– Итак… – Кэмпбелл уселась рядом со мной. – Какой у нас план?

Она говорила почти шепотом, но я все равно бросила взгляд сначала на Лили, которая сосредоточенно вела лодку, а затем на Сэди-Грэйс, которая «помогала Лили сосредоточиться», прежде чем ответить.

– План, – пробормотала я, – состоит в том, чтобы снова поговорить с Викторией.

Я рассказала Кэмпбелл о нашей беседе с Викторией Гутьеррес в «Биг-Бэнге». Кэм не меньше меня хотела найти ребенка Аны – своих сводных брата или сестру. А значит, ей было интересно все, что могла сказать Виктория.

– Вообще-то, я не ожидала, что ты ответишь, – пробормотала Кэмпбелл. – На самом деле это был скорее вопрос вежливости. Ты должна была спросить, каков мой план.

Я лично принимала участие в осуществлении одного из планов Кэмпбелл и поэтому почти боялась спрашивать.

– И какой у тебя план?

– Поговорить с Викторией. – Она улыбнулась, и ее зубы блеснули в темноте. – Без обид, но вести беседы я умею лучше тебя.

– Я тоже! – между нами вдруг появилась Сэди-Грэйс. – Я так хорошо умею говорить, что иногда, как только начинаю, уже не могу остановиться!

Мы с Кэмпбелл даже не знали, что ответить на это. Повисло молчание, и мой мозг напряженно заработал, пока я прикидывала вероятность того, что Кэм удастся вытянуть из Виктории больше информации, чем мне.

– Приехали, – вдруг сказала Лили и сбросила газ, позволяя инерции толкать лодку все дальше и дальше в длинную и узкую бухту, по форме, как специально, напоминающую змею.

Я проследила за взглядом Лили и сразу поняла, почему она не хотела, чтобы ее мать даже слышала слова «Фоллинг-Спрингс». Я разглядела пять-шесть лодок, на носу у каждой горел фонарь, и все они были связаны друг с другом, образуя одну линию. Когда мы приблизились, кто-то поднял шест с фонарем и помахал Лили, указывая на конец линии.

Но не это было самым необычным.

Над водой сгустилась бархатистая тьма, но фонари на покачивающихся на воде лодках и белый сияющий полумесяц освещали берег. Над нашими головами возвышались утесы высотой в пять-шесть этажей. Чем выше я поднимала глаза, тем круче становился склон, пока на вершине он внезапно не обрывался.

Само по себе это место вряд ли показалось бы мне зловещим, и я вряд ли причислила бы его посещение к неблагоразумным поступкам. Но как объяснила мне Лили несколькими часами ранее, Фоллинг-Спрингс было не только названием этой бухты и скал.

Это словосочетание вмещало в себя все, чем они славились. Вечеринки. Распутство. Пьяная удаль.

И прыжки.

– Кто из вас уже прыгал со скал Фоллинг-Спрингс?

Виктория стояла на носу самой большой лодки, которая благодаря якорю удерживала на месте и все остальные. Ее голос разносился над водой. В ночной тишине я практически ощущала, как он окружал нас, хотя мы были за три лодки от нее.

– Поднимите руки, – продолжила Виктория, прежде чем повторить свой вопрос. – Кто из вас уже прыгал со скал Фоллинг-Спрингс?

Все шесть лодок зашевелились, но мне было сложно увидеть, сколько Кандидаток подняло свои руки. Рука Кэмпбелл была вытянута вверх.

– А кто из вас прыгал со скал в темноте? – Легкий ветерок развевал темные волосы Виктории. При дневном свете в них можно было бы различить оттенки коричневого, но ночью, в приглушенном свете фонарей, эти длинные густые волны казались ожившими тенями.

Рука Кэмпбелл по-прежнему была поднята вверх. Лили слегка пошевелилась. Даже сейчас, улизнув из дома посреди ночи и угнав лодку, она сидела, сдвинув колени и поставив ступни параллельно. Идеальная осанка. Безупречные манеры.

Но судя по вопросам Виктории, это не давало моей «кузине» никакого преимущества.

– А кто из вас, – продолжила Виктория с хитрой улыбкой, которую я слышала в ее голосе, хоть и не видела на лице, – прыгал со скал Фоллинг-Спрингс голышом?

– Как думаете, что она имела в виду, – прошептала Сэди-Грэйс у меня за спиной, – когда говорила «голышом»?

