– И не я, – сплюнула Айви. – Так что каждый сам за себя!

Нелл безвольно оперлась о стену. Похоже, у нее все-таки есть сердце.

– Мы ничего не можем поделать, Рут! – прошептала она.

Нет! Кто хочет – найдет возможность…

Пока миссис Метьярд пребывала в своем капитанском бреду, Кейт занималась магазином, а Нелл – домом и кухней, за ящиками с нашим шитьем следить особо было некому. Поэтому никто не заметил, как я спрятала три иголки в рукаве.

Стемнело рано, как это обычно бывает зимой, и вскоре стало совсем темно. Все вокруг было цвета угольной ямы. Или цвета волос Мим. Мы закончили шить в одиннадцать. Кейт появилась в нашей чердачной мастерской и отвела нас в сырой и промозглый подвал. Я переоделась в ночную рубашку и улеглась на свой тюфяк.

А потом стала ждать.

Не знаю, сколько прошло времени, но я все прислушивалась и вглядывалась в темноту. Постепенно мои глаза привыкли к ней, и я смогла различать предметы вокруг. Вот тюфяк близняшек, вот лестница, ведущая наверх, к двери в коридор.

Где-то над моей головой по подоконнику барабанил дождь. Я представляла себе, как его капли собираются в лужи на мостовой, как стекают по стенам дома Метьярдов.

В воздухе висела тревога, словно на меня вот-вот кто-то бросится.

И вот наконец я сползла с тюфяка и встала.

Девочки по-прежнему храпели.

Я начала тихонько пробираться по холодному полу, стараясь не задеть чей-нибудь горшок. Иголки я зажала в правом кулаке, согревая их своим теплом. Левой рукой шарила вокруг себя, чтобы ни на что не наткнуться.

Вдруг я почувствовала что-то шершавое: деревянные ступени! Перил нет – так что придется взбираться ползком. Так безопаснее. Хотя какая уж тут безопасность? Я ведь направляюсь прямо в логово льва!

Задрав ночную рубашку, я встала на четвереньки и начала осторожно взбираться вверх по лестнице. Третья снизу ступенька сгнила, я помнила это, но забыла считать шаги. Если я провалюсь…

Не успела я об этом подумать, как почувствовала гнилую доску под пальцами. Раздался зловещий скрип. Айви что-то пробормотала во сне.

Я замерла и прислушалась. Неужели она не слышит, как колотится мое сердце?

– Если она тебя поймает, то просто убьет!

Нелл! Это ее еле слышный шепот…

– Я знаю, – тихо ответила я.

– Ты не сможешь освободить ее. Это намного хуже, чем угольная яма.

– Я просто хочу отнести ей немного еды.

Я услышала, как Нелл перевернулась с боку на бок на своем тюфяке.

– Знаю. Я оставила для нее на кухне.

С третьей попытки я смогла при помощи самой длинной иглы открыть замок. Затем осторожно выскользнула в коридор и тихонько прикрыла за собой дверь.

Вокруг царили непроглядная темень и тишина. Было слышно только еле различимое тиканье часов.

Я стала оглядываться по сторонам. Все вокруг казалось каким-то незнакомым, призрачным. Привычные вещи словно поменяли очертания, отчего казались зловещими в этом мраке.

Я просто двигалась на запах еды – горелого хлеба и прогорклого жира, что тянулся из кухни.

Осторожно пробираясь туда, я вслушивалась в унылую дробь дождя и протяжное завывание ветра и не заметила, как налетела на край стола, сильно ударившись о него бедром. Я стиснула зубы и подождала, пока боль не утихла. На своей ночной рубашке почувствовала что-то мокрое. Кровь? Нет, просто вода. Нелл оставила краюшку хлеба и кружку воды у самого края стола, чтобы мне легче было взять их в темноте.

Держа в обеих руках хлеб и воду, я теперь не могла передвигаться на ощупь. Ручка кружки была такой холодной… Тело мое била крупная дрожь. С трудом добравшись до парадной лестницы, я начала взбираться по ней.

При каждом моем шаге вода плескалась в глиняной кружке. Никогда не слышала ничего более громкого.

Я сжала хлеб в кулаке так, что он превратился в плотный комок. Ничего, от этого он не станет менее сытным для Мим. Правда, если на ковре останутся крошки… Ох, лучше не думать об этом. Лучше вообще ни о чем не думать.

