Нет!

Он бросился на Лейна. Он поклялся не сдаваться. Он собьет этого человека с ног, расквасит ему лицо, если потребуется. Получит травмы, будет истекать кровью, но это даст ему шанс сбежать. Черт возьми, он вырвется!

Но, прежде чем его кулаки успели достичь цели, несколько пар рук грубо схватили его сзади. Его подняли над землей и потащили в сторону, к траве у обочины дороги.

– Что ты хочешь с ним сделать? – раздался чей-то возглас.

Хорхе узнал голос Эла, грузного водителя, который утверждал, что стал стажером, потому что хотел сменить профессию.

Ответа он не услышал. Жесткий ботинок ударил его по голове, и он потерял сознание.

Когда Хорхе очнулся, он сидел за столом в кафетерии. Голова гудела. Перед ним лежал наполовину съеденный гамбургер. Напротив сидел мистер Лейн и ел миску чили. В кафетерии больше никого не было – только они вдвоем. За окнами чернела ночь.

Беверли мертва.

Эта мысль просочилась в его сознание, заполнив все внутри. Она вытеснила все остальное – даже боль, даже страх. Гнев, что гнал его раньше, растворился, уступив место абсолютному, подавляющему отчаянию. Что бы он ни делал, где бы он ни был, ничто не вернет Беверли. Ее больше нет. Навсегда.

Мистер Лейн вытер губы салфеткой. Затем указал на недоеденный гамбургер:

– Вы закончили?

Хорхе уныло кивнул. Он задумался о том, мгновенно ли ее хватил удар или она успела осознать происходящее. Думала ли она о нем в последний момент?

Мистер Лейн встал.

– Пойдемте в Храм, – сказал он.

Храм?

Хорхе нахмурился. Может, его и воспитывали католиком, но сейчас он им не был. Ни католиком, ни протестантом, ни буддистом, ни уж тем более евреем.

– Все, кто посвящает свою жизнь ДТС, должны поклоняться в Храме, – продолжил администратор, словно прочитав его мысли.

Хорхе не собирался посвящать Автоинспекции ни минуты своей жизни. Тем не менее он встал и последовал за мистером Лейном к выходу из кафетерия. Хорхе не знал, сколько сейчас времени, но улицы были пусты. Ни одного человека, ни одного звука, кроме их шагов. Окна комнат для стажеров темнели, и свет уличных фонарей был единственным признаком жизни в этом странном месте. Ровно стоящие здания, аккуратные светильники вдоль тротуаров, продуманное ландшафтное освещение делали кампус похожим на маленький ночной городок. Но лес за его пределами был абсолютно черным.

Они прошли мимо административного здания. Хорхе двигался на полшага позади мистера Лейна, пока они спускались по извилистой дорожке. Перед ними возвышалось здание без окон, одновременно современное и первобытное, резко контрастирующее с остальными строениями на территории кампуса. Пирамидальное сооружение, широкое у основания и сужающееся к вершине, было высотой не менее четырех этажей.

Он никогда раньше не замечал этого здания. Это казалось невозможным – оно находилось в самом центре кампуса и было крупнейшим из всех окружающих построек. Но каким-то образом оно до сих пор оставалось невидимым. Как такое могло быть?

Подойдя ближе, Хорхе разглядел открытый арочный дверной проем, за которым чернела густая тьма. От этой тьмы его пробрала дрожь. В голове мелькнула единственная мысль: «Что я делаю? Беверли мертва. Почему я все еще здесь?»

И все же он продолжил идти, следуя за мистером Лейном, вошел в дверной проем и оказался внутри. Здесь было теплее, чем на улице, и воздух наполнял приятный аромат. Помещение оказалось ярче, чем ожидалось: свет лился от какого-то скрытого источника. Весь интерьер представлял собой единое пещерное святилище. Каменные стены храма были украшены резными изображениями автомобилей, автобусов, грузовиков и фургонов всех возможных форм и эпох. Среди них были и более древние виды транспорта: коляски, кареты, повозки. Скамьи, если это вообще можно было назвать скамьями, представляли собой разнородную смесь автомобильных сидений: плюшевые ковшеобразные кресла, виниловые лавки, деревянные доски из повозок. Хорхе и мистер Лейн шли по центральному проходу, ведущему к передней части святилища. Там располагался массивный алтарь, на котором возвышалась странная темная фигура. Это был большеголовый мужчина в длинной мантии, стоящий с распростертыми руками. На первый взгляд фигура казалась статуей, но поверхность ее все время двигалась, переливаясь и изменяясь. Хорхе потребовалось несколько секунд, чтобы понять: это вовсе не статуя. Это форма, созданная тысячами насекомых, роящихся друг над другом в постоянной волне, которая придавала всей массе видимость твердой и цельной структуры.

