Она начала плакать, издавая долгие жалобные всхлипы, которых я достаточно наслушался прежде.

— Наймите кого-нибудь другого, Лайза. Я больше этим не занимаюсь. Если повезет, возможно, я даже буду выступать обвинителем на вашем процессе.

— Что вы такое говорите?

— Я ухожу из адвокатуры. И собираюсь перейти в окружную прокуратуру.

— Не поняла.

— Меняю свою жизнь. Устал от общения с такими людьми, как вы.

Сначала она не ответила ничего, я лишь слышал ее тяжелое дыхание. А когда заговорила вновь, голос ее звучал ровно и бесстрастно:

— Надо было сказать Гербу, чтобы вас таки искалечили. Вы этого заслуживаете.

Теперь замолчал я. Я понял, о чем она говорила. О братьях Мак. Дэл соврал мне, сказав, что нападение на меня заказал Оппарицио, недаром это никак не состыковывалось со всем остальным. А вот это — вполне. Нападение заказала Лайза. Она не остановилась перед тем, чтобы устроить избиение собственного адвоката, поскольку это могло заставить меня поверить в наличие иных вероятностей, а также отвлечь подозрение и помочь успеху ее дела.

С трудом вновь обретя голос, я произнес последние обращенные к ней слова в моей жизни:

— Прощайте, Лайза. Да поможет вам Бог.

Взяв себя в руки, я вернулся к разговору с бывшей женой.

— Прости, это был… клиент. Бывший клиент.

— Все в порядке?

Я прислонился виском к стеклу. Рохас как раз поворачивал на Альварадо, направляясь к Сто первому шоссе.

— Да, все хорошо. Значит, ты хочешь куда-нибудь пойти сегодня вечером и ищешь компанию?

— Знаешь, пока ты разговаривал по другой линии, я подумала: почему бы тебе не приехать ко мне? Мы бы поужинали с Хейли, а потом она пошла бы делать уроки, а мы бы поболтали.

Это было неожиданно: она редко приглашала меня к себе.

— Значит, чтобы получить от тебя приглашение, нужно перейти в окружную прокуратуру?

— Холлер, не испытывай свое счастье.

— Не буду. Во сколько?

— В шесть.

— До встречи.

Я разъединился и какое-то время смотрел в окно.

— Мистер Холлер? — услышал я голос Рохаса. — Вы переходите в прокуратуру?

— Да. У тебя с ней проблемы, Рохас?

— Нет, босс. Но вам по-прежнему понадобится шофер?

— Разумеется, Рохас. Твое место за тобой.

Я позвонил в контору. Трубку взяла Лорна.

— Где все?

— Они здесь. Дженнифер в твоем кабинете беседует с новым клиентом. Ипотека. А Деннис что-то делает на компьютере. Где ты был?

— В центре. Но сейчас возвращаюсь. Скажи, чтобы никто не уходил. У нас будет совещание.

— Хорошо, скажу.

— Отлично. Увидимся примерно через полчаса.

Я закрыл крышку телефона. Мы приближались к развязке, ведущей на Сто первое шоссе. Все шесть полос были забиты ревущим металлом и двигались очень медленно, но неуклонно. Ничего другого мне и не было нужно. Это мой город, и таков ритм его жизни. Повинуясь Рохасу, черный «линкольн» пересек все полосы и в обход движения понес меня к новой судьбе.

© Hieronymus, Inc., 2013

Школа перевода В. Баканова, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Хотя к свидетельской трибуне я направился с радушной улыбкой, на самом деле я намеревался нейтрализовать женщину, которая сидела на месте свидетеля.

Только что Клэр Уэлтон опознала в моем клиенте человека, который в канун прошлого Рождества, угрожая револьвером, вытащил ее из «мерседеса». Согласно показаниям, именно он толкнул ее на землю, а затем скрылся, прихватив машину, сумочку и все пакеты из торгового комплекса, которые она предварительно загрузила на заднее сиденье. Уэлтон заявила, что подсудимый, помимо всего, лишил ее чувства безопасности и уверенности в себе. Впрочем, в этой краже – краже настолько личного имущества – его не обвиняли.

– Доброе утро, миссис Уэлтон.

– Доброе утро.

