Даже мысль о разговоре с любовницей моего дяди вызывала во мне отвращение и ощущение, будто я предаю Лили. Ужасная история.

Я потянулась за телефоном и посмотрела на экран – ни новых сообщений, ни пропущенных звонков. И ничего от Ника. В кои-то веки думать о нем было легче, чем о чем-либо другом. Казалось, вся моя жизнь рушится, но зато ясно было как божий день, что я просто бросила его до того, как он сам ушел от меня.

Понятно, почему он не стал дожидаться моего возвращения. Я могла бы написать ему. Извиниться.

– Сойер? – не отставала от меня Кэмпбелл. – Разве ты не хочешь поговорить с Аной?

Я хотела. И не хотела. Это было ненормально. Со мной было что-то не так. Поэтому я отправила сообщение Нику и стала ждать.

Для Лили приготовили палату. Но медсестра, пока мы ждали, когда ей закончат делать томографию, сказала, что туда допускаются только члены семьи. Кэмпбелл и Сэди-Грэйс остались в приемной, и я – наедине с отцом Лили.

Нашим отцом.

– Как долго? – спросила я его лишенным каких-либо эмоций голосом.

Он, такой же взъерошенный, как если бы только что вышел с поля для гольфа или из зала заседаний, посмотрел на меня:

– Они привезут ее, как только…

– Как долго ты спишь с Аной?

– Мы не станем обсуждать это, Сойер…

– Ты бы предпочел не обсуждать свой нынешний роман, – спросила я его, прищурившись, – или тот, который был у тебя примерно за девять месяцев до моего рождения?

Мой намек подействовал на него, как удар под дых.

– Ты…

– Я знаю, да. Я знаю, что ты переспал с моей матерью. Я знаю, что она забеременела от тебя. Я знаю, что ты как ни в чем не бывало столько времени притворяешься, что я всего лишь твоя племянница.

– Лили…

Я не позволила ему закончить вопрос:

– Ты ведь в курсе, что Ана была подругой моей мамы? А ты знал, что они забеременели примерно в одно время? Что они спланировали это?

– Сойер! – Джей Ди схватил меня за предплечье. – Сейчас не время и не место!

Он, наверное, еще что-нибудь сказал бы мне, если бы не увидел что-то за моей спиной.

Вернее, кого-то.

Я повернулась и увидела в дверном проеме Ану Софию Гутьеррес. Трудно было поверить, что у нее хватило наглости явиться в больницу, не говоря уже о палате Лили, предназначенной только для членов семьи. И уж совсем невероятным казалось то, что отец Лили, увидев ее, перестал разговаривать со мной, подошел к ней, взял за руки и что-то прошептал на ухо.

Я в изумлении таращилась на них. Секунд десять-пятнадцать я стояла, застыв на месте, а затем странная, глухая ярость охватила все мое тело. Я вот уже несколько месяцев не признавала своих отношений с этим человеком, а теперь, когда я это сделала?

Он ушел.

Я не помнила, чтобы делала хотя бы шаг в их сторону, но вдруг оказалась на расстоянии вытянутой руки от них.

– Мне нужно идти, – пробормотала Ана.

Зачем она вообще приехала в больницу, почему последовала за нами из леса? Это наверняка вызвало кучу вопросов и запустило волну слухов.

– Со мной все будет в порядке, – сказал ей Джей Ди.

Это стало для меня последней каплей.

– По-моему, настоящая проблема здесь – это не вопрос твоего самочувствия.

– Эй! – Ана впервые посмотрела прямо на меня с тех пор, как появилась на пороге палаты. – Полегче! Мы все беспокоимся за Лили.

– Вы даже не знаете Лили! – огрызнулась я. – И совершенно ясно, что она не на первом месте для вас обоих.

– Сойер! – низким голосом произнес Джей Ди. – Пожалуйста.

– Пожалуйста что? – отрезала я. – Пожалуйста, не устраивай сцен?

Он не успел мне ответить, потому что в палате появился врач и отвел его в сторону. Они начали тихо разговаривать. Я хотела послушать, что они обсуждают, но не могла заставить себя повернуться спиной к женщине напротив.

