Пусть я была согласна с ним, но тот отеческий тон, с которым он произнес «девочки», во множественном числе, был для моих ушей как скрежет мела по классной доске.

– Ты намекаешь, что время, проведенное со мной, – это наказание, Джон? – Тетя Оливия называла его по имени, только когда была раздражена.

– Им по восемнадцать, Лив. Почти девятнадцать.

– Я всегда для тебя Лив, когда ты чего-то хочешь, – тихо сказала тетя Оливия.

– Господи, да я просто пытаюсь разговаривать с тобой, как…

– Как с ней?

До этого я лишь однажды слышала, как они ссорились, – из-за каких-то финансовых проблем.

Как с ней. Как с ней. Как с ней.

Слова тети Оливии снова и снова звучали у меня в голове. О ком она говорила? Она считала, что у него роман на стороне? Или, что еще хуже, узнала, что он сделал с моей матерью?

– Говори тише, Оливия. – Джей Ди последовал своему собственному совету и понизил голос настолько, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его, хотя теперь они стояли прямо у окна.

– Значит, я снова Оливия?

Вопрос был встречен молчанием, а затем послышались шаги.

– Куда ты идешь? – крикнула она ему вслед.

На этот раз мой «дядя» ответил на вопрос своей жены, и его слова были наполнены эмоциями, которые я так и не смогла разобрать.

– На озеро. Если хочешь, чтобы все сидели дома, кто-то должен проверить лодки.

Джей Ди не вернулся и на следующее утро, когда тетя Оливия, Лили и я отбыли на вечеринку Грир.

– Улыбнись, Сойер, – наставляла меня тетя Оливия, нажимая на кнопку дверного звонка. – Ты такая красивая, когда улыбаешься.

– Она права, – раздался голос из кустов. – Ты красивая, когда улыбаешься.

Я подскочила и, обернувшись, увидела кузена Кэмпбелл и по совместительству парня Сэди-Грэйс, на три четверти скрытого кустарником.

– Бун Мейсон! – воскликнула тетя Оливия. – Это ты?

Вопрос был явно риторическим, но Буна это ничуть не смутило.

– Да, мэм.

– Что ты делаешь в кустах? – спросила Лили, перефразировав вопрос своей мамы.

– Я здесь для моральной поддержки, – серьезно ответил Бун. – Мужчинам вход воспрещен, а кусты – это типа буферная зона.

– Да ну тебя! – сказала тетя Оливия, улыбаясь.

Прежде чем я успела сказать Буну, что декоративное озеленение не может считаться «буферной зоной», Сэди-Грэйс открыла входную дверь. Она поприветствовала нас, одновременно напоминая робота и участницу конкурса красоты.

– Здравствуйте! Мы так рады, что вы смогли прийти. Пожалуйста, проходите!

– Не обращайте на меня внимания, – театральным шепотом произнес Бун. – Я буду здесь, для моральной поддержки.

Ноги Сэди-Грэйс сами собой встали в пятую позицию, и я подумала, что, пожалуй, Бун действительно ей нужен, – пусть даже в кустах.

– Пожалуйста, – повторила она, улыбаясь, как зомби. – Проходите!

Я никогда раньше не была на вечеринках по случаю рождения ребенка, но, основываясь на том, что видела в фильмах, полагала, что нас будут ждать легкие закуски и обилие пастельных тонов. Вместо этого нас обслуживали официанты, которые подавали птифур и шампанское. Последнее было предложено в сочетании с «капелькой персикового пюре» для тех, кто был в настроении выпить «Беллини», или с «большой порцией безалкогольного пунша из белого персика» для тех, кому еще не по возрасту было пить алкоголь.

И для тех, кто притворялся беременным.

Грир сделала демонстративно маленький глоток из своего хрустального бокала, проходя мимо гостей и обмениваясь с ними любезностями.

– Оливия, я так рада тебя видеть! Лили, дорогая, это платье просто прелесть!

Я не могла не заметить, что мачеха Сэди-Грэйс оставила без внимания мое платье. Возможно, ее природная интуиция подсказывала ей, что единственное, что удерживало меня от того, чтобы разоблачить весь этот фарс, – это благоразумие, которое, как она, вероятно, правильно подозревала, не было моей сильной стороной.

