенной истории Джерберу слышать не приходилось. Она безусловно превосходила то, на что способна фантазия девятилетнего мальчика. Кроме всего прочего, Пьетро обнаружил ментальную связь Матиаса и Молчаливой Дамы. Она разговаривает со мной мыслями. Он понятия не имел, с каким именно феноменом человеческого разума столкнулся.

Его собственная жизнь была бесплодна, он отказался буквально от всего, полностью отдавшись своему делу. Пьетро вовсе не считал работу священной миссией, ему не застило глаза чувство долга. Он просто хотел быть кому-то полезным. Опыт убедил его: справиться с ситуациями, перед которыми пасовала традиционная психология, можно, лишь приняв то, что далеко не всегда логически объяснимо. Спасительное правило для тех, кто постоянно имеет дело с непознанным.

Однако в случае Матиаса Кравери Пьетро никак не удавалось справиться с чувством бессилия. Сейчас его занимал весьма простой вопрос: откуда вообще взялся этот рассказ? На столике рядом с креслом лежал черный блокнот, куда предполагалось заносить все, касающееся данного случая. Еще ни разу в его практике страницы не оставались пустыми так долго. Пока там значились лишь имя пациента да пара малозначащих заметок. Первая гласила: Просьба о помощи.

Джербер окончательно убедился, что условный знак, сделанный ребенком во сне, следует приписать Молчаливой Даме. По словам Матиаса, ей требовалась помощь. Ну и что с этим делать? Он не понимал, как интерпретировать трагический эпизод из детства Молчаливой Дамы, завершившийся двусмысленным ласковым жестом Огромного Таракана. Тот выдавал болезненную привязанность к ребенку. Образ злобного насекомого явно был метафорой. Огромный Таракан – отец девочки?

Пьетро тяжело вздохнул. Еще раз взглянув на спокойно спящего Матиаса, он вышел в приемную, где ждали родители. Иво дремал, прислонившись затылком к стене. Сусана растянулась на стоящих в ряд стульях, положив голову на колени мужа. Джербер кашлянул, и оба проснулись.

– Матиас спит, скоро вы сможете отвезти его домой.

– Как все прошло? Ему станет лучше? – спросила Сусана, приподнимаясь и поправляя волосы.

– Матиасу вновь приснилась Молчаливая Дама. Содержание снов изменилось. Прежде она только приходила к вашему сыну, теперь уводит его с собой в разные места. Откуда у Матиаса воспоминания о них, я понятия не имею. Во всяком случае, наяву он ничего помнить не будет, сновидения на глубинном уровне бессознательного не оставляют воспоминаний.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнила Сусана. – Можно ли ждать улучшений?

– Честно говоря, не знаю, – признался Пьетро, и глаза родителей потухли.

– Что вы имеете в виду? – с трудом спросил Иво.

– Психика вашего сына – лабиринт, за каждым поворотом открывается нечто новое и необъяснимое. Я хочу проложить маршрут, но пока вынужден следовать за Матиасом. Надежда, что мне удастся вывести его оттуда… остается. – Пьетро не произнес слова «здоровым». – Вам придется мне довериться. Как только выясню источник проблемы, все вам объясню.

– Нас бы очень утешило, если бы вы сказали, что уже сталкивались с таким раньше, – горько произнес Иво. – Или что нашли подобное в литературе.

– Увы. – Пьетро покачал головой. – Неприятно вас разочаровывать, но я до сих пор не понимаю, как Молчаливой Даме удалось так глубоко проникнуть в разум вашего ребенка. Она своего рода паразит, заразивший его сны.

Родителей передернуло, они заметно напряглись.

– Я уже спрашивал вас, но придется повторить вопрос. Прошу вас, припомните событие, даже самое незначительное, произошедшее перед тем, как начались проблемы со сном. Такое, что могло бы их спровоцировать. Иногда, чтобы вызвать психоз, многого не нужно.

– Ничего, – уверенно ответил отец.

– А за весь предыдущий год?

– Вообще ничего, – повторил Иво едва ли не с сожалением.

Однако Сусана не ответила. Она вновь отвела глаза, словно боясь, что взгляд ее выдаст. И Джерберу опять показалось, что от него скрывают нечто важное. Ему захотелось резко сказать им, что Матиас в опасности, что во время первого гипнотического сна он описал реальную квартиру, где, судя по всему, никогда не бывал, а во время второго отправился с незнакомкой в ее прошлое. Но Пьетро тоже промолчал.

Решил подождать. Рано или поздно эти двое должны преодолеть то, что их сдерживает, и заговорить. А он тем временем съездит в желтый дом и на сей раз воспользуется ключом, спрятанным в серой коробочке, и проникнет в квартиру, где давно никто не живет. И где за запертой дверью слышится чей-то шепот.

Он вновь стоял на последнем этаже перед запертой дверью в глубине коридора, освещенного неоновыми трубками. И вновь нерешительно смотрел на пыльную ручку. Сколько времени к ней никто не прикасался? Затем, как и в прошлый раз, Пьетро привстал на цыпочки и вытащил ключ из серой коробочки. Приложил ухо к двери, прислушиваясь, не раздастся ли опять странный шепот, наводивший на мысль о призраках. Нет, тишина.

Вставил ключ в замок, повернул два раза, нажал на ручку. Перед ним открылся серый сумрак, внезапно наполнившийся суматошным хлопаньем крыльев. От неожиданности Пьетро попятился, словно невидимая сила вытолкнула его вон. Мелкие создания, поселившиеся в этом заброшенном месте, попрятались в темных углах, подняв в воздух тучу мучнистой пыли. До него дошло, что напугавший его шепот был всего лишь шелестом птичьих перьев.

Подавив внутреннее сопротивление, Пьетро шагнул внутрь. Огляделся. Квартирка из двух комнат и маленькой ванной. Сквозь щели в жалюзи едва сочился мутный свет. Рулонная штора на одном из окон была приподнята сантиметров на десять, а створка приоткрыта, словно кто-то забыл закрыть окно перед уходом. Озираясь, он прошел по грязному полу. Десятки маленьких глазок наблюдали за ним из своих укрытий. Кто знает, когда они последний раз видели человека на своей территории?

Столовая с кухонным уголком. Посередине стол, на нем лампа. Один стул отодвинут. Обстановка один в один как во сне Матиаса. Тогда Молчаливая Дама что-то писала в тетради. Сейчас тетради на столе не было, только шариковая ручка. Все это выглядело неправдоподобным, нездоровым и не внушающим доверия, однако так легко сдаваться Пьетро не собирался.