Я искренне верил, что каждый обвиняемый заслуживает лучшей защиты, но даже мое терпение на Сэме давало трещину. Дело было не в том, что он уклонился от последнего гонорара. Последней каплей стал эпизод, к которому я не имел отношения: его арест за сбор средств «на гробы детям», погибшим при бойне в детском центре Чикаго. Пожертвования шли через сайт Скейлза и, как всегда, оседали у него в кармане. Он позвонил мне из тюрьмы — и, услышав детали, я отказался его представлять. Потом пришел запрос на его файл от адвоката из офиса государственного защитника — и это было последнее, что я о нем слышал до того дня, когда он появился мертвым в багажнике моего автомобиля.

— На записи с автомобильной камеры что-то необычное есть? — спросил я.

— Не особо, — ответил Циско. — То же самое, только с другого угла.

— Хорошо, тогда пока оставим. Время поджимает. Что еще было в последней «посылке» от «Даны Эшафот»?

Моя попытка разбавить разговор иронией осталась без отклика. Ставки были слишком высоки для шуток. Циско ответил сухо: — Мы также получили видео из «Черной дыры», — сказал он. — Все еще целиком не посмотрел, займусь в приоритете, как только выберусь отсюда.

«Черной дырой» горожане прозвали гигантский подземный гараж под деловым центром: он спиралью уходил вглубь на семь уровней. В день убийства Сэма Скейлза я поставил машину именно там, дав водителю выходной — рассчитывал провести весь день в суде. Теория обвинения была такова: я похитил Сэма накануне, запихнул его в багажник и застрелил, оставив тело на ночь и на следующий день, пока заседал в суде. Для меня эта версия противоречила здравому смыслу, и я был уверен, что смогу убедить в этом присяжных. Но до начала процесса у обвинения оставалось время подправить теорию и выставить что-то убедительнее.

Время смерти определили примерно за сутки до того, как офицер Милтон обнаружил тело. Это объясняло и лужу под машиной — именно она, по предположению, насторожила Милтона и привела к печальному открытию багажника. Тело начинало разлагаться, а из отверстия от пули в полу багажника сочилась жидкость.

— Есть догадки, зачем обвинению понадобились эти углы в гараже? — спросил я.

— Думаю, им нужно заявить, что вашу машину весь день никто не трогал, — сказала Дженнифер. — А если ракурсы достаточно четко покажут, как из-под нее капает, то это станет еще одним аргументом обвинения.

— Узнаем больше, когда я сам посмотрю, — добавил Циско.

Меня вдруг пробрал озноб от мысли, что кто-то убил Сэма Скейлза в моей машине — скорее всего, пока она стояла в моем гараже, — а потом я целый день катал его тело по округу.

— Ладно, что еще? — спросил я.

— Есть ещё новость, — сказал Циско. — У нас есть показания вашей соседки: ночью она слышала у вас дома голоса двух мужчин, которые ссорились.

Я покачал головой.

— Ничего такого не было, — сказал я. — Кто это? Миссис Шогрен или тот идиот Чейзен, что живет ниже по склону?

Циско листнул отчет.

— Миллисент Шогрен, — прочитал он. — Слов разобрать не смогла. Только сердитые голоса.

— Хорошо. Опроси её — только не напугай, — сказал я. — Потом поговори с Гэри Чейзеном, его дом находится на другой стороне от моего. Он вечно подбирает бездомных в Западном Голливуде, а потом у них разгораются скандалы. Если Милли что-то и слышала, то это долетало от Чейзена. Район тихий, она на вершине холма — там слышимость шикарная.

— А ты сам? — спросила Дженнифер. — Что слышал?

— Ничего, — ответил я. — Я же рассказывал: в ту ночь лег пораньше и ничего не слышал.

— И спал один, — уточнила Дженнифер.

— Увы, — сказал я. — Знал бы, что на меня повесят убийство, может, и сам бы подобрал какого-нибудь бездомного.

И снова ситуация не располагала к улыбкам. Никто не усмехнулся. Но разговор о том, что и откуда слышала Милли Шогрен, подвел к следующему.

— Милли не говорила, что слышала выстрелы, верно? — спросил я.

— Здесь об этом не сказано, — ответил Циско.

— Тогда обязательно спроси, — сказал я. — Возможно, удастся повернуть их показания в нашу пользу.

Циско слегка покачал головой.

— Что? — спросил я.

— Плохие новости, босс, — сказал он. — В пакете с материалами есть баллистика — выглядит нехорошо.