Я много раз повторила себе, что мне все равно и я не боюсь смерти. Что я готова на все ради моей единственной подруги – Мим. И все же, когда я добралась до верхней ступеньки и подо мной скрипнул пол, нервы сдали. Я начала дрожать, как осенний лист. Все тело трясло так, что стучали зубы.

Что я здесь делаю? Я в своем уме?

Я не могла точно вспомнить, какая из дверей ведет в комнату «капитана». Помнила только его плетку. Направо или налево? А если она… то есть он услышал скрип половицы? И уже притаился за дверью, чтобы схватить меня?

Слезы катились градом по моим щекам. Кусая губы до крови, я все-таки двинулась дальше. Направо? Вроде да… Господи, ну почему в темноте все двери кажутся абсолютно одинаковыми?

Немного воды из кружки пролилось на ковер – мои руки слишком сильно дрожали, но было уже все равно.

И вот передо мной две абсолютно одинаковые двери. Невозможно понять, за какой из них скрывается весь этот ужас. Но времени на размышления нет. Надо делать выбор. Быстро!

Я выбрала правую дверь.

Она оказалась не заперта и медленно открылась, поскрипывая петлями.

В комнате слабо мерцал свет. Несколько секунд я различала только какие-то пятна. Но постепенно глаза привыкли, и я рассмотрела все: камин с тлеющими в нем угольками, длинный канат, подвешенный к потолку, связанные им руки – так же, как мои тогда, – и измученное тело…

– Мим? – рванулась я к ней.

В ответ послышался лишь еле слышный вздох.

Это была она. Я слышала ее дыхание столько раз. Неизменно рядом со мной: и за работой, и во сне.

Почувствовав некоторое облегчение, я ослабила хватку руки, сжимавшей кружку. И вдруг заметила движение.

Какая-то тонкая темная фигура медленно поднялась на ноги, и я почувствовала сладкий аромат, перебивавший даже пропитавший все запах от трубки «капитана». Ландыши!

– Пошла вон!

– Кейт?

– Пошла вон! Ты что, оглохла?

Я слышала ее, но как будто издалека. Кровь стучала в моих висках, и этот шум оглушал меня. Я с трудом держалась на ногах.

– Что вы творите с Мим?

Кейт сделала еще один шаг вперед, и я увидела ее в тусклом мерцающем свете угольков, тлеющих в камине. Из него вылетела искра. Она растаяла, немного не долетев до ее волос. Сейчас они были не завиты в кудри, а заплетены в толстую косу, которая спускалась по ее спине. Она выглядела как черный ангел среди пламени.

– Пошла вон! – рычала она. – Или мне позвать мать?

С этими словами она потянулась за кочергой, стоявшей около камина.

Господи, прости! Мне не хватило смелости.

Я бросила хлеб и кружку и убежала.

Не ждите от меня счастливого конца этой истории, мисс. Мим умерла. Но священник здешней церкви говорит, что смерть – это не самое ужасное, что может произойти с человеком. И я думаю, что он прав. Потому что то, что случилось со мной потом, было намного – поверьте мне! – намного хуже смерти.

Они дождались воскресенья, когда магазин был закрыт. Меня ни разу не попрекнули моей ночной вылазкой наверх. И никто не говорил о том, как именно умерла Мим. Нелл сказала, что ей запретили заходить в комнату «капитана». И при ней Метьярды ни разу не заговаривали про Мим. Никто из нас и не подозревал, что бедняжка уже мертва. Так и было до того воскресенья.

Мы работали над плиссированными юбками для бальных платьев. Это очень тяжелый труд – точно подгонять все эти мелкие складочки. Небо было затянуто тяжелыми тучами, которые угрожающе нависли над землей. Солнечного света, казалось, не было вообще. Каждый раз, когда сверкающее острие моей иглы появлялось из-под очередной складки плотного материала, я удивлялась: какой же свет оно отражает? Ведь его здесь просто нет! Без Мим и Нелл нам приходилось работать еще дольше. Однажды мы работали двадцать пять часов подряд.

И я была очень рада услышать наконец чьи-то шаги на лестнице, ведущей к нам на чердак. У меня появилась возможность немного передохнуть и отвести взгляд от иглы. Но тут я увидела вошедшую в комнату Кейт, и от моего облегчения не осталось и следа.