Как раз в тот момент, когда я принялась искать его взглядом, меня коснулась чья‑то рука.

– Дженни.

Я обернулась, и улица словно понеслась навстречу мне.

Это был мой брат. Грегори.

Сначала я ощутила прилив любви. Неудержимый порыв, сформировавшийся за долгие годы. Я ненавидела себя за это; ненавидела его за то, что пробуждал во мне это чувство.

– Ты как будто привидение увидела.

Я была не в состоянии что‑нибудь сказать, но сумела поднять руку и отвесить ему пощечину.

Грег, вылупив глаза, отскочил назад.

– Ой! Ну, наверное, я это заслужил.

– Еще как заслужил! – с трудом выговорила я. – Какого черта ты сейчас здесь делаешь? Как тебе только хватило бесстыдства заявиться именно сюда?

Он пригладил рукой волосы. Грег всегда был самым красивым из нас: кудри с медным оттенком, карие глаза с золотистыми вкраплениями. Но сейчас он выглядел плохо. Ворот сальный. На подбородке темнела щетина.

– Прости, Джен. Все произошло так быстро. Не было времени попрощаться. У Джорджианы появилась возможность устроиться в Нью-Йорке, и нам пришлось сорваться.

Сила охватившей меня ярости была такова, что мне показалось, ее хватит на то, чтобы оторвать мои ноги от земли.

– Так ты думаешь, меня раздосадовало то, что ты не зашел сказать «до свидания»? Да плевать мне на твои прощания. А вот где деньги Берти? И как насчет колец мисс Филдинг?

Он зашаркал ногой по булыжникам.

– Я знаю. Прости… Я собирался обязательно все тебе вернуть.

– Это тебе не какой‑то чертов заём! Ты даже не спросил. Ты украл. В том числе у моей хозяйки! Ты хоть представляешь себе, через что мне пришлось пройти? Мне еще повезло, что я лишилась только работы. А могла ведь и в тюрьме оказаться!

– Я же сказал, извини! Я наделал ошибок. Господи, Дженни, а мне‑то каково было! Вся эта ответственность. Стать единственным мужчиной в доме в тринадцать лет! Я увидел возможность повидать хоть что‑то хорошее и воспользовался ею. Я сделал то, чего хотелось мне, в первый раз в жизни.

Мне снова захотелось его ударить.

– Ты считаешь, я должна тебя пожалеть? Все, что пережил ты, я тоже испытала сполна. Ад и проклятье, Грег! Ты предал свою семью и украл невесту у лучшего друга, а теперь ждешь, что мы примем тебя с распростертыми объятиями?

Старьевщик с интересом наблюдал за нами. Я сердито глянула на него.

Грегори ковырял ногти.

– Но, как бы то ни было, – продолжил он, – все ведь получилось только к лучшему, верно? Только посмотри на себя! Я своим ушам не поверил, когда услышал, что ты работаешь в «Меркурии». А теперь и мисс Эриксон добилась такого успеха…

Можно подумать, это его заслуга! Внутри у меня в очередной раз все упало. Грег был мне дорогим братом, мы вместе выросли, и я никогда не могла бы помыслить о том, что он способен причинить нам зло. Но я не собиралась оставаться слепой, как миссис Дайер. Я заставила себя не закрывать глаза на его предательство.

– Именно поэтому ты здесь, не так ли? Ты явился в день нашего триумфа потому, что тебе чего‑нибудь нужно. А где же Джорджиана? Зализывает раны, поскольку Лилит оказалась лучшей актрисой? Или она отправила тебя обратно в Англию, как ненужный багаж?

Грег покусывал губу.

– Не надо так. Она теперь моя жена.

Это меня удивило. Она, несомненно, опорочила свое доброе имя тем, что уехала одна с Грегом, но я не сомневалась, что актрису такое не смутит.

– Тогда ты продвинулся дальше Оскара, – с горечью ответила я.

Он оставил мои слова без внимания.

– Как остальные? Я собирался повидать их всех дома сегодня. Мне хотелось сначала поговорить с тобой наедине, но, вероятно, это было ошибкой.

Я не хотела, чтобы он ходил к детям и начал снова втираться к ним в доверие. Берти боготворил своего старшего брата, и Грег только снова обманет его доверие.

