– Как это отразится на бюджете? – спросил Джон. – И на нас?

Коллеги вокруг него согласно закивали.

– Ремонт и уборка оплачиваются из городского фонда чрезвычайных ситуаций, – успокоил их директор. – Это никак не затронет наш основной бюджет.

Это было небольшим облегчением, хотя слухи о сокращениях все еще витали в воздухе.

– Они могли бы не занимать место Уилла, – пробормотала Мишель, стоявшая рядом с Розитой. – Вот вам и экономия.

Розита чуть не рассмеялась, но вовремя прижала руку ко рту и сделала вид, что кашляет. Замечание подруги не было ни остроумным, ни тем более уместным, но мрачный юмор, напомнивший шутку висельника, неожиданно поднял ей настроение. В таких обстоятельствах трудно было не улыбнуться.

Директор заверил сотрудников, что заработная плата будет выплачена всем в полном объеме, даже если здание закроют на ремонт. Это заявление, похоже, сняло большинство вопросов, и после кратких организационных обсуждений всех отправили в свои зоны библиотеки для оценки и документирования ущерба.

Розита и Мишель направились к справочному столу. Шальная пуля, похоже, застряла в квадратной колонне за столом, обнажив белую штукатурку и кусок металлической скобы. В остальном их зона оказалась почти нетронутой – это было одновременно удачно и удивительно, учитывая, что стол находился прямо на линии огня. Картонный стенд со списком часто задаваемых вопросов валялся на полу, а разноцветные информационные брошюры были разбросаны, но ничто серьезно не пострадало.

Розита открыла ящик стола и убедилась, что все в порядке. Ящик Мишель тоже оказался цел. Включив компьютер, Мишель стала ждать загрузки системы.

– Что это? – удивленно спросила она, когда на экране появился незнакомый логотип.

Розита подъехала к монитору на своем вращающемся кресле. На экране мультяшный красный кабриолет, полный улыбающихся блондинов, стремительно ехал вперед под аккомпанемент ванильной версии песни «Битлз» «Управляй моей машиной», исполняемой вокальной группой Up With People[361]. Машина врезалась в экран, детали и пассажиры разлетались в стороны, а по монитору стекала мультяшная кровь, образуя слово ДТС.

Мишель подвела курсор к этому слову и щелкнула мышью. Ничего не произошло. Она нажала несколько клавиш, но на экране по-прежнему ничего не менялось.

– Наверное, сбой в системе, – заключила она.

Мишель выключила компьютер и снова включила, но на экране вновь появился тот же кабриолет. Она повторила процесс еще дважды, но результат не изменился.

– У тебя есть идеи, как это исправить? – обратилась она к Розите.

Розита пожала плечами. Технические специалисты были где-то в здании, но где именно – она не знала.

– Просто обесточь его, – предложила она. – Вытащи вилку из розетки.

Мишель выключила компьютер, экран потух. Наклонившись, она отключила устройство от сети. Розита, не сказав ни слова, стала собирать с пола разбросанные брошюры, но то, что она увидела на экране, заставило ее содрогнуться. Дело было не только в Департаменте автотранспорта и не только в жуткой жестокости анимации. Карикатурный водитель машины был подозрительно похож на Уилла Каски.

Дарелл больше не был Дареллом, Джейн – не Джейн, а Эл – уже не Эл.

Хорхе понял: заменять можно не только инструкторов. Его товарищей по стажировке постепенно подменяли, ставя на их место других людей – с теми же именами, но без прежних личностей. Он вспомнил скрытое кладбище, найденное на вершине холма, и свежую могилу. Мог ли Дарелл быть похоронен там? Да, это вполне могло быть так. Возможно, его сосед по комнате был наказан за то, что не смог завоевать доверие Хорхе. И хотя он не скучал по несносному деревенщине, мысль об этом вызывала легкое чувство вины. Но это не означало, что Хорхе стал относиться к новому Дареллу с теплотой. Несмотря на дружелюбие этого парня, в самом его существовании было что-то настораживающее. Хорхе прекрасно понимал, что перед ним подставное лицо, и знал, что власть имущие тоже в курсе. Но они все равно делали вид, что это нормально, словно хотели, чтобы он осознал их намерения.

