На столе появилась большая кастрюля с рисом и чем-то непонятным. Она целые сутки ничего не ела, поэтому была бы благодарна даже за сырой чеснок. Быстро схватив ложку, она зачерпнула немного блюда.

– А Сэчжин онни? – спросила Сэын, но в ответ услышала лишь молчание. [206]

Сэхён мельком взглянула на сидевшего рядом Чжогюна, но тот уже все доел и встал из-за стола. Девушке показалось это странным, но она тут же снова взялась за ложку и опустила ее в кастрюлю.

– Ты правда убила сестру?

Сэхён нахмурилась – только теперь она поняла, что вопрос был адресован именно ей.

– Папа так сказал.

Девушка не смогла сдержать нарастающего гнева, услышав, как девочка называет его отцом, и резко вскочила с места. Стоявшая на краю стола миска упала на пол. Сэхён крепко сжала челюсть, ожидая нового удара по лицу, но Чжогюн, к ее удивлению, никак на это не отреагировал, продолжая убирать овощи на место. Сэын тоже не обратила особого внимания на упавшую еду, занята рисом в своей тарелки.

– Но ты же врач, да? Так папа сказал. Он говорит, что теперь ты будешь меня обучать.

Сэхён бросила ложку на стол и подошла к мужчине. Ей не хотелось слышать этот бред про «отца», не хотелось узнавать о планах на будущее вонючего Чжогюна. Ложка ударилась об кастрюлю и упала так, что рисинки разлетелись по сторонам.

– Как ты вообще выжил? – сердито спросила она, но он никак не отреагировал на ее тон.

Сэхён не сдавалась, требуя ответов, – она попыталась пнуть коробку с продуктами, но потеряла равновесие и позорно повалилась на пол. В рот попали сухие листы, которые она тут же попыталась выплюнуть. Чтобы подняться со связанными руками, ей пришлось сначала сесть на колени.

– Он сказал, что ты будешь рада, когда узнаешь, что мы будем жить втроем. Как это было с Сэчжин онни…

Сэчжин. Такое далекое и вызывающее тоску имя. Сэхён постаралась медленно восстановить дыхание. Небо стало еще ярче из-за заходящего солнца. Девушка всмотрелась в яркий горизонт. Ей не хотелось поддаваться этим непонятным эмоциями.

– А кто это вообще такая? – спокойно спросила Сэхён, заметив растерянность на лице девочки.

Чжогюн махнул рукой, подзывая ее к себе. Она подбежала ближе, и он шепнул ей что-то на ухо. Сэхён было противно видеть эту картину, видеть, насколько они близки. Ей хотелось побыстрее их разлучить, но пока это было ей не по силам.

– Дочь папы, которую ты убила.

Сэхён попыталась было оторвать ногу от земли, чтобы сделать шаг, но тут же замерла.

– Что за бред?

Чжогюн лишь рассмеялся, смотря на недоуменное лицо Сэхён

– Хватит улыбаться, ответь. Я ведь единственный ребенок. Ты говорил, что я на тебя похожа. Говорил, что я должна оставаться одна.

Чем больше слов она произносила, тем сильнее затуманивалось ее сознание, начиналась одышка. Она просто стояла на месте, а казалось, что пробежала стометровку. Ей срочно нужно было на что-то облокотиться, поэтому она схватилась за стол, ища поддержки. Чжогюн продолжил убирать продукты, как будто их разговор был окончен. Сэхён схватила лежавший рядом нож, со всей силы вонзила его мужчине в спину и побежала.

Как когда-то во сне, ее брюки и ботинки полностью пропитались хлюпающей грязью – она обо что-то запнулась и повалилась на землю. Девушка не смогла подняться, и ее схватили измазанные землей руки.

– Тогда и ты должна заплатить за все свои грехи, – услышала она его шепот.

В этот раз это была не игра ее воображения – она на самом деле не могла дышать. Чжогюн бросил ее на стол и крепко сдавил шею. Сэхён попыталась откашляться, но мужчина навалился на нее всем своим весом. Он подозвал Сэын, которая тут же схватила девушку за правую руку и зафиксировала ее на столе.

– Разве нужны все десять пальцев, чтобы справляться с трупами?