Женщине, которая крутила роман с мужем моей тети. Еще одной участнице пакта о беременности. Женщине, о которой мы с Кэмпбелл не нашли никакой информации.

– Все будет хорошо, – сказала она мне.

Это окончательно вывело меня из себя.

– Вы не можете говорить мне, что все будет хорошо, – сказала я, четко выговаривая каждое слово. – И вы не можете «беспокоиться» о Лили. Вы трахаетесь с ее отцом, этим, без сомнения, вонючим, гниющим куском…

– Я все понимаю, – тихо вставила Ана. Она заправила свои светлые волосы за уши, ее темно-карие глаза смотрели на меня с участием. – Правда понимаю, милая, и ухожу. Я просто… мне нужно было убедиться, что вы нормально добрались.

Я должна была отпустить ее. Я должна была послать ее ко всем чертям. Но некоторых призраков так просто не прогонишь, а прошлое моей мамы – мое прошлое – преследовало меня уже несколько месяцев. Да и Кэмпбелл так настаивала, чтобы мы спросили Ану о ребенке.

Наверное, поэтому я вдруг ни с того ни с сего выпалила:

– Я знаю, кто вы. Вы – Ана София Гутьеррес.

Если она и удивилась, что я знаю ее полное имя, то не подала виду.

– Сейчас я ношу девичью фамилию моей матери, Олссон.

Интересно, и как долго она жила под другим именем? Должно быть, она специально усложнила свои поиски.

– Я Сойер, – сказала я ей. – Сойер Элли.

На мгновение на лице Аны мелькнуло что-то вроде ностальгии.

– Элли всегда говорила, что так назовет тебя, даже если ты родишься мальчиком.

Я сделала вдох, выдох и только потом снова заговорила. Получилось хрипло.

– Вы всегда мечтали, что у вас родятся девочки.

И снова что-то мелькнуло в ее глазах, но она быстро взяла себя в руки.

– Я знаю про пакт. – Я ждала ответа, но она молчала. – Где вы были? Все эти годы? Что вы делаете здесь? Почему спите с ним?

Ана была одной из маминых ближайших подруг. Наверняка она знала, кто мой отец. Или нет? Но в любом случае ей было известно, что Джей Ди женат.

– Все это так запутано, Сойер.

– Так распутайте!

Ана попыталась пройти мимо меня, но я дотронулась до ее руки. Не схватила – лишь коснулась, но она застыла на месте как вкопанная.

– Кэмпбелл Эймс сейчас сидит в приемной, – сказала я. – Она моя подруга. И подруга Лили. Вы знаете ее отца. – Я позволила Ане переварить услышанное и, хотя у меня словно был полный рот ваты, выдавила: – Что случилось с вашим ребенком?

После этого произошли сразу три события.

Во-первых, медсестра привезла Лили после томографии. Во-вторых, приехали Лилиан и тетя Оливия.

А в-третьих, Ана Гутьеррес ласково погладила меня по щеке, наклонилась ко мне и прошептала на ухо ответ на мой вопрос.

– Сойер? Я только что пошевелила своими ногами! И руками! И своим храмом!

– Храмом? Головой, что ли?

– Нет. Моим женским храмом.

– Твоим женским…

– Храмом! Ну, в Библии же говорится, что твое тело – это храм?

– О боже. Мы можем просто вернуться к той части, где ты говорила про свои руки и ноги?

Восемь недель (и шесть дней) назад

– Давно не виделись, Сойер Тафт! – поприветствовал меня Уокер, как делал это каждый раз в течение последних девяти дней, когда мы встречались у комнаты Лили.

Я словно оказалась в странной альтернативной вселенной, где парню Лили разрешалось находиться в ее спальне за закрытой дверью, а мне не разрешалось даже входить в ее комнату: в первом случае по указу моей бабушки, а во втором – по указу самой Лили.

Если бы Лили могла выгнать меня из дома, она бы это сделала. Лилиан списывала это на травму головы, но она не видела выражения лица Лили, когда та наткнулась на меня и любовницу своего отца, которая прижимала руку к моей щеке.

– Как она сегодня? – спросила я Уокера.

Спрашивала я не о швах и сотрясении мозга, и он это знал.

– Злится, – ответил Уокер. – И злость ей больше к лицу, чем печаль.