Новый Дарелл был здесь, чтобы следить за ним. И действительно, Хорхе становилось все труднее оставаться наедине. Его уловку с физическими упражнениями давно раскрыли: стоило ему выйти на пробежку, как другие стажеры вдруг появлялись на том же маршруте. В любом уголке кампуса, куда бы он ни отправился, всегда находился кто-то – сотрудник или другой стажер. Исследовать окрестности в одиночестве стало невозможно.

Без часов, календарей и даже намеков на даты Хорхе завел собственный подсчет дней в блокноте – словно заключенный, выцарапывающий отметки на стене камеры. По его записям выходило, что он находился здесь уже больше месяца. Это казалось невозможным, но подсчеты не оставляли сомнений.

И, как всегда, размышляя об этом, он думал о Беверли. Что ей сказали? Выдали ли какую-то легенду в Автоинспекции, объяснив его отсутствие? Или она сходит с ума, пытаясь понять, что с ним произошло? Хорхе догадывался: она наверняка волнуется до безумия. Даже если ей всучили правдоподобную версию, она, скорее всего, не поверила. Он знал ее слишком хорошо и был уверен: Беверли наверняка завербовала Розиту, и теперь они вместе пытаются найти его столь же отчаянно, как он сам ищет путь к свободе.

Еще одной причиной, по которой Хорхе казалось, что прошел не месяц, было то, что несмотря на почти ежедневное посещение занятий с утра до вечера, он не чувствовал, будто усвоил месячный объем знаний. Насколько он мог судить, недельного курса теории и практики на рабочем месте было бы вполне достаточно, чтобы подготовить его к работе в Автоинспекции. Но, конечно, обучение не было истинной причиной его пребывания здесь. Настоящая цель этого заведения заключалась в промывке мозгов.

У Хорхе не осталось сомнений: чтобы научиться выполнять рутинную государственную работу, вовсе не нужно было неделями жить в изоляции. Он оказался здесь, потому что его пытались заставить полюбить Автоинспекцию, стать частью их чертова культа. Но этого не случится. Сколько бы времени они ни потратили, чтобы сломать его.

За завтраком новый Дарелл попытался завязать легкий разговор, но Хорхе проигнорировал его, как и всех остальных, молча доедая свои вафли. Как назло, он не обратил внимания на звонок и остался в кафетерии после того, как все уже ушли. Когда преподаватель подошел и напомнил, что ему пора на занятия, Хорхе ответил по-испански, делая вид, что не понимает английский. Вскоре в комнату вошли два охранника – те самые, которые выдворили его из запретной зоны. Молодой с бритой головой усмехнулся:

– Пора двигать отсюда, одиночка. Сиеста закончилась.

Усатый охранник устало добавил:

– Идем, идем.

Хорхе на мгновение задумался, что будет, если он врежет этому лысому ублюдку по морде, а потом добьет ударом колена по яйцам. Но он пока не был готов зайти так далеко. Вместо этого он лишь натянуто улыбнулся, лениво потянулся и сказал:

– Да, сеньор.

После чего медленно поднялся и не спеша вышел из кафетерия.

Хорхе заметил длинную вереницу муравьев, спешащих по полу кафетерия, скрывающихся под входной дверью и продолжавших движение снаружи. Выйдя из здания, он увидел, что насекомые направляются по бетонной дорожке в сторону учебного корпуса. Шествие не заканчивалось: муравьи проникали в здание, двигались по коридору и, в конце концов, исчезали под столом преподавателя в классе.

– Сегодня мы переходим на следующий уровень, – сказал мистер Плимут, едва Хорхе, последний из вошедших стажеров, сел на свое место. Инструктор указал в окно, за которым виднелся фальшивый офис Автоинспекции в центре кампуса. – Скоро вы сможете продемонстрировать нам, как справляетесь с давлением в реальных условиях, и показать, способны ли вы реагировать на ситуации, которые могут возникнуть в обычный день работы в офисе.