– И сколько им лет?
– Они нормальные. Действуют еще долго после конца срока годности, просто не так сильно.
– Я бы не прикоснулась к цыпленку, кончайся срок годности у него сегодня, – задрала нос Дэйзи. – Нет смысла рисковать.
– Сейчас я приму что угодно, – вмешался Корзинщик, готовый на все, лишь бы облегчить боль.
Выдавив пару таблеток из растрескавшейся и поблекшей упаковки, Сью передала их Корзинщику вместе со стаканом воды.
– Спасибо.
– Почему бы нам всем не выпить по чашечке чая? – предложила Фиона.
– Превосходно. Было бы крайне уместно, – Корзинщик постепенно возвращался к своим полновесным диккенсовским речам. Хороший знак – ему становилось явно лучше.
– Хотите чего-нибудь перекусить? – предложила Сью. – Сыр с крекерами, может?
– Нет, спасибо. Никогда не понимал крекеры. Легкомысленная и замороченная еда. Не успеваешь откусить, как они крошатся. В чем тогда смысл?
– А разве печенья не такие же? – не поняла Дэйзи.
– Вроде того, – ответил Корзинщик. – Но держу пари, их структурная целостность гораздо выше. Для начала, их можно макнуть в чай или молоко. С крекером так не сделаешь.
– Перекусом могут быть и печенья, и крекеры, – заявила Неравнодушная Сью. – Они находятся на пересечении диаграммы Венна[258] в выпечке.
Дебаты на тему «печенья против крекеров» грозили выйти из-под контроля, поэтому Фиона поспешила их остановить:
– Дамы, идемте на кухню, поставим чайник.
– Вы его ставить все втроем будете? – уточнил Корзинщик.
– Я останусь, – предложила Дэйзи.
Фиона пронзила ее красноречивым взглядом и кивнула в сторону двери.
– Хотя, знаете, лучше пойду с вами и помогу, – передумала Дэйзи.
Корзинщик только фыркнул, когда женщины встали и направились на кухню. Саймон Ле Бон спрыгнул и засеменил следом за ними, надеясь стащить еще что-нибудь вкусненькое. Фиона закрыла за ними дверь, а Сью поставила чайник.
– Он знает об убийствах? – спросила Фиона у Дэйзи.
Та покачала головой:
– Ничегошеньки. Я просто сказала, что беспокоюсь за вас обеих, так как не могу дозвониться. Он сначала не хотел ехать, сказал, что дошел до пикантного отрывка в «Чужестранке»[259], хотя я никогда бы не подумала, что он такое читает. Ну, вы знаете, романтическая драма.
Неравнодушная Сью принялась раскладывать чайные пакетики по чашкам.
– Там почти все происходит в восемнадцатом веке. Ему, наверное, нравится, как они говорят.
– Или собственно пикантные подробности, – добавила Дэйзи. – Там этого тоже достаточно.
– А потом что случилось? – спросила Фиона.
– Я убедила его проведать вас. Я правда очень волновалась. Зря я так сделала, да?
– Нет, – успокоила ее Фиона. – Это очень мило и предусмотрительно, но с нами было все в порядке.
– Да, но я-то тогда не знала. Не могла дозвониться. Боялась, что случилось самое худшее.
Звучало логично, и все же крошечная часть Фионы, несмотря на все доказательства, продолжала сомневаться. Она знала, что это Дэйзи попросила Корзинщика приехать, но страх и паранойя перевешивали здравый смысл. Ее не покидало неприятное и необоснованное подозрение, что Корзинщик и был убийцей, выжидавшим своего часа.
Фиона и Сью быстро ввели Дэйзи в курс дела про домино и про то, как Дэн расшифровал числа при помощи простого кода, обнаружив, что это обратный отсчет.
– Отсчет до чего? – переспросила Дэйзи.
– Чего-то вроде этого, – содрогнулась Фиона. – Он собрал нас в одном месте. Может, хочет убить всех разом.
– Корзинщик? Убийца? – заупрямилась Дэйзи. – Не говори ерунды. Он и мухи не обидит.
Она была права. Корзинщик – простодушный, спокойный человек, но из-за всего вышеупомянутого логика Фионы взяла выходной.
– Вы договорились здесь встретиться?
– Нет, – ответила Дэйзи. – Но позвонив ему, я решила тоже приехать, на всякий случай.
Итак, подумала Фиона, Тревор вполне мог изображать из себя тяжело пострадавшего, и если б Дэйзи не появилась, непременно воспользовался бы ситуацией. А то, что Дэйзи его и позвала, Фиона успешно проигнорировала. Вместо этого она сосредоточилась на том, что Дэйзи сказала раньше: поскользнуться на печенье, подумать только! Они обычно угрозы не представляли. Нет, на такое она не купится. Если он убийца, то добился того, чего хотел, – без усилий попал в дом Сью. Если, конечно, не считать за усилия то, как он взбирался по лестнице, но это тоже могло быть игрой. Озвучить ли ей свои сомнения остальным? Подруги вряд ли поверят. Разве что она поймает Тревора с поличным.
Троица вернулась в гостиную с подносом с чайником и печеньями не со вкусом ванильного крема, а надежным и проверенным чайным печеньем[260]. Зашипев от боли, Корзинщик все же сумел при помощи Дэйзи принять то положение, которое позволяло ему тихонько пить чай и макать в него сладости, не обливая себя и все вокруг.
– Прошу простить за неудобство, – произнес Корзинщик, – но сомневаюсь, что это бренное тело сумеет в ближайшее время куда-то переместиться.
Неравнодушная Сью взбила ему подушку под голову:
– Все в порядке. Я принесу одеяла. Можете оставаться здесь на диване, пока не станет лучше.
Фиона прикусила губу. Вот уж чего ей не хотелось, никоим образом. Корзинщик не просто пробрался в дом, а еще и собирался остаться на ночь. Взаперти вместе с ними.
– Вы уверены, что это хорошая идея? Возможно, в собственной постели вам было бы удобнее?
Корзинщик звучно отхлебнул чай.
– Смею признаться, да. Вот только добраться туда сложновато.
Полчаса спустя Дэйзи ушла. Фиона захотела лечь, так что Неравнодушная Сью проводила ее в свободную спальню. Как и комнаты внизу, она превратилась во временный склад, забитая книгами и другими вещами, которыми Сью не пользовалась, но выкинуть не смогла. Одержимость собирательством началась у Сью вскоре после того, как ее партнер умер от рака. Они были неразлучны, и она до сих пор не могла об этом говорить. Сью потеряла самого близкого человека в жизни, и теперь у нее рука не поднималась хоть что-то выбросить, потому что она боялась потерять вообще что-либо. Конечно, она этого никогда не признает, но Сью цеплялась за вещи, словно они могли ее успокоить.
Фиона помогла ей разобрать тропинку до кровати, которую тоже предстояло откопать.
– Ты в это веришь? – спросила она.
– Во что? – не поняла Сью, набрав целую охапку журналов о лошадях «Тяжеловоз». Она любила шайрских лошадей[261], и в разных уголках дома можно было наткнуться на медные бляхи со сбруи, что создавало атмосферу маленького деревенского паба. Хотя их не мешало бы слегка отполировать.
– В историю Корзинщика. Он пробрался в дом и пальцем не шевельнув.
Неравнодушная Сью выпрямилась и рассмеялась:
– Ох, Фиона, ты же не думаешь, что он убийца? Дэйзи сказала, что позвонила и попросила его приехать, помнишь?
– Вдруг это просто совпадение? Вдруг он уже собирался к нам? Убить меня и, вероятно, тебя? Кульминация его обратного отсчета.
– Ничего себе совпадение. И мы же говорим про Корзинщика! Сколько лет мы знаем Тревора. Он продает никому не нужную мебель, говорит как Ланнистер[262] и приходит выпрашивать кусочки торта. Знаешь, что я думаю? У тебя мозги в повышенной готовности, воображение покоя не дает. Учитывая обстоятельства, более чем объяснимо. Это все из-за страха. Я бы на твоем месте легла поспать, а если так переживаешь, то запри дверь.
– И ты свою запри, – сказала Фиона.
– Если тебе станет легче.
– Пожалуйста, обязательно проверь.
– Хорошо, обещаю. Но Корзинщик – не убийца. Тебе не о чем беспокоиться.
Еще раз заверив ее, что все в порядке, Сью пожелала ей спокойной ночи. Как только она ушла, Фиона закрыла дверь на ключ и подперла ручку стулом, для верности.
