– Помоги мне разгрузить машину, Шар!

Вскоре стало ясно, что Шарлотта должна была помочь выгрузить туристическое снаряжение стоимостью как минимум несколько тысяч долларов.

– Я пытался отговорить ее, – сказал Джей Ди, вытаскивая из машины палатки и спальные мешки. Он поехал вместе с Лив отвозить Трину.

Шарлотта спросила себя, с чем бы еще Лив могла вернуться, если бы отправилась одна.

– Ты был за рулем? – тихо спросила Шарлотта, помогая разгружать вещи.

– Конечно, – ответил Джей Ди. – Еще не хватало, чтобы ее арестовали за вождение в нетрезвом виде. Лив сейчас сама не своя, Шарлотта.

Шарлотта хотела согласиться, но вспомнила, как Лив бросилась с обрыва, как она демонстрировала свою власть над Триной, а потом передумала и решила, что они могли бы стать подругами.

Это была классическая Лив Тафт.

Джей Ди был слишком очарован ею, чтобы заметить это.

Шарлотта проснулась посреди ночи и обнаружила, что Стерлинг исчез. Он был рядом с ней, когда они засыпали.

Он поцеловал ее.

Сердце Шарлотты забилось быстрее уже только от одной мысли об этом. Она села и поняла, что пропал не только Стерлинг. Джулия спала поверх своего спального мешка. Томас дрых рядом с ней.

Но вот Джея Ди, Стерлинга и Лив нигде не было видно.

Шарлотта встала. Было темно, но луна ярко светила над головой. Она услышала шум.

Где-то в районе утесов.

Пожалев, что у нее нет с собой фонарика, Шарлотта пошла на шум. Раздалось хихиканье и еще один, безошибочно узнаваемый звук.

Щеки Шарлотты вспыхнули, и она быстро развернулась на каблуках. То, чем занимались там Джей Ди и Лив, ее не касалось.

Но возвращаясь к своему спальному мешку, она налетела прямиком на Джея Ди.

Я очнулась в темноте. Сначала я подумала, что у меня что-то со зрением, но, когда глаза привыкли, поняла, что на дворе глубокая ночь. Мне потребовалась секунда, чтобы сфокусировать зрение, и еще больше времени, чтобы мой мозг смог это переварить. Тусклый лунный свет над головой позволил мне с трудом разглядеть и в конце концов осознать, где я нахожусь.

Яма.

Я чувствовала запах земли вокруг себя, но не чувствовала ее на своей коже. Я лежала на спине, глядя в небо. Я ничего не чувствовала, кроме своего лица. Я не могла пошевелиться.

– Сойер, ты здесь?

Поворачивать голову было то же самое, как плыть по цементу. Мне удалось слегка наклонить ее, этого не хватило даже на то, чтобы коснуться щекой земли подо мной.

– Здесь.

– Я не чувствую своих ног, – затараторила Сэди-Грэйс высоким голосом. – И рук. И локтей. И лица. И…

Сэди-Грэйс была самым неподходящим человеком, с которым можно было бы проснуться в полубессознательном состоянии. Она на пятьдесят процентов состояла из неконтролируемой болтовни и на пятьдесят – из совершенно неуместного оптимизма.

Когда тетя Оливия пришла нас проведать, я не сомневалась, что она начнет болтать без остановки и выдаст нас. Но Сэди-Грэйс вела себя тихо. Я слышала шаги тети Оливии, а затем звук удара лопаты о землю.

Я ждала, что она бросит землю в яму. Что моя правильная, чопорная, педантичная тетя правильно, чопорно и педантично похоронит нас заживо.

Но этого не случилось.

Через минуту или две она бросила лопату и ушла. Я же вернулась к своим попыткам справиться с ситуацией – и с Сэди-Грэйс. Все это время я не переставала думать о том, что тетя Оливия назвала Эллен «мамой».

Я понятия не имела, что с этим делать, и, слушая, как Сэди-Грэйс уверяла, что стакан наполовину полный, и пыталась найти в себе силы, чтобы выбраться из этой проклятой ямы, я пыталась понять происходящее.

Мы пошли к сестре-близнецу моей бабушки, чтобы расспросить ее о ребенке Аны. Когда мы приехали, там уже была Лили, а к середине нашего разговора с Эллен вмешалась тетя Оливия.

Не моя тетя. Если она дочь Эллен, то она мне не тетя.

