Рождество давно прошло в веренице обедов со вкусностями и жарким и слишком большим количеством ТВ-шоу. Новому году едва исполнилась неделя от роду, а она решила этим утром прийти пораньше и в срочном порядке быстро сверить счета, пока никого не было и чтобы не узнала Сью. Если та обнаружит, что Фиона разбирается с бухгалтерией, то обязательно захочет вмешаться и примется размахивать своими бухгалтерскими навыками, точно заостренной саблей. А как только добьется своего, то они будут сидеть при свечах и без отопления, чтобы сэкономить деньги.
Несмотря на отсутствие подруг, сосредоточиться не получалось. Мысли Фионы все время возвращались к Оливеру. У него не было алиби на время совершения убийств, и он сказал полиции, что был дома или работал в пекарне. Ошарашенный Стюарт, который пришел в ужас от обвинений против отца, выступил в его защиту, заявив, что всегда был рядом с ним. Но когда полиция надавила, потребовав подробностей, Стюарт сдался и признал, что не уверен в этом. Отец выходил по делам, но парень не мог вспомнить точные день и время. Обожая компьютерные игры, Стюарт если не работал, то все время проводил в своей каморке, заставленной игровыми приставками и компьютерным оборудованием: закрывшись ото всех и надев наушники, он сбегал в виртуальный мир, полностью уходя в игру. Когда полиция проверила компьютер Стюарта и время, когда он заходил в Сеть, данные подтвердились: он не отходил от клавиатуры. Нехотя, со слезами на глазах он признал, что понятия не имел о том, что происходило по вечерам за пределами его крохотной спальни. Его отец мог хоть самбу танцевать, а он бы ни о чем не догадался.
Белый фургон Оливера нигде рядом с местами убийств камеры дорожного движения не засекли, хотя их несложно обойти. Все убийства произошли в пригородных районах. Если Оливер держался вдали от главных дорог и ездил по тихим глухим улочкам, простой, неприметный, без всяких надписей или изображений фургон не вызвал бы никаких вопросов и подозрений.
Но настоящая сенсация ждала всех после того, как полиция получила ордер на обыск и прочесала квартирку в поисках улик. Откинув ковер, полицейские обнаружили незакрепленную половицу. Там, в пыли, завернутый в чайное полотенце, лежал набор домино, с фишками точно такими же, как находили у тел, а рядом – чисто вытертый нож. Анализ обнаружил едва заметные следы крови жертвы и ДНК Оливера. Тот ничего не смог сказать в свою защиту, только слабо произнес:
– Никогда ничего из этого в жизни не видел.
Что касается ключей от телефонного шкафа, он утверждал, что они остались на связке еще с прежней работы.
Оливеру быстро предъявили обвинение в убийстве всех четырех жертв. Он все отрицал, утверждая, что невиновен. Но разве не каждый убийца так делал?
Небольшая группа владельцев магазинов и жителей в районе Саутборн-Гроув были по-настоящему потрясены. Один из них, надежный член общества, хоть и ворчун, – и вдруг убийца. Люди не верили в это, но находилось много и тех, кто повторял: «Я-же-вам-говорил» или «Я-всегда-знал-что-в-нем-было-что-то-подозрительное». Фиона держалась от сплетен в стороне, как и Сью с Дэйзи.
Когда Оливера забрали и посадили в тюрьму, Фиона пыталась поддержать Стюарта. Она несколько раз заглядывала к нему, чтобы проведать и узнать, как он держится. Фиона предлагала необходимую сейчас поддержку и чашечку чая, но Стюарт никому не открывал и ни с кем не разговаривал. Она даже пробовала отправить к нему Корзинщика, зная, как эти двое разделяли эксцентричные увлечения друг друга. Но несмотря на все старания, то есть на попытки Корзинщика кричать сквозь щель для писем действительно ужасные каламбуры, дверь оставалась закрытой.
Явно и вполне объяснимо расстроенный и подавленный тем, что его отец оказался серийным убийцей, Стюарт несколько недель скрывался в квартире над пекарней. Магазин внизу был наглухо заперт, внутри было темно и холодно. Журналисты несколько дней ночевали под окнами в надежде хоть мельком увидеть, а в лучшем случае сфотографировать «сына убийцы» и забросать его вопросами про отца. Однако, когда местный член парламента попал на камеру видеонаблюдения после бурной вечеринки на большой и роскошной яхте, вся братия внезапно потеряла к Стюарту интерес.
