– Пациенты просят «Мальборо», но это нам не по карману, так что выдаем им «Диану», – подтвердила женщина, возвращая Пьетро полупустую пачку. – Очень может быть, что ваши действительно отсюда.

Можно сказать, курение в психбольницах – часть терапии. Почти все пациенты курят, администрация применяет сигареты в качестве стимула для приема лекарств и поощрения правильного поведения. По соображениям безопасности зажигалки больным не полагались, на стенах висели специальные устройства, куда можно было вставить сигарету и поджечь, нажав кнопку.

– «Диану» давно не выпускают, – заметил Пьетро.

– Да-да, мы перешли на «Вест», они теперь самые дешевые.

– Я имею в виду, что человек, которого я ищу, находился у вас в то время, когда еще выпускали «Диану».

– Необязательно. Администрация экономит, старается покупать все большими партиями. Насколько я помню, «Диану» мы выдавали еще совсем недавно.

Джербер надеялся, что удастся сузить временны́е рамки поисков. Что же, он ошибся. Несложно понять, откуда взялась синяя пачка в сундуке: эта лечебница была ближайшей к желтому дому. После выписки пациенты нередко селятся неподалеку, ведь им приходится возвращаться для продолжения терапии, не говоря уже о том, что здесь всегда можно разжиться сигаретами и горячей едой.

Сигареты были неофициальной валютой «психиатричек». Каждый пациент получает ровно двадцать штук. Постороннему человеку может показаться, что двадцати штук в сутки вполне достаточно, но время в этих заведениях тянется бесконечно, а курение – единственный способ его скоротать. Кроме того, на сигареты можно было выменять пару чистых носков, немного духов, пирожное или мыло, совсем как в тюрьме. Кражи столь ценного актива были нередки, и пациенты приучились маркировать свои сигареты, вести им учет. Увидев номера на сигаретах, Джербер сразу все понял.

– Пациент, которого я ищу, скорее всего, женщина, – уточнил Пьетро, подразумевая вязаные цветы, вышивку на занавесках и безделушки на полках.

А еще акварельку на стене в спальне. Догадка могла и не подтвердиться, учитывая мужской мокасин в ванной. Впрочем, выбора не было, приходилось полагаться на то немногое, что имелось. Пьетро не хотел признаваться себе, что главная причина, по которой он искал именно женщину, – сон Матиаса.

– Если у вас нет других примет, кроме того, что это курящая женщина, далеко мы не уедем, – сказала дежурная.

Шансы действительно были невелики, и все же Джербер не оставлял надежд.

– Давайте я вам ее опишу. Длинные черные волосы, одевается в темное… – продолжил он так, словно говорил о реальном человеке.

Дежурная с сомнением подняла брови:

– Может, еще что припомните?

Подошел медбрат, крупный мужчина в белой униформе, с руками, сплошь покрытыми татуировками. Дежурная объяснила ему, в чем вопрос посетителя, и спросила, не припомнит ли коллега пациентку, подходящую под описание.

– Без точного возраста или дополнительных примет – дохлый номер, – ответил тот. – Через лечебницу ежегодно проходит множество людей… – добавил он, обращаясь к Джерберу, словно объяснял младенцу прописные истины.

Пьетро усмехнулся про себя – парень был прав. Что бы они о нем подумали, если бы узнали, что он ищет женщину, приснившуюся девятилетнему мальчику?

– Спасибо большое, – поблагодарил он и шагнул было к выходу.

– В следующий раз не забудьте спросить, как ее зовут! – бросил вслед парень и хохотнул.

– Я бы, конечно, спросил, – в тон ему ответил, обернувшись, Пьетро, – да она говорить отказывается.

Что же, он заслужил насмешку, явившись сюда как дурак – буквально ни с чем. Сотрудники же обменялись взглядами, словно обоих посетила одна и та же мысль.

– Думаешь, это… – начала медсестра.

– Не исключено, – ответил медбрат.

Джербер ничего не понял, но в нем вновь затеплилась надежда.

– Женщина, которую вы ищете, случайно, не немая? – спросила дежурная.

Пьетро на секунду задумался и ответил обтекаемо:

– Полагаю, она слышит.