Сладкий запах, который он почувствовал у входа, здесь стал сильнее. Он ощущал энергию, исходящую от фигуры. Это была странная, почти умиротворяющая энергия, совершенно не соответствующая ее ужасающему виду. В его голове раздалось низкое, успокаивающее жужжание.

На мгновение гнев и печаль, которые терзали его с момента известия о смерти Беверли, ослабли, уступив место короткому, болезненному спокойствию. Но затем боль вернулась с удвоенной силой, накрыв его черной, всепоглощающей волной отчаяния. Хорхе не мог даже пошевелиться. В памяти вспыхнули образы их первой встречи, первого свидания, момента, когда они решили жить вместе. Он вспомнил, как они сбежали, чтобы пожениться, и это лишь усилило охватившую его безнадежность. Всем сердцем он желал, чтобы умер он, а не Беверли.

Фигура на алтаре пришла в движение. Теперь ее руки раскинулись еще шире, словно охватывая все вокруг, и казалось, что она смотрит на него сверху вниз.

– Поклонитесь ей, – тихо произнес мистер Лейн.

Хорхе опустился на колени. Рыдая, он начал молиться. Неважно, кому – жужжащему Иисусу, Марии, фигуре перед ним, всему, что может быть на свете. Он молил только об одном: чтобы Беверли снова была жива, чтобы время повернулось вспять и чтобы ее смерть была отменена.

Он проснулся в незнакомой спальне, входящей в роскошный люкс. Через большое окно открывался вид на деревья. Хорхе не мог вспомнить, как оказался здесь и что происходило до этого. Его разум был затуманен, заполнен хаотичной мешаниной снов, обрывков мыслей и воспоминаний. Единственное, что он осознавал ясно, – Беверли больше нет.

Хорхе резко сел, и это горькое осознание привело его в чувство. Он окинул взглядом незнакомую обстановку. Затем его внимание привлекли два человека, стоящие у двери и негромко переговаривающиеся. Это были мистер Лейн и еще один администратор, имени которого он не знал.

– Что… – начал он, но мистер Лейн прервал его, бодро направившись к кровати с добродушной улыбкой, от которой веяло наигранной учтивостью.

– Вы проснулись!

Второй мужчина открыл дверь и бесшумно вышел. Хорхе встал. Он обнаружил, что на нем дорогая пижама из легкой, мягкой ткани, украшенная странным узором – отпечатками автомобильных шин.

– Где я? Как я сюда попал?

– В своей новой кроватке. Ведь так ее называют ребята из гетто?

Хорхе проигнорировал эту реплику.

– Я все еще в лагере?

– О, да. Просто ты перешел на следующий уровень.

– Здесь только одна кровать.

– Сосед по комнате тебе больше не нужен, – ответил мистер Лейн. – Ты поклонялся в Храме. Теперь ты часть семьи.

– А где… Дарелл?

– Боюсь, он попал в автокатастрофу и больше не с нами.

– Он умер?

– Да.

Прежде чем Хорхе успел произнести хоть слово, прежде чем его разум смог хоть как-то среагировать, мистер Лейн подошел к двухстворчатому шкафу и распахнул его.

– Мы взяли на себя смелость перенести сюда ваши вещи и подготовить одежду, которая лучше соответствует вашей новой должности.

Хорхе не позволил отвлечь себя:

– Мне нужно выбраться отсюда. Моя жена мертва. Я должен увидеть ее.

– Там не на что смотреть. Она мертва.

Гнев вспыхнул в нем, но прежде чем он успел что-либо сказать, в руках мистера Лейна появился электронный планшет. Откуда он взялся и как попал в его руки, Хорхе не заметил.

– В рамках жеста доброй воли Автоинспекция провела небольшое исследование в отношении вашей покойной жены, – спокойно заявил Лейн. Он посмотрел на экран, покачал головой и добавил: – Она, кажется, не была хорошей женщиной, не так ли?