– Да… Вот уж и не знаю даже…

– Помните, девчачья группа на курсах всегда собирала деньги на подарок одной из них? Дурацкая традиция. Так вот, я же знал, какая ситуация у Такагаки, поэтому и сказал об этом девчонкам, когда они на подарки собирали. Что у нее ситуация тяжелая, с деньгами проблема. С тех пор, когда они собирали на подарок, говорили ей не ту сумму, которую сдавали все, а меньше. Хоть немного я пригодился, наверное.

Представляю себе, как бы неловко она себя чувствовала, если бы узнала о такой заботе.

– Я вообще-то думал, что сколько бы Такагаки ни старалась, сколько бы ни занималась, все равно она не смогла бы поступить в универ. Ведь у нее проблемы с деньгами. Поэтому, когда услышал от классного руководителя, что она поступила, я удивился, как она смогла найти на это средства.

Я ждал, когда он продолжит.

Прошло довольно много времени. Один из рыбаков, который постарше, даже успел поймать какую-то тонкую и длинную рыбу.

– И я подумал, может быть, у отца Такагаки была застрахована жизнь? А раз он умер, вот она и смогла пойти учиться. Уж не знаю, случайна ли его смерть.

Я задумался над смыслом его последней фразы.

– А если не случайна, то что?

– Ну, например, Такагаки убила своего отца, – сказал Таура шутливым тоном и затем продолжил, не меняя интонации: – Ее мать была во второй раз замужем. Так что, ее отец – не настоящий отец. В новостях часто говорят о домашнем насилии в таких семьях. Может, и в семье Такагаки было подобное. Что-то такое, с чем она не могла мириться. Она долгое время вела себя странно. Вот она и убила его и выбросила тело в море. Ненавистного человека больше нет, и деньги на университет появились.

Таура сложил пальцы колечком и показал мне.

– То, что ты говоришь, видимо, не твои фантазии.

– Вообще-то это совсем не фантазии, – сказал Таура и показал пальцем на стоявшие в гавани корабли. – Вы знаете, что там поодаль стояло одно судно? На этом судне ходил отец Такагаки. Мы жили не очень далеко друг от друга, так что я знаю. Раньше на палубе судна лежали сети, придавленные камнями. Но оно исчезло неизвестно когда. Наверное, где-то во второй половине декабря. Я заметил, это произошло незадолго до того, как нашли тело отца Такагаки.

– И?

– И я подумал…

Таура повернулся ко мне.

– Например, она убила его, завернула тело в сеть и вместе с грузом опустила под палубу судна. Оставь тело на неделю или две, и оно начнет разлагаться в воде, вокруг него соберутся креветки и моллюски, питающиеся падалью. Благодаря этому, даже если на теле были раны, они и все остальные улики исчезнут. Рассчитав время, когда исчезнут улики, можно подтянуть труп за сеть с помощью, например, резиновой лодки и в каком-нибудь удобном месте распутать сеть и выпустить труп в море. Если это произойдет на приливе, то тело прекрасно выплывет на берег. И если потом его обнаружат, случившееся определят как происшествие на воде, и страховку выплатят.

Я молча смотрел на губы Тауры, который продолжал говорить, гордясь своими догадками.

– Но в таком случае под подозрение попадает и мать Такагаки. Одной ей бы не хватило силенок. Мать и дочь – подельницы… Нет, убила, скорее всего, мать, а Такагаки ей помогла. Такая версия тоже возможна.

Таура задумался, потирая щеку. А я произнес жуткую банальность:

– Может, тебе книги писать?

В ответ на мои слова Таура, засмущавшись, улыбнулся. Никогда не видел у него такой улыбки.

– Я люблю читать. И действительно думал, не попробовать ли мне писать самому. Но я хочу более реальную жизнь. Окончить университет, устроиться в самую большую компанию и сделать там карьеру.

– Неплохие планы, по-моему.

– У меня старший брат – хикикомори[464], из дома не выходит.

Внезапно Таура состроил мину.

Но тотчас же посмотрел в сторону моря, и выражение его лица стало непонятным.

