– Ты говоришь о моей почте и звонках или ты говоришь о Хорхе?

– Я говорю обо всем этом, – сказала Розита, разведя руками. – Я пыталась найти информацию об этом лагере, но, возможно, искала не там. Хорхе не может быть первым, с кем это случилось. Наверняка были люди, которые подавали в суд. Нам просто нужно их найти. А теперь, когда друг Тодда, коп, работает в Автоинспекции, у нас есть шанс. Возможно, он сможет достать информацию, которая нам пригодится.

Беверли снова расплакалась.

– Ты хорошая сестра, – сказала она, шмыгнув носом. – Хорхе повезло, что у него есть ты. Мне повезло с тобой. Нам всем повезло, что ты у нас есть!

Розита встала, понимая, что сегодня больше ничего сделать не сможет.

– Поспи немного, – сказала она Беверли. – Ложись пораньше. Я позвоню тебе утром и расскажу, что узнала.

– Я просто хочу вернуть Хорхе.

– Я знаю.

– Если с ним что-то случится…

– Ничего не случится, – уверенно ответила Розита, хотя ее слова были основаны лишь на слабой надежде. – Может быть, его действительно выгонят и отправят домой. Он никогда не ладил с распорядками и указаниями.

– Надеюсь, ты права.

Розита уже стояла у двери.

– Я позвоню тебе завтра, – повторила она. – А ты постарайся поспать.

Беверли кивнула.

Розита вдруг импульсивно шагнула вперед и обняла ее.

– Все будет хорошо, – прошептала она.

По дороге домой у Розиты было время все обдумать.

Как ни странно, сейчас, когда Хорхе был вне досягаемости, она чувствовала себя ближе к нему, чем в последние годы. В детстве они много времени проводили вместе, но всегда оставались такими разными, словно масло и вода. А когда стали взрослыми, их различия окончательно развели их по разным путям, пересекающимся лишь изредка. Однако сейчас она искренне переживала за него и хотела, чтобы он вернулся домой целым и невредимым. Пусть даже это означало, что он по-прежнему будет безработным и начнет занимать деньги у нее с Тоддом. Розита ловила себя на мысли, что хочет позвонить родителям и все рассказать. Но что это даст, кроме новых волнений? Из Мексики они ничем не смогут помочь. Если бы они оставались здесь, это была бы другая история. Почему они вообще уехали?

Город буквально утопал в пробках, и, когда Розита наконец добралась домой, Тодд уже был там. Пока она разогревала остатки макарон, рассказала ему о своем визите к Беверли.

– Она даже не знает, жив он или мертв. Ну, то есть, конечно, он жив. Но все это… это просто не укладывается в голове. И еще эта невозможность получить хоть какую-то информацию…

– Проклятая Автоинспекция, – вздохнул Тодд.

Розита не стала упоминать свое тревожное чувство, которое усилилось после разговора с Беверли. Она понимала, что это не поможет Тодду.

– Знаешь, – внезапно сказал Тодд, – я говорил с Тайлером про все это и, кажется, решил отложить свой тест. Какой смысл? Они все равно будут спрашивать меня о всякой чепухе вроде оптимальной массы полуприцепа на десятимильной двухполоске. Или о том, кто лучше водит – я или твой брат. Я никогда не сдам этот экзамен.

Он замолчал, обдумывая свои слова.

– Тайлер предложил мне позвонить по номеру, который дают тем, кто готовится к экзамену на права.

– Я думала, ты не хочешь этого делать, – удивилась Розита.

– Не хочу, – признал Тодд. – Но… может, это сработает. В школе я ходил на курсы психологической помощи, и это определенно помогло. Может, эти ребята знают те же приемы. Или придумали, как обойти систему. Честно говоря, после последнего теста и всей этой истории с Хорхе мне уже любая помощь не помешает.

– Ты сказал, что этот парень весь в шрамах и говорил, будто ему пришлось чем-то жертвовать.

– Ладно, он чудаковатый, – согласился Тодд. – Но все равно стоит его проверить.

– Если уж надумаешь встречаться, то только в общественном месте, – предупредила Розита. – Не вздумай идти в какой-нибудь темный офис в грязном переулке. Я не хочу потом искать тебя в мусорных мешках.

Он усмехнулся:

– Я буду осторожен.