По крайней мере, у него сложилось такое впечатление из рассказа Матиаса.

– Я не говорила, что она глухая. Вы сказали, что женщина отказывается говорить, а у нас была пациентка, которая прекрасно все слышала, но рта не открывала. Яркий пример избирательной немоты.

Джербер не поверил своим ушам. Просто боялся поверить.

– Попала к нам осенью несколько лет назад. Карабинеры нашли ее рано утром на пляже в Марина-ди-Пиза и привезли сюда. Документов при ней не было. Похоже, заблудилась.

– Мы, помнится, заключали пари, как ее зовут, – продолжил медбрат. – Долго гадали, кто она и откуда, но она так и промолчала все то время, что была здесь.

Дежурная кивнула. Джербер пребывал в изумлении.

– Вот только, насколько помню, – добавила дежурная, – та пациентка не курила.

– Точно, – разочарованно подтвердил парень. – Так что ваша молчунья с «Дианой» – не она, хотя на минутку мне самому показалось, что все сходится.

Пьетро чувствовал сильное разочарование, не зная, впрочем, к худу или к добру.

– Боюсь, нам никогда не узнать ее имени, – заключила дежурная, после чего сразила Пьетро наповал. – Мы по-прежнему называем ее Молчаливой Дамой.

Добравшись поздно вечером до своего кабинета, Джербер в смятении позвонил синьору З.

Филипу потребовалось немало времени, чтобы уговорить Заккарию оторваться от своих обожаемых часовых механизмов и взять трубку. Старик терпеть не мог говорить по телефону. Должно быть, до него дошло, что по пустякам Пьетро звонить бы не стал.

– Что у тебя стряслось? – спросил синьор З.

Пьетро мешком повалился в кресло у стола и, не включая света, рассказал о последних событиях.

– Я запросил медицинскую карту безымянной пациентки, но разрешение на копирование займет несколько дней.

Джербера обескуражила сюрреалистичность происходящего, и он судорожно искал ей любое логическое объяснение. Заккария, напротив, заинтересовался:

– Говоришь, ребенок называет женщину тем же прозвищем, что ей когда-то дали в больнице?

– Ага, Молчаливой Дамой. Не верю я в такие совпадения! И описание сходится.

– Черные волосы и темная одежда – это не описание, – возразил синьор З.

– Но ты тоже полагаешь, что речь об одном и том же человеке, правда?

После некоторой заминки Заккария спросил:

– Почему, собственно, тебя удивляет, что эта женщина существует на самом деле?

Вопрос застал Пьетро врасплох.

– Ну, я думал… Думал, ее создало подсознание Матиаса.

– Потому что так удобнее?

– Кому удобнее? – тупо спросил Пьетро.

– Тебе. Легко справляться с тем, что привычно, правда? А едва что-то бросает вызов твоему рацио, ты впадаешь в истерику.

– Ничего подобного! Но сначала я задавался вопросом, как Матиас умудрился на пустом месте придумать подобную историю, а теперь мне предстоит выяснить, что связывает его и незнакомку. Ведь они из разных миров.

– Не ври. Ты сразу заподозрил, что незнакомка – реальный человек, иначе не полез бы в запертую квартиру.

Старик был не так уж далек от истины.

– Более того, – продолжил Заккария, – ты не ограничился простым осмотром, а тщательно зафиксировал все детали: безделушки в женском духе, акварельный пейзаж, мужскую туфлю в ванной.

– По-твоему, мне следует продолжить поиски? – смутившись, спросил Пьетро.

– Тебя это пугает, – в лоб заявил Заккария. – Почему? Чего именно ты боишься?

Синьор З. попал в точку. История приняла слишком неожиданный оборот. Джербер не знал, готов ли он и дальше углубляться во мрак, где могло скрываться что угодно. Ашер же своими рассуждениями подталкивал его именно туда.

– Проблема в том, что безымянная пациентка бесследно исчезла из лечебницы. Появилась из ниоткуда и ушла в никуда.

Старый гипнотизер не стал выяснять, почему ее исчезновение так беспокоит Пьетро. Он и сам догадывался. Повисло молчание, которое прервал синьор З.: