– Вот, смотрите внимательно, что вы наделали…

Парковка у заброшенного завода располагалась на ступеньку выше пешеходной зоны. Мы сидели на краю бордюра. Время от времени перед нашими глазами проносился свет фар автомобилей, проезжавших по проспекту. Всякий раз, когда по ближайшей к нам полосе справа налево проезжала машина, фонари, стоявшие у дороги, удлиняли свою тень. Сначала тени удлинялись влево и энергично наступали на нас, но, не доходя до того места, где мы расположились, они всякий раз исчезали прямо перед нами.

– Я бы, наверное, мог их убить.

Сидя между мной и Сэйити, Кадзума смотрел на свои колени. Щенок, который привел нас сюда, энергично нюхал его кроссовки.

– Но я не сделал этого… а перед ними…

Кадзума не договорил до конца, взяв обеими руками пустой термос.

Я успела буквально за мгновение до.

Когда в темноте заброшенного завода Кадзума попытался выпить сок болиголова, я инстинктивно вытянула правую руку и выбила у него термос. Висевший на ремешке, он прокрутился вокруг его шеи, а Кадзума извернулся, чтобы поймать его. Я схватилась за термос обеими руками, и мы оба упали, потянув один другого. Содержимое термоса вылилось на пол. В этот момент один из парней вскрикнул. Он смотрел не на нас, а в окно, выходящее на проспект. В нем виднелся силуэт, похожий на человеческий. Когда я поняла, что за силуэтом стоит патрульная машина, парни зашевелились. Они похватали свои вещи, разбросанные на полу, и рванули прочь. Посомневавшись пару секунд, я схватила Кадзуму за рубашку и побежала. На заброшенном заводе был запасной выход, парни открыли замок и выскочили на улицу. Я тоже поспешила туда, таща за собой Кадзуму. Выбежать-то мы выбежали, а что делать дальше, было непонятно. Завод и задняя сторона многоквартирного дома образовывали узкое темное пространство. В этот момент прибежал Сэйити со щенком на руках. Он так запыхался, будто только что нырял. И тут же с той стороны, куда он указывал, нас осветил свет фонарика.

К нам подошла женщина-полицейский, которой было, наверное, чуть за тридцать. У нее было удивленное выражение лица. Осмотрев место, в котором предполагалось что-то вроде незаконного проникновения, она поспешила проверить – и увидела с виду совершенно обычных мужчину, женщину и подростка. Ну, и одного щенка. Что тут скажешь…

– Что вы здесь делаете?

– Гуляем с собакой.

Мы наврали, что внутри были люди, это нас обеспокоило, и мы пошли заглянуть с обратной стороны здания.

– А те люди, которые были внутри?

– Они убежали куда-то через эту дверь.

Мы сказали, что не знаем, как они выглядят, – не разглядели. В этот момент к нам подошел полицейский постарше и попросил кратко ввести его в курс дела. Он посветил фонариком вглубь заброшенного завода – скорее всего, просто для вида. И тут же закрыл дверь.

– Я слышала, здесь собираются открыть магазин мужской одежды; вы не знаете когда? В таких местах собирается шпана, и это доставляет столько беспокойства… – сказала я, не выглядя особенно обеспокоенной, а полицейский поспешил вернуться в патрульную машину. Оставшаяся полицейская бросила взгляд на нас, потом на Кадзуму. Не дождавшись ее вопроса, я объяснила, что я – учитель средней школы, а Кадзума – мой ученик.

– В такое время вы гуляете с собакой вместе с учеником?

– Собака к нему привязалась, так что иногда мы так гуляем… Простите, я сейчас же провожу его домой.

– Все-таки время позднее… Хотя и это тоже важно. – Она опустила глаза и посмотрела сверху вниз на щенка, который дрожал, испугавшись шума. – У меня самой шестилетний сын, но он, похоже, не очень любит животных, хотя, наверное, было бы хорошо ему кого-нибудь завести. Говорят, общение с животными помогает развитию эмоционального интеллекта.

