– Нет, – ответила Сью. – Источник рассказал нам, что вы снесли Морской сад, чтобы понастроить там домов.
Мэлори закатила глаза.
– Ну это и не секрет. В то время об этом все знали. Весь город был просто в ярости. Местные газеты каждый день писали об этом. Я превратилась во всеобщего врага номер один. Они даже карикатуру на меня нарисовали и повесили напротив Морского сада в знак протеста, хотя вышло неудачно. Изобразили меня в виде Каддафи.
– И как вы себя чувствовали? – спросила Сью.
– Что, в виде Каддафи?
– Нет, из-за всей этой грязи.
Мэлори наклонилась вперед, переплетя пальцы.
– Слушайте, в политику не друзей заводить идут. Там это так не работает. В местную политику идут, чтобы…
– Получать взятки, – перебила ее Фиона.
Лицо Мэлори быстро покраснело, словно кто-то направил на нее фен на самой высокой мощности.
– Да как вы смеете?! Это клевета! Я могла бы подать на вас в суд!
– Что ж, докажите, что это не так, – спокойно ответила Фиона.
Мэлори хлопнула ладонью по столу, и стопки бумаг подпрыгнули.
– Я крайне оскорблена вашими замечаниями.
Ее фальшивый гнев мог бы сработать в общественном центре, но не на Сью и Фионе. Они к тактике запугивания были готовы.
– Так что, вы брали взятки или нет? – уточнила Сью. – Это простой вопрос, но вы почему-то его избегаете, а это не самый удачный способ доказать свою невиновность. У вас была материальная заинтересованность снести Морской сад ради новых домов?
– Нет, определенно нет, – ответила Мэлори. – У меня есть принципы. И репутация.
– Все это говорят. Но как мы узнаем, что это правда? – спросила Фиона.
Мэлори смерила их сердитым взглядом.
– Потому что я могу это доказать. Я пыталась спасти Морской сад. Готова спорить, ваш источник этого не сказал. Можете посмотреть информацию в открытых источниках за то время. Мы провели техническое и практическое исследование, пытаясь понять, как можно его сохранить под управлением местного совета. Но это было невозможно. Каждый вариант оказывался нереализуем. Прежде всего нам требовалось где-то найти почти четверть миллиона на ремонт дома, чтобы внутри было безопасно находиться, – это больше, чем стоил сам дом. Затем мы высчитывали, как монетизировать Морской сад, чтобы оплачивать его содержание. Дом для публики не открыть: в нем ничего особенного нет, а кто согласится снимать жилье, если двор снаружи залит бетоном и открыт для всех желающих?
– Со многими историческими зданиями и усадьбами это получилось, – возразила Сью.
Мэлори вздохнула.
– Это был довольно стандартный отдельно стоящий дом 30-х годов с четырьмя спальнями, а не Чатсуорт-хаус[144]. Послушайте, я знаю, все очень любили этот сад, включая меня. Но эта схема работает, только если частные владельцы, которые живут там, сами пускают людей внутрь, бесплатно. Если б мы решили оставить дом пустым, пришлось бы нанять персонал, а также охрану, которая находилась бы на месте круглосуточно. К тому времени вандалы уже портили и разрушали сад и воровали монеты из колодцев желаний. А чтобы платить персоналу, охране и содержать дом в порядке, нам бы пришлось брать плату за вход в размере трех фунтов – а это конец девяностых. Никто бы не стал платить такие деньги, чтобы посмотреть на горстку ракушек, учитывая, что прежде это было бесплатно. Общественность, как и всегда, обвинила бы совет в том, что у населения отбирают деньги. Но ведь за все нужно платить. Так что, как видите, возмущение было бы в любом случае, реши мы снести сад или оставить. Я приняла решение. Его вынесли на голосование в совете, и сад снесли. Все есть в открытых источниках.
– Ладно, – сказала Фиона. – А как насчет Малкольма? Он пытался спасти кусочки Морского сада, утащить из-под вашего носа, создал свою миниатюрную версию на косе Мадфорд-Спит. Это, наверное, было для вас как бельмо на глазу.
Мэлори покачала головой, сложив руки на груди:
– Ерунда, все было наоборот. Мне стало его жаль. Он хотел сохранить что-то для будущих поколений – и я могу его понять.
– Но разве это не было обидно? – не сдавалась Сью. – Постоянно иметь перед глазами напоминание о том, что вы разрушили, выставленное на всеобщее обозрение?
– Отнюдь. Я была рада, что что-то уцелело. Как я и сказала, мне не хотелось сносить сад, а члену местного самоуправления нужно принимать тяжелые решения. Такие, которые не вызывают всеобщего одобрения.
Эти дипломатичные ответы звучали слишком уж удобно.
Фионе хотелось выбить Мэлори из колеи. Вызвать снова ту ярость. Когда Мэлори выходила из себя, то нередко теряла контроль над тем, что говорит. Фиона знала, как это сделать.
– Это вы убили Малкольма Крэйни?
Губы Мэлори превратились в две тонкие полоски.
– Не говорите чепухи! Думаете, я бы кого-то убила ради пары старых грязных ракушек и битой посуды?
– Вы сказали, что любили Морской сад, – напомнила Сью. – По словам «старые грязные ракушки» и «битая посуда» этого не скажешь.
Мэлори замолчала. Фиона не могла определить, собирается ли она взорваться или давление внутри только нарастает для более мощного выброса.
– Ладно. – Мэлори сумела прихлопнуть крышкой кипящее раздражение и, откатившись на стуле назад, развернулась на сто восемьдесят градусов и окинула взглядом стеллажи, забитые папками и книгами под самыми разными углами. Выбрав черный томик, она вернулась к столу и раскрыла книгу на середине.
Фиона увидела, что это не книга, а папка с пластиковыми окошками для миллионов визиток, собранных, без сомнения, за годы работы Мэлори с различными контрагентами и компаниями.
– Так, ну вот, – сказала Мэлори, вытащив потрепанную и пожелтевшую, просто оформленную карточку с именем и контактами компании под названием «Эджвер: снос и расчистка территории». Она перевернула визитку, набрала написанный от руки номер на обороте и включила громкую связь.
Ответил хриплый, но не враждебный голос:
– Алло.
– Эдди, это Мэлори Грейнджер.
– Мэлори? А, Мэлори из совета.
– Да, та самая. Хотя я больше там не работаю. Управляю общественным центром. Как жизнь на пенсии?
– Не жалуюсь, – ответил Эдди.
– Приходи к нам в общественный центр. У нас тут веселая компания. – Мэлори никогда не упускала случая вставить навязчивую рекламу.
– Не знаю. Пока наслаждаюсь тишиной и спокойствием.
Мэлори рассмеялась:
– Хорошо, хорошо. Послушай, я пытаюсь припомнить кое-что о сносе Морского сада. Помнишь того парня, который лазил по обломкам, когда ты закончил работу?
– Конечно, помню. Малкольм. Мы велели ему убираться, но ты велела нам позволить ему забрать все, что он захочет.
– А, да, точно. – Мэлори бросила взгляд на Фиону со смыслом «Ну что я говорила?». – И разве я вежливо не попросила вас аккуратно отделить большие ракушки от бетона, чтобы он мог их забрать?
– Ага. Настоящий геморрой, простите за мой французский. Но мы смогли вытащить их, не сломав. Прочные штуковины.
– Что ж, вы совершили хороший поступок тогда. Спасибо, что уделил время, Эдди, – сохраню за тобой место в общественном центре. Хорошего тебе дня.
– И тебе.
Мэлори отложила телефон и откинулась на спинку кресла: на ее розовощеком лице появилось довольное выражение.
Это не доказывало ее невиновность, но и мотива не добавляло. Малкольму и Себу было невдомек, что Мэлори позволила уцелеть кусочку Морского сада вопреки тому, что значилось в газетах о том, что она уничтожила счастливые детские воспоминания. Маленькая святыня Малкольма, посвященная Морскому саду, была создана благодаря Мэлори, а не вопреки. Вряд ли так бы стал действовать тот, кто желал ему смерти. Разве что это лучшее алиби, которое кто-либо когда-либо придумывал, и Мэлори заставила Эдди подтвердить все, позвонив до их приезда. Очень маловероятно.
– Принимается, – признала Фиона.
– И все, никаких извинений? Никаких «Прости, что обвинили тебя в убийстве»?