– Не получится. Мы переехали. Теперь у нас свой дом. – Это была лишь невинная ложь: мы только собирались в скором времени подыскать себе новое место. К тому же мне хотелось швырнуть это ему в лицо, показать, что мы хорошо справились без него.

– Где?

– Теперь это тебя совсем не касается.

Он сделал шаг навстречу мне.

– Проклятье, Дженни, у меня есть право видеть своих родных…

Позади нас хлопнула дверь служебного входа. Оскар.

Грег заметно побледнел. Отпечаток моей пятерни на щеке багровел живым обвинением.

– А вот и ты, Торн. Я надеялся тебя повидать.

Оскар сжал кулаки.

– У тебя еще хватает наглости.

Если от меня Грег ожидал прощения, то в отношении Оскара его оптимизм, очевидно, распространялся не так далеко. Он слегка попятился.

– Торн… Торн, ты же не настолько впечатлителен, – запинаясь проговорил он. – Ты ведь должен был это предвидеть! Ты не поддержал Джорджи, когда примой сделали Лилит… Ей было обидно, когда ты твердил, что выбор был правильный.

– То есть я тебя об этом просил, не так ли? – огрызнулся Оскар. – То, что я советовал своей невесте перейти в комический театр, дало тебе право увести ее у меня?

– Нет… Я такого не говорил.

Я скрестила руки на груди.

– Выходит, Оскару все же было виднее. Лилит стала всеобщей любимицей, а Джорджиана явно упустила свой шанс в Нью-Йорке, каким бы он ни был, раз уж ты снова здесь.

– Я не потерплю, чтобы ты оскорбляла мою жену, – произнес Грег, сдерживая дрожь в голосе.

Оскар занес руку и ударил его.

Завязалась драка. Я отскочила, теперь уже в испуге. Кто‑то из них мог получить серьезные ранения. Оскар был силен, но Грег обладал проворством. Он взял голову бывшего друга в захват.

– Прекратите! – голос Лилит прозвучал не менее властно, чем на сцене. Даже в переулке она держалась королевой. Подле нее, вздыбив шерсть на загривке, стояла Эвридика. – Вы так разгалделись, что мертвого поднимите. А люди пытаются репетировать.

Мужчин тут же как подменили; они отпрянули друг от друга и уставились на собаку.

Вот уж не думала, что когда‑нибудь обрадуюсь при виде Лилит, но сейчас это было именно так.

– Дженни, я же предупреждала тебя не ходить к служебному входу. Сюда вечно тянет таких вот неприятных типов. – Она окинула Грега презрительным взглядом. – Людей, которым здесь делать нечего. – От прикосновения хозяйки Эвридика оскалила зубы и зарычала. Зубы ее были острыми и страшными, с розовеющими на них следами рахат-лукума. – Тебе лучше убраться отсюда, – предостерегла Грега Лилит, – пока моя собака тебя не выпроводила.

Грегу не пришлось повторять дважды. Он развернулся и бросился бежать, как трус, каким он и был в действительности.

Возможно, я проявила малодушие, не сказав Доркас о том, что видела нашего брата. Но мы готовили Берти к поездке в больницу, обнимали его и увещевали быть храбрым мальчиком. Мне не хотелось, чтобы имя Грега произвело эффект пьяного актера, пытающегося перевести внимание на себя.

Королевская ортопедическая больница представляла собой внушительное здание из красного кирпича с белыми окнами. Доркас повела Берти в больницу, а я тем временем в волнении ходила по улице. Миссис Дайер сказала, что процедура довольно простая, но все же мне было тяжело отогнать от себя дурные мысли. Я воображала себе инфекции, всяческие несчастья и приготовилась к тому, что Берти придется ампутировать всю ногу. После всего, что произошло с нами за последний год, я никак не могла расслабиться. Мне нужно было постоянно быть начеку, готовой бороться с очередной бедой.

Наконец дверь открылась, и появился Берти, кое‑как ковыляющий при помощи Доркас. Ботинок, ортопедические скобы и шины были шире, чем обе ноги несчастного ребенка. Вид у него был бледным, но торжествующим.

– Дженни! – закричал он, сразу меня заметив. – Дженни, мне подрезали акулово сухожилие!

Улыбнувшись тому, как он это произнес, я вручила ему мешочек со сладостями.

– Разве это не замечательно? Ты очень славный мальчик. А славные мальчики получают угощение.