Теперь я понял, почему они были такими мрачными, когда я пытался их растормошить. Они берегли ледяной душ — и вот я был готов.

— Давай, — сказал я.

— Итак, одна пуля, та, что прошла через голову жертвы и пробила дно багажника, — ее нашли на полу вашего гаража, — сказал Циско. — Рядом — кровь. Пуля ударилась о бетон и расплющилась, так что совпадение по нарезам неполное. Но провели анализ сплавов и сопоставили с другими пулями, извлеченными из тела. Судя по пакету, ДНК по крови пока нет, но можно предположить, что она тоже окажется Скейлза.

Я кивнул. Это означало, что обвинение способно доказать: Сэм Скейлз был убит в гараже моего дома в тот период, когда, по моим данным, я находился дома. Я вспомнил правовой совет, который накануне выдавал Эдгару Кесаде. Теперь я оказался в той же тонущей лодке. С юридической точки зрения я был в полном дерьме.

— Ладно, — сказал я, наконец. — Мне нужно это обдумать. Если сюрпризов больше нет, уходите, а я займусь стратегией. Это ничего не меняет. Это по-прежнему подстава. Просто подстава чертовски искусная, и мне нужно сосредоточиться и все обдумать.

— Уверен, босс? — спросил Циско.

— Мы можем поработать вместе, — предложила Дженнифер.

— Нет, мне необходимо обдумать это в одиночестве, а вы идите.

Циско поднялся, подошел к двери и оглушительно застучал по стали кулаком.

— Завтра в это же время? — спросила Дженнифер.

— Да, — сказал я. — Пора перестать разбирать их версию и начать строить нашу.

Дверь открылась, и помощник шерифа увел моих коллег оформляться на выход. Дверь захлопнулась, и я остался один. Я закрыл глаза и стал ждать, когда за мной придут снова. Где-то хлопали стальные створки, кричали люди в клетках. Эхо и звон железа — неизбежная музыка моей жизни в «Башнях-Близнецах».

Вторник, 3 декабря

Утром я сообщил помощнику шерифа, что мне нужна юридическая библиотека — провести исследование по делу. Прошло полтора часа, прежде чем другой помощник пришел и отвел меня туда. Библиотека оказалась небольшой комнатой на уровне «В»: четыре письменных стола и стена, заставленная полками с двумя экземплярами Уголовного кодекса Калифорнии и несколькими томами судебной практики — отчеты о решениях Верховного суда штата и апелляционных инстанций. Во время первого визита я уже листал эти книги и понял: они безнадежно устарели и бесполезны. В наше время все живет в компьютерах и обновляется в момент изменения закона или появления прецедента. Эти тома стояли там для вида.

Но библиотека была нужна мне не за этим. Мне требовалось записать мысли о деле, которые я сформулировал за бессонную ночь, а здесь мне позволяли пользоваться ручкой. Конечно, Бишоп давно предлагал «арендовать» огрызок карандаша, которым я мог бы тайком пользоваться в камере, но я отказался: знал, что прежде, чем он доберется до меня, он «погуляет» по тюрьме и не раз пройдет от блока к блоку в прямой кишке «курьеров» — посетителей и арестантов. И мне потом пришлось бы прятать его, таким же способом.

Я выбрал библиотеку — и принялся за дело, исписывая обороты страниц черновика ходатайства, уже поданного и отклоненного.

То, что я составлял, по сути, было списком задач для моего следователя и второго адвоката. С самого начала нас подкосило то, что на стоянке у «Красного Дерева», где я оставил машину в ночь вечеринки, не было камер; по крайней мере, камеры соседей напротив не работали. Моя собственная камера на крыльце не захватывала ни гараж, ни улицу внизу.

Но, как я чувствовал, еще многое можно было сделать, чтобы развернуть ситуацию в нашу пользу. Прежде всего — получить полный доступ к моему мобильному и машине, которые сейчас находились у полиции. Нужно было ходатайствовать о праве их изучить и восстановить данные. Я знал: мобильный — лучший персональный трекер на планете. В моем случае он показал бы, что в ту ночь мой телефон был дома и не двигался. Навигация «Линкольна» подтвердила бы, что машина простояла в гараже весь вечер и ночь, вплоть до предполагаемого времени смерти Сэма Скейлза. Да, это не исключало варианта, что я взял напрокат другую машину или действовал с сообщником — выезжал, похищал, возвращал, — но тут логика и здравый смысл начинают разъедать позицию штата. Если я так искусно планировал убийство, то с какой стати целый день разъезжал по городу с трупом в багажнике?