— Кто вас послал?

— А вы как думаете?

Уставившись на него, я почувствовал, как все аспекты дела начинают сливаться воедино, словно притоки, впадающие в одну реку. Гипотеза невиновности, судя по всему, не была гипотезой. Лайзу действительно подставили.

— Оппарицио.

Герб лишь коротко кивнул в знак подтверждения. И в этот момент я увидел направлявшуюся к нам по коридору Лайзу, с сияющими глазами и снова принятым для зала суда победным видом. Я снова повернулся к Дэлу, хотелось задать ему еще множество вопросов, но времени не осталось.

— В семь вечера сегодня. Приходите ко мне в офис. Один. Расскажете мне об Оппарицио. Обо всем расскажете, иначе… иначе я отправляюсь в окружную прокуратуру.

— Только должен предупредить: я не стану давать никаких показаний. Никогда.

— В семь вечера.

— Мы с Лайзой договорились поужинать сегодня.

— Значит, придется изменить планы. Придумайте что-нибудь. Будьте у меня ровно в семь. А теперь пора.

Когда Лайза приблизилась, я уже начал выбираться из кабинки, одновременно достав телефон и вызывая номер Рохаса.

— Мы закончили, — сказал я. — Подбери нас перед входом.

Когда заседание суда возобновилось, обвинение вызвало в качестве свидетеля детектива Синтию Лонгстрет. Это окончательно убедило меня в том, что в финале сочиненного Фриман «Болеро» первую скрипку будет играть наука. Весьма умно задуманный спектакль: исподволь привести к развязке, которую нельзя ни поставить под сомнение, ни опровергнуть. Использовать Керлена и Лонгстрет в качестве повествователей, развернувших экспозицию событий, а затем скрепить все фрагменты показаниями криминалистов. Она собиралась завершить дело, предоставив исполнение финальной части своего произведения судмедэксперту и криминалистам. Отличная упаковка — без единого зазора.

Детектив Лонгстрет теперь не выглядела такой суровой и неприступной, какой я видел ее в первый день в ван-нуйсском участке. Прежде всего сейчас на ней было платье, в котором она больше напоминала школьную учительницу, нежели детектива. Мне уже доводилось наблюдать подобные метаморфозы, и они всегда беспокоили меня. Делалось ли это по наущению прокурора или по собственной инициативе, но я неоднократно замечал, как женщина-полицейский на свидетельском месте становилась мягче и привлекательнее для присяжных. Однако посмей я высказать подобное соображение судье или кому бы то ни было другому, меня бы немедленно обвинили в женоненавистничестве.

Так что в большинстве случаев приходилось лишь ухмыляться и глотать уловку.

Лонгстрет Фриман использовала для того, чтобы описать вторую половину следственного процесса. Ее показания главным образом касались обыска и находок, сделанных в доме Лайзы Треммел. Здесь я никаких сюрпризов не предвидел. Дав возможность суду под протокол удостовериться в честности и добросовестности свидетельницы, Фриман перешла к делу.

— Получили ли вы у судьи ордер на обыск, который санкционировал доступ в дом Лайзы Треммел? — спросила она.

— Да, получила.

— Каков порядок? Как вы убеждаете судью в целесообразности выдачи такого ордера?

— Нужно сделать запрос, в котором излагаются предполагаемые обстоятельства дела, а также перечисляются факты и улики, которые привели вас к заключению о необходимости обыскать данное помещение. Я упомянула показания свидетельницы, которая видела подозреваемую вблизи банка, и собственные показания подозреваемой, в которых содержались противоречия и несоответствия. Ордер был выдан судьей Компаниони, после чего мы проследовали в дом на Вудленд-Хиллз.

— Кто такие «мы», детектив?

— Мой напарник детектив Керлен и я, мы также решили взять с собой видеооператора и бригаду специалистов по осмотру места преступления, чтобы зафиксировать все, что могло обнаружиться в ходе обыска.

— Значит, весь ход обыска записан на видео?