– Мисс Оливия! – Кэмпбелл подошла к нам и поприветствовала мою тетю своей самой милой улыбкой. – Мы так скучали по вам здесь, на озере!

За последние две недели мы с Кэмпбелл разговаривали всего один раз. Я рассказала ей о том, кем Виктории приходилась Ана и что она уже много лет не общалась с семьей. Судя по сообщениям от Кэм, она проводила почти все свое свободное время, пытаясь разыскать Ану Софию Гутьеррес в интернете.

Безуспешно.

– Кэмпбелл! – Тетя Оливия приобняла ее одной рукой. – Твоя мама тоже здесь, милая?

– Мама не смогла прийти и шлет свои извинения, – ловко соврала Кэмпбелл и повернулась к Сэди-Грэйс. – Я бы с удовольствием взглянула на детскую.

Она посмотрела на меня так выразительно, что уже можно было ничего не говорить.

– А ты, Сойер?

Я решила, что Кэм что-то выяснила.

– Мы все хотим увидеть детскую, – ответила за меня Лили.

Она еще не догадалась о моем трюке с крышей и, по-моему, уже была готова на все, лишь бы сбежать от своей мамы.

– Я покажу вам детскую, – сказала Сэди-Грэйс, ведя нас через зал, а потом вверх по лестнице, – а вы трое поможете мне с тостом. Я принимаю гостей и должна произнести тост за Грир и ребенка.

– Ребенка, – напомнила я, – которого не существует.

Именно в этот момент мы подошли к порогу детской. Я думала, что ситуация с «беременностью» Грир уже достигла пика абсурдности, но, увидев раскинувшуюся передо мной детскую страну чудес, поняла, что ошибалась.

– Тут словно единорог наблевал. Товарами из «Поттери Барн Кидс» [37]. – Кэмпбелл, как всегда, была такой душкой.

– Чудесная детская, – поправила ее Лили.

И это правда. Комната была полностью обставлена мебелью, включая антикварную лошадку-качалку, мобиль, шторы на окнах и картины в рамках над кроваткой. Стены были выкрашены в бледно-голубой цвет. Пеленальный столик тоже уже был укомплектован всем необходимым.

– Грир ведь знает, что на самом деле у нее не будет ребенка, да? – сказала я.

Сэди-Грэйс поднялась на цыпочки – верный признак того, что она нервничала.

– Наверное?

Я чувствовала, что осталось совсем чуть-чуть до rond de jambe [38].

– Ты должна сказать своему отцу правду, – в очередной раз повторила Лили.

– Но он так счастлив из-за ребенка…

– Забудьте о Грир. – Терпение Кэмпбелл лопнуло, и она больше не могла притворяться, что ее заботят детская, «ребенок» или семейная драма Сэди-Грэйс. – Кто-нибудь хочет узнать, что мне удалось выяснить о Леди Королевского озера?

Совсем не этого я ожидала, когда Кэмпбелл предложила нам подняться сюда.

– О ком? – переспросила Лили.

– Так люди называют останки, которые мы нашли. Леди озера. Понятное дело, что это женщина, – Кэмпбелл вошла в детскую и встала к нам лицом, как актриса на театральных подмостках. – В полиции считают, что кости вынесло на поверхность из-за штормов. Я слышала, что останкам около двух десятилетий.

Кэмпбелл перехватила мой взгляд.

– Женщина, – повторила она. – Погибла примерно двадцать лет назад.

Только через мгновение до меня дошло, на что намекала Кэм. Двадцать лет назад Ана Гутьеррес уехала из города. Ее семье ничего о ней не известно. В интернете о ней тоже нет никакой информации.

– Я что-то упускаю? – спросила Лили, переводя взгляд с Кэмпбелл на меня.

– А что ты можешь упустить? – невинным голосом спросила Кэмпбелл, прекрасно зная, что этот тон еще больше подстегнет интерес Лили. – Ну, кроме моего брата, конечно, который за последние две недели навещал тебя всего пару раз.

– Откуда ты узнала про тело? – спросила я Кэмпбелл, избавляя Лили от необходимости придумывать достойный ответ.

Кэм начала теребить кончики волос.

– Местное управление шерифа пытается сохранить расследование в тайне, но это же захолустное захолустье, а так как моя семья вынуждена жить на озере на постоянке, я не преминула воспользоваться случаем и завела новых друзей. Среди помощников шерифа.