Этот чиновник, гулявший рано утром по набережной Пула, облегчился прямо на статую лорда Баден-Пауэлла[275], основателя скаутского движения. Пресса тут же оставила Стюарта в покое и набросилась на пристыженного чиновника, придумав множество заголовков в духе «Будь готов к камере!», «Каждый день делай дела где надо», «Сделал дело – но не там» и тому подобное.
Кроме явно травмированного Стюарта, все остальные были счастливы, а детектив Финчер счастливее всех. Хотя по ней этого и нельзя было сказать. Ее спокойное хладнокровное выражение лица не изменилось, но Фиона точно заметила, что шаг молодого детектива стал более пружинистым. «Убийцу с домино» поймали, и именно детектив Финчер привлекла его к ответу – с небольшой помощью трех пожилых дам, работающих в благотворительном магазинчике. Любая враждебность по отношению к ним испарилась, превратившись в восхищение и уважение. Детектив хотела отдать им должное за наводку, которая привела к аресту убийцы, и хотя бы анонимно упомянуть в заявлениях для прессы. Но Фиона с подругами не хотели ничего слышать об этом и решительно отказались. Они старались не ради славы. Они добились того, чего все втроем хотели, и этого было достаточно: убийцу Сары Браун отдали под суд, на том и спасибо.
Все сложилось довольно удачно. Убийцу поймали, улик полным-полно, и все они указывали на Оливера. Полиции такое нравилось – все галочки в нужных местах поставлены. Ну, не все, но основных для приговора хватало. Только несколько пунктов в списке оставались пустыми, и на них так легко было закрыть глаза. Именно это не давало Фионе покоя. Они ее раздражали, но недостаточно, чтобы она высказалась вслух. Остальных, судя по всему, ничего не беспокоило, поэтому Фиона держала свои опасения при себе.
Ситуация напомнила ей о том, как она занималась в группе по ходьбе, и сбившийся носок соскальзывал с ноги, собираясь складками под пяткой. Она продолжала идти, вместо того чтобы сесть и натянуть его обратно, потому что вполне могла и потерпеть, а задерживать остальных ей было неудобно. Убийцу поймали, и она не хотела становиться той, кто вмешается и остановит судебный процесс. Новый год начался на высокой ноте, и портить воцарившееся в магазине хорошее настроение было бы совсем нехорошо. Поэтому Фиона мирилась со сбившимся носком сомнений, который с каждым днем соскальзывал все ниже по ноге.
Во-первых, кое-что здесь не вязалось – как те ужасные больничные халаты, которые никогда нормально не завязывались на спине. Убийца был умен, очень умен, почти высокомерен. Он был уверен, что его не поймают, поэтому дерзко сообщал имя следующей жертвы на домино. Если убийца хотел подстегнуть детективов, то лучше способа и не придумаешь.
Он будто говорил: «Поймайте меня, если сможете, я умнее вас! Я даже дам вам фору», а они так его и не поймали. Словно этого было недостаточно, убийца продолжил играть с ними, выдавая за козла отпущения не одного человека, а сразу трех.
Сначала Софи, затем Мэлори, за ней Джун, потом снова Софи. Он вел хитрую игру, жонглировал подозреваемыми, посылал и полицию, и детективное агентство искать ветра в поле, заставлял использовать метафоры – но все заканчивалось тупиком.
А эти домино? Какого дьявола они означали? Почему домино, почему именно эти числа? Подруги все еще понятия не имели, как обратный ряд Фибоначчи связан с убийствами. Оливер все отрицал и говорил, что не знает смысла костяшек домино. Убийца заткнул их всех за пояс, а Фионе просто повезло обнаружить схему с телефонными шкафами. Если б она случайно не наткнулась на такой шкаф, убийца так бы и продолжал загонять нож в спины шаркающих тапочками владельцев коттеджей.
Это был очень умный и уверенный в себе преступник, который не только водил их за нос, но и прятался за углами, готовясь подставить подножку.