Мы вчетвером, вместе с другими Кандидатками, прошли по лодкам, перебираясь с одной на другую, пока не добрались до той, что была ближе всего к берегу. Я уже собиралась объяснить Сэди-Грэйс, что значит «голышом», но Хоуп спасла меня от этого.

– Здесь, дамы, вы можете оставить свои вещи, – объявила она. – Купальники снимете перед тем, как будете прыгать.

– Ой, – произнесла Сэди-Грэйс, – вот что значило «голышом».

Меня же главным образом волновало не то, во что мы будем одеты, а высота скал и глубина прибрежных вод в том месте, где нам предстояло прыгать.

– Боишься? – спросила Кэмпбелл.

– Я не боюсь. А еще я не ломаю себе шею.

– С Фоллинг-Спрингс всегда все прыгали, – Лили держала голову прямо, раздеваясь до купальника. Не знаю, кого она пыталась убедить, меня или себя. – Это не единственные скалы на озере, но именно они находятся рядом с тем местом, где очень глубоко.

– Не могу не заметить, что вы, дамы, все еще полностью одеты, – рядом с нами появилась Виктория, но смотрела она только на меня. – Конечно, раздеваться необязательно. Решать только вам.

Кандидаток много. Избранные наперечет.

– Вы будете прыгать с нами? – спросила я. Неважно, Кэмпбелл ли реализует свой план или я свой, но «разговор» подразумевал живое общение.

Виктория окинула меня долгим взглядом.

– Все зависит от того, – ответила она, выгнув бровь, – с каких уступов вы собираетесь прыгать: с нижних или верхних?

Чтобы подняться на вершину Фоллинг-Спрингс, нужно было сделать круг и пройти по широкой тропе сквозь кусты и камни вдоль обрыва. Кэмпбелл пристроилась позади меня рядом с Викторией. Я позволила ей это сделать, сосредоточившись на подъеме. Склон менялся от пологого до вертикального, и порой требовалось найти ветку дерева или камень, за которые можно было бы ухватиться в качестве опоры. Я как раз ухватилась за камень, когда Виктория вцепилась в него с другой стороны.

Оглянувшись, я увидела, что Кэмпбелл отстала шагов на пять. Значит, ее попытки завязать разговор были не слишком успешными. Я уже решала, как мне заговорить с ней об Ане, когда Виктория сама избавила меня от хлопот.

– У меня нет сестер по имени Ана, – вдруг ни с того ни с сего начала она. – И кузин. Моя мама – папина вторая жена. Ему было за шестьдесят, когда я родилась, так что если ты ищешь Гутьеррес лет тридцати… – Она специально не закончила фразу и обогнала меня.

Я рванула вперед и поравнялась с ней за секунду до того, как тропинка сузилась и по ней смогла бы пройти лишь одна из нас.

Виктория пошла первой.

– Признаюсь, то, как ты произнесла это имя – «Ана София Гутьеррес», – пробудило мое любопытство. Поэтому я позвонила одному из своих старших братьев, который не трясется надо мной, как наседка, и не диктует, как жить, и спросила его, нет ли в нашей семье некой Аны.

– И как? Нашлись беглянки по имени Ана? – спросила я.

Впереди была ровная земля. Мы добрались почти до самой вершины. Кэмпбелл, Сэди-Грэйс и Лили отставали от нас на несколько шагов.

– Мой брат бросил трубку, – сообщила мне Виктория. – Но перед этим приказал никогда больше не вспоминать это имя.

Я не была знакома с Викторией, но уверена, ее брат вряд ли смог бы пробудить в ней еще бóльшее любопытство, даже если бы сильно постарался. Я решила поделиться с ней некоторыми сведениями в надежде, что она сможет что-нибудь предпринять.

– Ана была Дебютанткой вместе с моей мамой. Но в середине года их семья вдруг переехала.

– Это, должно быть, были мой брат Хавьер и его жена Фрея, – пояснила Виктория, – и я знаю об этом потому, что после того, как Хавьер меня отшил, я позвонила своему другому старшему брату. Он не стал вдаваться в подробности о том, что произошло, но хотя бы сказал, кто такая Ана.

– Паршивая овца в семье? – догадалась я. Это была знакомая история, достаточно близкая моей маме – и мне, – так что ответ был важен для меня.