Я вспомнила фотографию, которую видела на холодильнике в доме в Ту-Эрроуз. Эллен со своими шестью детьми. Старшая девочка была очень похожая на Эллен. И Лилиан.

И тетю Оливию. Фотография была очень старой и плохого качества, поэтому мне было сложно определить степень сходства между дочерью Эллен и тетей Оливией.

Могли ли они выглядеть одинаково?

– Я не брошу тебя здесь!

Сэди-Грэйс упрямилась. Она выбралась из этой ямы, но не хотела оставлять меня. К сожалению, я гораздо медленнее отходила от наркотика, который нам дали. К телу только сейчас стала возвращаться чувствительность. Даже если бы Сэди-Грэйс удалось каким-то непостижимым образом вытащить меня из этой открытой могилы, я бы лишь замедлила ее, потому что еще не избавилась от оцепенения и не могла толком двигаться.

– Ты должна. – Я заставила ее послушаться меня. – Я понятия не имею, где мы находимся, но тебе нужно оказаться как можно дальше отсюда, когда она вернется.

Без Сэди-Грэйс в яме стало совсем одиноко. Теперь ничто не мешало мне думать о том, что я, возможно, никогда не выберусь отсюда.

И обо всем, что я, возможно, никогда не смогу сказать.

Я заставила свои руки пошевелиться. Движение причиняло боль. Еще никогда в своей жизни я так не радовалась боли. Раз мне больно, значит, я могу чувствовать. Я чувствую свои руки. А теперь и ноги.

Сэди-Грэйс помогла мне сесть спиной к стенке ямы. Попробовав переместить свой вес, я упала лицом в землю. Мне удалось перекатиться, потому что я прекрасно понимала, что если упаду лицом в землю, на которую тетя Оливия – или кто она там, черт бы ее побрал, – швырнула нас, то, вероятно, задохнусь.

Кто знает, что еще могло случиться?

Сэди-Грэйс позовет на помощь. Я с трудом поднялась на колени, стараясь не думать о том, что моя жизнь сейчас зависела от Сэди-Грэйс Уотерс, которая однажды на полном серьезе сказала мне, что, по ее мнению, у рыб должен быть отдельный рай, потому что в обычном раю люди едят рыбу.

– Сойер?

Я услышала, как кто-то зовет меня по имени.

– Сэди-Грэйс? Вы здесь?

Кэмпбелл. Слава богу.

Моей спасительнице нравится разыгрывать из себя героиню почти так же, как рассказывать мне, что у меня паранойя и бред. Да, история, которую я только что рассказала Кэмпбелл, звучала неправдоподобно, но что из нашей жизни за прошедший год не казалось неправдоподобным? Как бы то ни было, сейчас в первую очередь нужно было найти Сэди-Грэйс и убраться к чертовой матери с Острова Короля, пока наша похитительница не вернулась, а уж потом доказывать Кэмпбелл Эймс то, что я не сошла с ума.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь, как выбраться с этого острова!

Я опиралась на Кэмпбелл, позволяя ей помочь мне доковылять до кромки леса. Возможно, мне бы и самой удалось справиться, но сейчас, пока действие наркотиков еще не закончилось, я бы предпочла любую помощь.

– Конечно, знаю! – парировала Кэмпбелл. – Не вплавь же я сюда приплыла! Мой гидроцикл на берегу, на восточной стороне.

Интересно, нашла ли его уже Сэди-Грэйс? Остров был не таким уж большим. Я повела Кэмпбелл в том направлении, куда ушла моя подруга по несчастью, но пока что ее нигде не было видно. Для человека, совершенно не умеющего быть незаметным, Сэди-Грэйс на удивление хорошо скрыла свои следы.

– Как ты нас нашла? – спросила я Кэмпбелл, выходя на поляну.

Лунный свет заливал все вокруг, позволяя разглядеть ее наряд.

– Кстати, классная накидка!

Под алой мантией на Кэмпбелл было лишь тонкое белое платье и длинные белые перчатки.

– Когда я оказалась единственной из нас четверых, кто явился на посвящение, это меня насторожило. Виктория сказала, что Лили не приняла окончательного решения. Я решила, что вы с Сэди-Грэйс отказались прийти из солидарности. Но потом Виктория объявила, что получила сообщение Лили: «Белые перчатки» должны ждать вас обеих.