Слова приветствия в ее устах прозвучали как мольба о помощи: «Пожалуйста, не мучайте меня». И немудрено – все в зале суда понимали: мне платят как раз за то, чтобы я ее помучил. Помучил и этим разрушил дело против моего клиента Леонарда Уоттса. Тем не менее почтенная женщина за шестьдесят отнюдь не производила впечатления слабой.

Уэлтон, домохозяйка из Беверли-Хиллз, стала одной из трех жертв, которые пострадали во время предрождественской череды ограблений, вылившейся в девять обвинений против Уоттса. Полиция окрестила вора «Бандит-стукни-по-бамперу». Физически сильный мужчина выискивал в торговых центрах женщину, преследовал ее и на красном сигнале светофора провоцировал аварию. Когда жертва выходила из авто оценить ущерб, он, угрожая оружием, забирал и транспорт, и вещи. Вещи он закладывал или продавал, а машины сбывал на запчасти.

Но все это лишь вменялось в вину, и дело зависело от того, кто мог опознать в Леонарде Уоттсе преступника. Поэтому Клэр Уэлтон оказалась особенной: она стала ключевым свидетелем процесса.

Лишь она указала присяжным на Уоттса, уверенно заявив, что именно он совершил данное преступление. За два дня сторона обвинения вызвала уже семь человек, однако Уэлтон была единственным надежным свидетелем. Заноза номер один; если удастся ее благополучно вытащить, все остальные вылетят сами собой. Выходит, либо я выбиваю страйк, либо присяжные упекают Леонарда Уоттса в тюрьму. Надолго.

К свидетельской трибуне я подошел с одним листочком в руке – оригиналом рапорта, составленным первым прибывшим на место преступления патрульным. После вооруженного угона Клэр Уэлтон позаимствовала у кого-то сотовый и сделала звонок в 911. Рапорт был приобщен к делу стороной обвинения. Я запросил соответствующее разрешение, получил одобрение судьи и положил документ на край свидетельской трибуны. Уэлтон отшатнулась; наверняка большинство присяжных это заметили. А затем, отойдя к кафедре между столами обвинения и защиты, я стал задавать вопросы:

– Миссис Уэлтон, перед нами рапорт с места преступления, составленный в тот день, когда вы стали жертвой неприятного инцидента. Вы помните, как говорили с офицером, который прибыл к вам на помощь?

– Конечно, помню.

– Вы рассказали ему, что случилось, верно?

– Да. Меня еще всю трясло…

– Тем не менее вы смогли рассказать, что произошло, и он составил рапорт с описанием человека, который вас ограбил и угнал ваш автомобиль. Так?

– Да.

– Это был офицер Корбин?

– Полагаю. Имени я не помню, но ведь оно есть в рапорте.

– Но вы помните, как рассказывали офицеру о произошедшем?

– Помню.

– И он кратко изложил ваши слова?

– Да. Так и было.

– Он даже попросил вас все прочитать, а затем подписать рапорт?

– Да, но я сильно нервничала.

– Это ваша подпись в рапорте? Здесь, под абзацем с кратким изложением событий?

– Моя.

– Миссис Уэлтон, зачитайте, пожалуйста, присяжным вслух, что офицер Корбин написал после вашего разговора.

Уэлтон замешкалась, изучая абзац. А обвинитель Кристина Медина, воспользовавшись моментом, встала, чтобы выдвинуть протест.

– Ваша честь, протестую. Подписывала свидетель отчет офицера или нет, адвокат пытается бросить тень сомнения на ее свидетельские показания с помощью документа, автором которого она не является.

Судья Майкл Сибеккер, прищурившись, обернулся ко мне.

– Ваша честь, подписав рапорт полицейского, свидетель официально признала его формулировку.

Отклонив протест, Сибеккер приказал миссис Уэлтон зачитать из рапорта подписанные ею показания. И она в конце концов подчинилась.

– «Жертва заявила, что остановилась на перекрестке Камден-драйв и Элевадо, и в нее тут же врезалась машина. Открыв дверцу, чтобы выйти и оценить повреждения, она наткнулась на чернокожего мужчину, взр. тридцать – тридцать пять»… Понятия не имею, что такое «взр».