Он хотел, чтобы она умоляла о прощении.

– Я хотел защитить ее! – решительно заявил Виктор. – Прежде всего от самобичевания.

– А теперь вы не хотите даже разговаривать с ней.

– Она отдала нашу кровь.

Отец Виктории поставил свой стакан на стойку, его голос смягчился.

– Я бы взял ее к себе – и ее, и ребенка, обоих. Мы семья. Это то, что мы делаем.

Но Ана не пришла к нему. И тогда я поняла, почему именно это так сильно его задело.

– Ана пошла к Дэвису Эймсу.

– Если бы он не дал ей денег, ее можно было бы образумить, – сказал он мне, не сводя с меня своих темных глаз. – Я умоляю тебя понять это!

– Это было бы куда проще, если бы я знала, чего вы на самом деле от меня хотите.

– Держитесь подальше от моей Аны, – попросил он. – Вы и ваша семья.

Затем Виктор Гутьеррес улыбнулся и положил руку мне на плечо, подняв глаза на лестницу.

– А! – произнес он, когда Виктория спустилась вниз. – Вот и моя девочка.

– Твой отец приказал тебе потанцевать с Уокером Эймсом.

– Я никогда не утверждала обратного. – Виктория едва удостоила меня взглядом, уводя вверх по лестнице от своего отца и приготовлений к вечеринке. – Я сказала, что приглашение Кэмпбелл на первое мероприятие «Белых перчаток» не имело никакого отношения к деловым интересам наших семейств, и это было правдой. А теперь, – продолжила она, приглашая меня в комнату, которая, видимо, была ее спальней, – ты будешь допрашивать меня о Уокере и неприязни моего отца к его семье… – Виктория кивнула на свою кровать, – или взглянешь на это?

Десятки папок, возможно, сотни, были сложены аккуратными стопками.

– Досье, – пояснила Виктория, указывая на стопки папок. – Наш человек очень… дотошен.

Она говорила так, словно у всех есть такой «дотошный человек».

– Это девушки, которых «Белые перчатки» рассматривали в качестве Кандидаток, но отказались от них. Потом идут те, кто составил наш первоначальный список, и, наконец, те, – она указала на последнюю стопку, – кто прошел в финал отбора.

Я потянулась к папке, лежавшей первой на последней стопке, и открыла ее. На меня смотрела улыбающаяся Лили. За фотографией шел отчет – краткая биография, заметки о ее родителях, сведения о ее отношениях, в которых фигурировал только Уокер. За письменным резюме были фотографии из блога «Секреты на моей коже».

Когда-то он был самой большой тайной и самым уязвимым местом Лили.

– Ваш детектив ничего не написал о романе ее отца, – прокомментировала я, просматривая досье.

Виктория пожала плечами:

– Возможно, он не такой уж и дотошный.

Я перевела взгляд с папки Лили на остальные:

– И такие сведения есть обо всех нас? И всех, кого вы рассматривали?

– Дата рождения, история семьи, все известные связи, прошлые и нынешние отношения, а также потенциальные… точки интереса? – Виктория склонила голову. – Да.

Не сказав больше ни слова, я разложила папки по датам рождения. Моя мама сказала, что Ане потребовалось немного больше времени, чтобы забеременеть. Но к декабрю, когда мама объявила Лилиан, что беременна мной, Ана уже тоже носила ребенка. По всем расчетам, он должен был родиться где-то между концом июля и первой неделей сентября.

Я изучила все досье Кандидаток и потенциальных претенденток, родившихся в нужный период. Но не была уверена, что именно ищу. В трех папках говорилось об усыновлении, но там были и копии документов.

– Тебе не приходило в голову, – спросила Виктория, когда я внимательно изучила три папки, – что ребенок Аны мог не знать, что его усыновили? Что, возможно, не существует документов, подтверждающих усыновление?

Учитывая историю с младшим братом Сэди-Грэйс, эта мысль приходила мне в голову.

– А тебе не приходило в голову, – тихо продолжила Виктория, – что этим ребенком может быть Кэмпбелл?

– Что? – Но я хорошенько обдумала эту мысль, и она обрела смысл.

Дэвис Эймс дал Ане денег. По его словам, он пообещал ей еще больше, когда у нее родится ребенок, но она пропала.