— Ну, я бы не сказала, что весь. Мы с напарником разделились, чтобы ускорить процесс, а оператор был только один, так что он не мог одновременно находиться с нами обоими. Поэтому процедура была такова: когда мы обнаруживали нечто, что могло оказаться уликой или что мы хотели изъять для исследования, мы звали оператора с камерой.

— Понятно. Вы принесли сегодня с собой эту видеозапись?

— Да, она уже находится в видеоплейере и готова к воспроизведению.

— Отлично.

Далее присяжным предоставили возможность познакомиться с полуторачасовой видеозаписью под аккомпанемент пояснений Лонгстрет. Камера следовала за полицейской бригадой, прибывшей к дому, который они обошли вокруг, прежде чем войти. Когда на экране появился задний двор, Лонгстрет обратила особое внимание жюри на огород, где выращивались травы, с помощью железнодорожных шпал поделенный на террасы и недавно перекопанный. Великие режиссеры называют такие эпизоды эпизодами-предзнаменованиями. Истинный смысл данного эпизода обнаружился позднее, когда камера снимала внутренность гаража.

Мне было довольно трудно следить за показаниями Лонгстрет: Дэл взорвал бомбу, намекнув на причастность Оппарицио, и я не мог отделаться от мыслей о вероятном сценарии преступления и о том, какое значение он может иметь для защиты. Хотелось, чтобы заседание поскорей закончилось и настало семь часов вечера.

На записи было видно, что для обеспечения доступа в дом без порчи имущества использовали ключ, взятый из вещей Лайзы Треммел после ее ареста. Оказавшись внутри, бригада начала планомерный осмотр помещений в соответствии с протокольным порядком, давно выработанным на основе опыта. Сливные отверстия в душе и ванне исследовались на наличие следов крови, так же как стиральная и сушильная машины. Дольше всего продолжался обыск шкафов, где каждая пара обуви и каждый предмет одежды были осмотрены и исследованы с помощью химического и спектрального анализа также на предмет обнаружения следов крови.

Далее камера последовала за Лонгстрет, которая, выйдя через черный ход, пересекла небольшую галерею и вошла в другую дверь. Эта дверь вела в гараж и не была заперта. Здесь Фриман остановила запись. Как заправский голливудский мастер, она разожгла зрительские ожидания и сделала паузу, чтобы подразнить зрителя перед главной сценой.

— Находки, сделанные в гараже, оказались весьма важны для следствия, не так ли, детектив?

— Совершенно верно.

— И что же вы нашли?

— Понимаете, важней, пожалуй, то, чего мы не нашли.

— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду.

— Конечно. Вдоль всей задней стены гаража тянулся рабочий стол — верстак. Большинство инструментов висело на крючках, приделанных к длинной доске над ним, прикрепленной к стене. На первый взгляд все инструменты были на месте. Над некоторыми крючками имелись надписи с названиями. У каждого инструмента было свое место.

— Хорошо. Можете нам это показать?

Запись включили снова, на ней появилась доска с инструментами. В этот момент Фриман остановила кадр на подвесных экранах.

— Итак, это доска с инструментами?

— Да.

— Мы видим инструменты, висящие на крючках. Чего-нибудь здесь недостает?

— Да, недостает молотка.

Фриман попросила у судьи разрешения, чтобы Лонгстрет подошла и с помощью лазерной указки показала на экранах то место, где должен был висеть молоток. Судья разрешил.

Лонгстрет на обоих экранах указала место для молотка, после чего вернулась в свидетельский бокс.

— Итак, детектив, имелась ли над пустым местом надпись, указывавшая, что это место предназначено именно для молотка?

— Да, имелась.

— Значит, молоток пропал?

— Мы не нашли его нигде — ни в гараже, ни в доме.

— Идентифицировали ли вы марку и изготовителя инструментов, висевших на крючках?

— Да, по тем инструментам, которые были на месте, мы смогли определить, что Треммелы пользовались изделиями фирмы «Крафтсмен» в особом комплекте — комплекте «Столярные инструменты», состоящем из двухсот тридцати девяти предметов.