Но в его смехе не было легкости, которая должна бы звучать в таком ответе.

Посреди ночи Розита проснулась. Ей захотелось в туалет, но, вместо того чтобы вернуться в постель, она неожиданно для себя вышла на улицу. В их районе отключили электричество. Если бы не необычно яркая полная луна, она бы ничего не увидела. Но сейчас все вокруг было залито мягким голубоватым светом, из-за чего дома и улицы казались декорациями к старому фильму. Единственный электрический свет, который она заметила, исходил издалека – с юга города. И Розита мгновенно поняла, откуда именно.

Это был офис Автоинспекции.

Все еще в ночной рубашке, она вернулась в дом за ключами от машины. Стремясь не разбудить Тодда, она тихо выскользнула из дома, села в автомобиль и выехала на дорогу.

Ни одной встречной машины, ни единого огонька. Лишь по мере приближения к зданию Автоинспекции перед глазами Розиты начал разгораться неестественно яркий свет. Холодное белое сияние галогенных ламп на парковке ослепляло, резко контрастируя с теплыми желтыми бликами, льющимся из тонких окон и стеклянных дверей здания. Парковка была забита до отказа: машины, пикапы, мотоциклы, лимузины, микроавтобусы – транспортные средства всех видов стояли в хаотичном беспорядке, словно здесь хозяйничал какой-то сумасшедший парковщик. Снаружи никого не было, но офис был освещен, и внутри, казалось, находились полчища людей.

Розита понимала, что нужно уходить, ехать домой и ложиться спать. Но вместо этого припарковала машину напротив здания Автоинспекции и направилась по пустынной улице к одной из стеклянных дверей.

Внутри, за массивными окнами, не было ни привычного офисного оборудования, ни мебели. Помещение казалось пустым, если не считать людей, сгрудившихся в середине зала. Их лица были скрыты, а движения хаотичны. В центре толпы возвышалась странная конструкция, от которой холодело сердце.

Гильотина.

Сверкающее лезвие и массивная деревянная рама вырисовывались над головами. Люди двигались вокруг, заслоняя обзор, но Розита успела заметить, как кто-то занял место под лезвием.

И тут оно рухнуло. Толпа разразилась криками ликования настолько громкими, что их эхо прорвалось даже через толстое стекло двери.

На помост взбежал человек в форме охранника. Он поднял над головой то, что сжимал в руках, – окровавленную голову.

Голову Хорхе.

Розита резко проснулась, села в постели. В темноте комнаты она попыталась разглядеть часы на комоде, но затуманенный взгляд не позволил разобрать время. Она отчаянно хотела в туалет, и это ощущение подтверждало, что даже поход в ванную был частью кошмара. А все остальное? Это было слишком реально.

Розита заставила себя встать с кровати, стараясь не разбудить Тодда, и направилась в ванную. Когда она вернулась, он уже полусонно приподнялся, протирая глаза.

– Все в порядке?

– Да, – тихо ответила она.

Тодд кивнул, перевернулся на другой бок и снова закрыл глаза. Розита легла рядом и обхватила его за плечи, найдя утешение в его тепле. Она закрыла глаза и на удивление мгновенно заснула.

Когда она снова открыла глаза, было уже утро. Между створками жалюзи пробивался мягкий свет, во дворе щебетали птицы, а легкий ветерок, казалось, наполнял комнату покоем. Это было идеальное утро.

И все же в этом благополучии и истоме таилось нечто тревожное.

Как и каждое утро, Хорхе завтракал рано и в одиночестве, а затем возвращался в свою комнату, чтобы написать короткое письмо Беверли, пользуясь моментом, пока Дарелл не стоял за спиной и не раздавал замечаний. Хорхе не любил писать, но одиночество становилось невыносимым, и уже на третий или четвертый день он завел привычку отправлять письма каждое утро или вечер – в зависимости от того, как удобнее. В них он расспрашивал Беверли о новостях из дома, делился тревогами и переживаниями. Несколько раз он даже написал Розите. Правда, он не был уверен, что хоть одно из писем дошло до адресатов. Однажды он решился спросить об этом. Только что опустив конверт в почтовый ящик у административного здания, Хорхе заметил мистера Доджа, одного из преподавателей, выходящего на улицу.