Я представила Эдзоэ и мысленно покачала головой. Полицейская тоже пошла в сторону патрульной машины. После этого, пока мы сидели здесь рядком, Кадзума рассказал нам всё. Как, когда он был учеником первого класса, а его мать была жива, он ездил с биологическим кружком на остров Глазунья. Как во время сбора растений случайно обнаружил болиголов. А так как его назвали в честь Сократа, он еще со времен началки знал, что во время казни Сократа использовали болиголов.

– Я изучил все: и как он выглядел, и его ядовитые свойства. Но мне не хотелось раздувать из этого историю, поэтому я не рассказал никому о своей находке: ни учителю, ни друзьям.

Потом, во время весенних каникул, в ДТП погибла мать. О происшествии из многочисленных разговоров Кадзума знал лишь одно: ее сбили хулиганы на мотоцикле. Но кто они были и откуда, ему никто не говорил. Он спрашивал у отца, но тот сказал, что тоже не знает. Кадзума даже не мог проверить, врет он или говорит правду.

– Мне стало все безразлично: и учеба, и будущее…

По вечерам, когда отец был на работе, он стал часто выходить из дома. Бродил бесцельно по улицам, пока его не приметили эти двое. Они отвели его в темное место и стали требовать у него деньги. Кадзума отдал им купюру в десять тысяч иен из бумажника.

– Мне уже больше ничего не хотелось.

Наверное, они подумали, что этот мальчишка им пригодится. Кадзума им понравился. Они привели его на этот заброшенный завод, который использовали в качестве базы.

– В тот момент мне стало даже приятно.

Я немного понимала, что он имеет в виду. Когда ты видишь весь мир только в серых тонах, если вдруг появляются люди, которые дают тебе хоть какое-то одобрение, ты испытываешь радость. А если эти люди старше тебя, то тем более.

– А почему ты назвался Такаси?

– Когда они отобрали у меня деньги в темном углу и спросили, как меня зовут, я испугался и наврал им.

Так Кадзума и остался Такаси. По вечерам он уходил из дома, приходил на этот заброшенный завод и проводил время с парнями. Если они клянчили у него деньги, он отдавал им наличку, которую получал от отца на карманные расходы. Благодаря этому парни привечали Кадзуму еще сильнее. Они относились к нему по-доброму, и Кадзума решил стать таким же хулиганом, как они. Взять и превратиться в хулигана, который пустит свою жизнь под откос…

– Я понимал: это такие же парни, как и те, что убили мою маму, но я не мог смириться, что именно со мной происходит всё печальное и неприятное. Я хотел стать злодеем, который отомстит всему миру.

Но месяц назад всё изменилось.

В ту ночь они отправились в комбини[377], чтобы купить там поесть и выпить. По дороге парни с гордостью поделились с Кадзумой одной историей. Как они насмерть сбили человека на своем мотоцикле. Он подробно расспросил их – место и время совпадало.

– И тогда я отбросил свою идею стать хулиганом.

Вместо этого…

– Я решил отомстить по максимуму, насколько смогу. Я хотел совершить что-то такое, что навсегда останется в их памяти.

Свое решение он принял той ночью, когда его задержала полиция. У парней при себе были запрещенные вещества, поэтому Кадзума бросился на полицейских, дав парням убежать. Если б их арестовали, то отомстить он не смог бы. Вот как он думал.

– Моя жизнь… уже кончена.

Щенок по-прежнему нюхал кроссовки Кадзумы.

– Так просто она не кончается.

Что еще можно было сказать? Любые слова показались бы поверхностными. Потому что я сама поверхностная. В погоне за идеальным образом учителя я чувствовала неудовлетворенность собой и, не задумываясь, бросилась ловить шанс, который наконец-то оказался у меня в руках. Я на свой лад проинтерпретировала то, что творилось на душе у Кадзумы, и решила, что он хочет убить кого-то. А в его сердце созрела печальная решимость. В конце концов мы все-таки добрались до финальной точки: я смогла остановить его в самый последний момент. Но это произошло случайно. Благодаря тому, что у нас был щенок. Благодаря тому, что пес, у которого не было имени, понял мою просьбу и привел нас сюда.

– На самом деле я тоже… – внезапно сказал хранивший до этого молчание Сэйити. – Хотел умереть, – проговорил он с таким видом, будто рассказывал содержание недавно просмотренной ТВ-программы.