Сэын молча покачала головой в ответ. Это было последним, что помнила Сэхён. Когда она пришла в себя, правого мизинца больше не было. На его месте были только несколько слоев пропитанного кровью бинта. Не было и части безымянного пальца до второй фаланги.

Девушка постаралась не сильно двигаться, но даже так почувствовала приступ тошноты, и ее вырвало прямо на пол. Тело покрылось холодным потом и сильно тряслось из-за нарастающей боли. Она не понимала, сколько часов прошло, но палец еще можно было вернуть, если бы она тут же обратилась в больницу. На всякий случай она проверила карманы – может, Чжогюн все же по доброе душевной оставил ей мизинец.

– Он сказал, что пришьет его обратно, если будешь слушаться.

Сэын помахала пластиковым пакетом, а потом убрала его в ящик со льдом и вернулась к девочке.

– С такими-то способностями? Это ведь ты делала швы? Они были ужасны. – Сэхён не смогла сдержать сарказма, пытаясь разозлить девочку.

В детстве она сама реагировала на критику так же, как Чжогюн, – была слишком чувствительна к тому, что задевало ее самолюбие.

Она предположила, что Сэын такая же, но ошиблась. Девочка опустила голову на колени и начала засыпать, будто сильно устала. Сэхён не могла видеть, как она прозябает в этом фургоне. Из-за резкого поворота кузов затрясся. Девушка прислонилась к стене, попытавшись сохранить равновесие, чтобы не покатиться по полу. Машина выровнялась и помчалась дальше. Возможно, из-за кровопотери Сэхён не могла понять, где реальность, а где иллюзия.

– Все в порядке, – прошептали ей на ухо.

Рядом с Сэын она увидела лицо девочки с фотографий. Сэхён спрятала лицо в коленях, трясясь от боли.

Через какое-то время она снова пришла в себя. Губы совсем высохли. Она попыталась встать, чтобы найти воды, но тут же ощутила резкий укол боли в правой руке. Сэхён уперла голову в стену, стараясь сдержать болезненные стоны. Пропитанный кровью кусок бинта болтался на пальцах. Она все не могла решиться на то, чтобы убрать державший бинт пластырь, но в итоге все же оторвала липкую часть, не сдержав вскрика. Она сжала губы, стараясь проглотить всхлипы, но в этот момент встретилась взглядами со следившей за ней Сэын.

– У вас нет эластичного бинта?

Сонная девочка лишь покачала головой, не прекращая тереть глаза.

– А обезболивающих?

Та медленно подошла к пластиковой коробке и, обыскав ее, вытащила две таблетки парацетамола.

– Ты шутишь? – несдержанно воскликнула Сэхён и подняла руки, но даже это небольшое движение отозвалось ужасной болью.

Часть волос пропиталась потом, прилипнув к коже и лбу, а другая запуталась на затылке.

– Отвезите меня в больницу, прошу вас. – Ее голос обрывался, будто она задыхалась.

Сэын ничего не ответила, а лишь продолжала растерянно стоять рядом и смотреть на девушку. Потом она отошла и принесла стакан воды.

– Ты будешь отвечать, если я умру?

Сэхён показала ей то, что осталось от пальца. Малышка поежилась, но все же осмотрела отрубленную часть. На месте среза появилось что-то черное, непохожее на обычные сгустки крови. Сэын схватила книгу из стопки у матраса и начала сравнивать картинки с тем, что видела сейчас. Сэхён понимала, что не может упустить этот шанс, поэтому специально застонала умирающим голосом.

На лице девочки читалось замешательство, как если бы она никогда не видела, как жизнь покидает человека. Сэхён схватила руку и упала на пол, ударившись головой. Бинт, пропитанный кровью, приземлился у ног Сэын. Из-за высокой температуры и духоты в фургоне кровь на ране начала засыхать. Упавшая Сэхён не двигалась. Девочка потрогала бинт. Она понимала, что после ампутации прошло уже слишком много времени, а значит, если оставить девушку в таком состоянии, она и правда может умереть.

Посомневавшись, Сэын все же постучала по стене в районе водительского кресла. Пришлось проделать это еще несколько раз, и машина наконец-то затормозила, остановившись на боковой полосе шоссе. Почти сразу дверь фургона открылась, и Сэын выбежала на улицу. После этого Сэхён ничего не слышала. Она даже испугалась, что они могли сбежать, бросив ее умирать.