Ник провел рукой по волосам, растрепав прическу, а затем заставил себя улыбнуться всем, кто наблюдал за ним.

– Вы двое вообще себя слышите? Вы ведь понимаете, что это ненормально, да?

– Что ненормально? – весело спросил чей-то голос.

Я повернулась к Сэди-Грэйс. Стоявший рядом с ней Бун вытянул руки, словно пытаясь заключить мое лицо в рамку.

– И вдруг! – драматично воскликнул он. – Видение в красном возникло предо мной, и звали ее…

Я бросила на него предостерегающий взгляд, который, впрочем, его почти не остановил.

– Сойер, – прошептал он. – Ее звали Сойер.

Пусть фамилия Буна и была Мейсон, но он был один из Эймсов, и, хотя Ник ничего не имел против него конкретно (насколько мне было известно), я не могла отделаться от мысли, что мой спутник, вероятно, уже сыт по горло Эймсами и всем, что с ними связано. Пожалуй, ему – как и мне – хотелось, чтобы мы вернулись к его машине и мои руки касались его волос.

«Не все сбывается, чего желается». Прокручивая в голове эту поговорку, я отвела взгляд от Ника и остальных. С другой стороны комнаты к Лилиан и Дэвису Эймсу подошла безупречно одетая пара. Мужчине на вид было лет семьдесят, не меньше; женщина, которую он обнимал, выглядела ненамного старше моей мамы. У нее была светло-коричневая кожа, у него – светлее. Они были похожи со своей дочерью, что я смогла бы узнать в них родителей Виктории, даже если бы она не упомянула об их заметной разнице в возрасте.

Отец Виктории с непроницаемым лицом пожал руку Дэвису Эймсу.

– Земля вызывает Сойер! – окликнула меня Кэмпбелл.

Я понятия не имела, что пропустила.

– Мы как раз собирались обсудить, как невероятно элегантно я выгляжу в этой шляпе, – сообщил мне Бун, проводя пальцами по полям. – Я был рожден для федор!

Не знаю, было ли страдальческое выражение на лице Ника вызвано Буном и федорами или все же разговором, который он, Кэмпбелл и я вели до того, как нас прервали.

– Мне очень жаль, – сказала я ему, – но я должна покинуть тебя. Всего на несколько минут.

В другом конце зала Виктор Гутьеррес беседовал с человеком, чью компанию он пытался поглотить. Если это было что-то личное, если он нацелился на семью Эймс из-за Аны…

– Я скоро вернусь, – сказала я Нику. – Как думаешь, сможешь выдержать один танец?

Кэмпбелл ответила раньше Ника.

– Я пойду с тобой, – вызвалась она.

То ли она поняла, что я увидела, то ли это была просто очередная попытка вывести Ника из себя.

– Нет.

Я никогда не передавала ей точных слов, которые использовал ее дедушка, когда говорил мне, что он «уладил ситуацию» с Аной. Возможно, у Кэм были сложные отношения с родителями, но старика она любила. Поэтому, какими бы ни были ее намерения, мне нужно было поговорить с ним одной.

– С тобой все будет в порядке? – спросила я Ника, потому что он до сих пор не отреагировал ни на одну из моих фраз, включая вопрос про танец.

– Я уже большой мальчик. – В этот раз меня не удостоили даже подобием улыбки. – В состоянии сам о себе позаботиться.

Как и я, он, вероятно, умел это с рождения. Если ты не полагаешься на других людей, они не смогут тебя разочаровать. Разве когда-то не это было моей мантрой?

Я пообещала себе, что обязательно придумаю, как загладить свою вину перед Ником, пробираясь сквозь толпу к главам семейств Эймс и Гутьеррес.

– Ты бы тоже отлично смотрелся в федоре, – сказал Бун Нику у меня за спиной.

– Сейчас подходящее время для того, чтобы сменить тему? – спросила Сэди-Грэйс в редкий момент проницательности. Я уже почти убедила себя, что она держит ситуацию под контролем, когда под конец услышала: – Потому что я думаю, что моя мачеха планирует украсть ребенка.

– Давай сыграем в игру? Как думаешь, насколько глубока эта яма?

– Это не игра, Сэди-Грэйс.

– С таким-то настроением – точно.

– Ты серьезно?