Что, если он соврал? Что, если семья уже была им выбрана? Что, если это была его семья?

Я повернулась к папкам, которые отложила, и начала искать среди Кандидаток досье Кэмпбелл.

Как развивались события? Признался бы отец Кэмпбелл своей жене, что ребенок от него? Согласилась бы Шарлотта выдать его за своего?

Это могло бы многое объяснить в отношениях Кэмпбелл и ее матери.

Я открыла досье Кэмпбелл. Мой день рождения был в июле. День рождения Лили – в последнюю неделю августа. День рождения Кэмпбелл – 1 сентября.

– Когда родился Уокер? – спросила я.

В школе он учился на год старше Лили и Кэмпбелл.

– В октябре, – ответила Виктория. – У Уокера и Кэмпбелл разница всего в одиннадцать месяцев.

– Значит, либо их мать забеременела, когда Уокеру было всего пару месяцев от роду, либо…

– Либо, – повторила Виктория, на минуту задумалась, а затем элегантно пожала плечами, – это всего лишь теория, но не единственная, над которой я работаю. Есть еще одна папка, которую тебе следует просмотреть, прежде чем мы присоединимся к остальным «Белым перчаткам» и Кандидаткам в гостевом доме.

Она кивнула на свой комод. Там лежала еще одна папка.

– Почему она не с другими? – спросила я.

– Потому что, – ответила Виктория, – это «Белые перчатки» не вашего года. Ребенку Аны вот-вот исполнится девятнадцать. Он с одинаковой вероятностью может быть как первокурсником, так и второкурсником.

Я открыла папку и увидела девушку с темно-русыми волосами и светло-карими глазами. А потом прочитала ее фамилию.

– Младшая сестра Хоуп. И подруга Нессы. Ее звали Саммер.

– Звали?

Виктория на мгновение затихла, а я вспомнила про секрет Хоуп: «Рак вернулся».

– Саммер стала одной из «Белых перчаток» в прошлом августе. Они с Нессой стали общаться в декабре.

Виктория посмотрела на фотографию Саммер – светлые волосы, карие глаза, совсем как у Аны.

– В марте она умерла.

Шарлотта, Лив, Джулия, Незваная гостья и парни

Лето перед выпускным классом

Двадцать пять лет назад

– Вот правила. – Лив улыбнулась, прижимаясь к Джею Ди. – Кто прыгнет первым, тот побеждает. Кто последний – с того приз.

Едва успев договорить, Лив со всех ног бросилась к краю обрыва. Шарлотта наблюдала за ней. Было что-то прекрасное в этой версии Лив. Что-то дикое.

Что-то, что заставило Шарлотту подумать, что Лив, возможно, прыгнула бы, даже если бы внизу не было воды.

Пока она гоняла в голове эту мысль, Джей Ди и Джулия последовали примеру Лив. Томас Мейсон бросился за Джулией, и на уступе остались только они трое.

Стерлинг и Шарлотта, а между ними Трина.

– Это глупая игра, – сказала Трина.

– Мне что, скинуть тебя? – спросил Стерлинг.

«Кто последний – с того приз». Шарлотта опасалась переменчивого настроения Лив и боялась, что та выполнит свою угрозу. Но тогда Стерлинг останется наедине с этой девушкой.

Он знал, что я буду здесь. Он знал это и все равно привел ее.

Эта мысль пронзила Шарлотту в самое сердце, от нее все похолодело внутри. Она схватила бутылку виски, сделала глоток и подошла к краю.

Но вместо того, чтобы прыгнуть, она нырнула.

За сорок пять минут до начала вечеринки Виктория прервала мои исследования и отвела в гостевой домик. Потому что, конечно же, в поместье Гутьеррес имелся гостевой домик. Когда мы открыли входную дверь, нас встретила полная тишина.

Затем я услышала писк, который почти наверняка принадлежал Сэди-Грэйс.

Виктория даже бровью не повела.

– Они, должно быть, достали ножницы.

Меня это совсем не успокоило.

– Ножницы? – повторила я. – Зачем нам ножницы?

Вместо ответа Виктория провела меня в маленькую (она совершенно точно была меньше предыдущего зала) гостиную. «Белые перчатки» и Кандидатки были одеты только в лифчики и трусики.