– Ему уже двадцать пять или двадцать шесть. Он не работает, сидит в своей комнате, родители дают ему деньги на расходы. Поэтому мне нужно держать себя в руках.

– Вот оно что, – только и мог ответить я.

Таура некоторое время посидел на корточках рядом со мной, а потом встал и ушел, слегка опустив голову. Я, приподняв руку, некоторое время смотрел ему в спину, а потом опять перевел взгляд на море. Всматривался в воду, поблескивающую на солнце. А в голове у меня возник образ волосатика, которого я видел в детстве. Это существо селится в насекомых и начинает выбрасывать в их тело особое химическое вещество. Это вещество приводит к контролю за поведением насекомого, и оно, помимо своей воли, начинает двигаться к воде. Оно заходит в воду и тонет там, а волосатики выползают из его тела и живут в воде, наслаждаясь свободой.

– Вон там. Видишь? За кораблями.

За моей спиной проходили недавние рыбаки.

– Кажется, это было в последний месяц года. Тогда креветок было-о-о… Хотел бычков наловить, а попадались сплошные креветки.

– Поел?

– Всей семьей наелись. Вкуснятина.

Я достал из кармана USB-адаптер и выбросил его в море. И задался вопросом, кто же действительно был этим паразитом. Вот уж бессмыслица. Адаптер быстро ушел под воду, выпустив пару мелких пузырьков

– А что было потом, мне совсем непонятно.

Кацураги Михо выключила четырехминутную запись, медленно убрала руки от цифрового диктофона и сложила их в замок на коленях. На ней был черный свитер, и от этого она казалась еще бледнее, руки походили на двух белых зверьков, бьющихся в конвульсиях, они дрожали и сжимались.

– Под конец записи вы сказали: «Позвони мне после того, как поговоришь с полицией». И она…?

В ответ на мой вопрос Кацураги Михо лишь покачала головой.

– Она не позвонила. Я долго ждала ее звонка, но она не позвонила и не прислала сообщение. Я сильно за нее волновалась…

– И вы приехали сюда, да?

– Да. А тут полиция…

Продолжая говорить, глотая окончания предложений, Кацураги Михо пугливо опустила глаза. Допрос полицейским у большинства людей происходит один-единственный раз в жизни, и они в основном ведут себя так же. Но вполне возможно, что она и в обычной ситуации такая же, чувствовалось в ней что-то такое. Ей было тридцать шесть – моложе меня на четыре года. Косметикой она не пользовалась, брови не подводила. У нее были длинные черные волнистые волосы, в районе висков несколько седых волосков. Тонких и коротких, меньше сантиметра. Наверное, волосы она не красит, а седые волоски выдергивает.

Мы находились в квартире многоквартирного дома-башни. Сидели друг напротив друга за низеньким столиком в комнате рядом со входом, где, наверное, принимали гостей. В глубине квартиры работали криминалисты. Они общались известными им одним терминами, их голоса были слышны через коридор.

– А эта запись, получается, была сделана, когда Такидзава Рэна прошла по коридору, зашла в гостиную и обнаружила труп мужа?

Проверка личности еще не закончилась, но, предположительно, на полу комнаты лежал хозяин этой квартиры Такидзава Сёити. А нашла его молодая жена Такидзава Рэна. А находившаяся здесь Кацураги Михо – подруга Рэны со времен старшей школы.

– Получается, что так.

Кацураги Михо смотрела на стену в коридоре. Ее взгляд медленно продвигался вглубь квартиры, как будто она пыталась проследить за действиями своей подруги, которые та совершала несколько часов назад. Но когда ее взгляд дошел до гостиной, она внезапно отвернулась, как будто в лицо ей подул холодный ветер.

– Вы всегда пользуетесь диктофоном на работе?

– Да, когда беру интервью. Но интервью вживую у меня не очень хорошо получаются, я не очень часто их…

Она была независимой журналисткой и писала статьи для журналов и интернет-сайтов. Я не знаю, чем она конкретно занималась, но у меня, помимо этого, была целая гора вопросов, которые мне нужно было прояснить.