– Давай же! Пожалуйста? Как ты думаешь, насколько глубокая эта яма?

– Настолько, что выбраться отсюда будет непросто, если вообще возможно.

– Что ж, я решила, что мне нравятся наши шансы. Потому что я оптимистка и у меня неплохо получается подбадривать других.

Десять недель (и два дня) назад

Когда я подошла к Дэвису Эймсу, Лилиан и родители Виктории уже были поглощены разговором. Я подавила желание оглянуться на Ника. Интересно, что же мистер Гутьеррес сказал главе семейства Эймс. Обычную ерунду? Не слишком дружелюбную двусмысленность? Предупреждение?

– У вас такой вид, как будто вы на задании, – сказал мне Дэвис.

Я кивнула в сторону Виктора Гутьерреса:

– Чего он хотел?

– Просто поздороваться. – Это был слишком очевидный уход от ответа.

– Чего еще он хотел?

Дэвис слегка склонил голову набок, затем положил тяжелую руку мне на плечо:

– Проводите-ка старика подышать свежим воздухом.

Терраса перед бальным залом выходила на воду. Внизу было пришвартовано более сотни лодок. За ними в сумерках мерцало озеро. Я слышала ритмичный плеск волн о берег.

– Если бы я думал, что она согласится, – сказал мне Дэвис, облокачиваясь на перила веранды, – я бы пригласил твою бабушку на танец.

Не ради этого он привел меня сюда, и уж точно не об этом я собиралась говорить с ним, но я уже довольно долго была частью их с Лилиан мира и понимала, что именно так ведется игра.

– Она сказала, что познакомилась с моим дедушкой на такой же вечеринке, как эта.

Дэвис кивнул в сторону бального зала:

– В этой самой комнате.

Он провел большим пальцем по указательному, и я заметила, что на его левой руке все еще было обручальное кольцо.

– Было время, когда я думал, что один танец с твоей бабушкой может все изменить в этом мире, – на мгновение он замолчал, прислушиваясь к журчанию воды и едва слышным звукам музыки, доносившимся изнутри. – Из уважения к моим отношениям с ней я попрошу тебя ровно один раз: не вмешивайся в мои дела с Виктором Гутьерресом.

Что-то в его тоне и позе напомнило мне, что он вырос вместе с Лилиан в городке, где, как утверждала моя бабушка, нужно было бороться за выживание. Меня это не остановило.

– Его внучкой была несовершеннолетняя девушка, которой ваш взрослый сын сделал ребенка. – Я оперлась локтями о перила и заметила, как дернулся мускул на его челюсти. – Значит, это не просто бизнес. Ваши дела с Виктором Гутьерресом (и его с вами) – это личное.

– Что это такое, – отчеканил каждое слово Дэвис Эймс, – тебя не касается.

– Вы сказали мне, что уладили ситуацию с Аной, – сказала я, снова вглядываясь в его лицо и ища новую подсказку. – Полагаю, вы откупились от нее.

Для семейства Эймс это, похоже, было дежурной схемой на все случаи жизни. Дэвис помог скрыть аварию, в результате которой брат Ника оказался в коме, еще тогда, когда он думал, что за рулем был Уокер.

А как только правда о причастности сенатора вылезла наружу, он заплатил Нику.

– По-моему, я достаточно подышал свежим воздухом. – Дэвис направился в сторону бального зала.

– Кэмпбелл считает, что это тело Аны двадцать лет пролежало на дне Королевского озера, – огорошила я его, и он остановился на полпути. – Она думает, что ее убил кто-то из вашей семьи.

Дэвис Эймс повернулся ко мне с непроницаемым выражением лица, его поза тоже ни о чем не говорила.

– И почему, черт возьми, она так думает?

Я все ждала, что кто-нибудь откроет дверь, выйдет к нам на террасу и прервет наш разговор, но никто так и не появился. Мы были здесь только вдвоем.

– Кэмпбелл невысокого мнения о вашем сыне, – ответила я. – Как и о своей маме. Беременность Аны была ужасно неудобным обстоятельством, и, насколько мы с Кэмпбелл можем утверждать, ни семья Аны, ни кто-либо из местных жителей ничего о ней не слышал в течение двадцати лет. – Я выдержала его взгляд. – Выглядит не очень хорошо.