— Спасибо за совет, но я пас. Хочу, чтобы это всё поскорее закончилось.

— Понимаю.

— А как ты? Держишься? Таблетки принимаешь?

— Каждый день. Пока все в норме.

— Рад это слышать. А Мэдди? Как она?

— Неплохо. Учится в полицейской академии.

— Черт. Второе поколение — как и первое.

— А Хейли, вероятно, в прокуроры рвется?

— Передумает.

Я улыбнулся.

— Пошли внутрь.

— И еще одно, — сказал он. — Я должен объяснить, почему не навещал тебя.

— Не надо, Гарри. Не заморачивайся.

— Надо. Я должен был прийти, знаю. Но не хотел видеть тебя там.

— Я в курсе. Лорна сказала. Честно, я даже не внес тебя в список. Тоже не хотел, чтобы ты меня там видел.

Он кивнул, и мы вошли. Кристиан, метрдотель в смокинге, тепло поприветствовал; хватило такта не упоминать, что меня не было шесть недель — хотя наверняка знал, почему. Я представил Босха как брата. Кристиан провел нас к столику в углу, где уже сидели Дженнифер, Лорна и Циско. Стол на шестерых, но с Циско он казался тесным.

Запахи вокруг были почти невыносимыми. Я поймал себя на том, что верчу шеей, подглядывая в тарелки соседей.

— Все норм, босс? — спросил Циско.

Я встряхнулся.

— Норм. Но давайте сразу закажем. Где Артуро?

Лорна поманила кого-то позади меня — и скоро Артуро уже стоял у нашего столика с блокнотом. Все, кроме Дженнифер, которая не любила красное мясо, заказали стейк «Хелен». По совету Артуро она взяла баклажаны пармезан. Лорна — бутылку красного для компании; я — большую минералку. Я также попросил Артуро принести хлеб с маслом как можно скорее.

— Итак, — сказал я, когда мы остались одни. — Сегодня есть повод для радости: я обрел свободу, и нам удалось существенно ослабить позицию обвинения. Но только сегодня. Завтра — без похмелья. Возвращаемся в бой.

Кивнули все, кроме Босха. Он просто смотрел на меня с другой стороны стола.

— Гарри, ты явно хочешь что-то сказать, — заметил я. — Наверное, плохие новости. Готов начать? У тебя есть файл с раскрытием данных. Ты его читал??

— О да, — сказал он. — И файл из прокуратуры прочитал, и с парой старых знакомых побеседовал.

— С кем именно? — спросила Дженнифер.

Босх на мгновение взглянул на неё. Я поднял руку от стола, давая ей знак остыть. Босх давно вышел на пенсию из полиции Лос-Анджелеса, но всё ещё был тесно связан с ней. Я знал это не понаслышке и не нуждался в том, чтобы он называл свои источники.

— И что они тебе сказали? — спросил я.

— Что в прокуратуре взбешены тем, как вы сегодня загнали Берг в угол, — сказал Босх.

— Их поймали на жульничестве, и они злятся на нас, — сказала Дженнифер. — Это просто прекрасно.

— И что же в итоге? — спросил я. — Что они намерены делать?

— Во-первых, они собираются возвести «особые обстоятельства» в ранг святого Грааля, — сказал Босх. — Хотят прилюдно наказать тебя за сегодняшний номер и вернуть за решетку.

— Это чушь собачья, — отрезал Циско.

— Да, но смогут, — сказал Босх, — если найдут «доказательства».

— Доказательств нет, — сказала Дженнифер. — Финансовая выгода? Убийство по найму? Смехотворно.

— Я просто говорю, что они ищут, — сказал Босх, глядя на меня так, словно остальные за столом не считались. — И тебе нужно быть осторожнее в своих действиях.

— Не понимаю, — сказала Лорна.

— Ты поднял большой шум из-за данных с машины и телефона, — произнес Босх. — Я думаю, ты хочешь использовать их, чтобы доказать, что не покидал своего жилища. Это может послужить основанием для подозрения, что ты нанял кого-то для похищения Скейлза и доставки его к тебе. Таким образом, ты становишься ближе к обвинению в заказном убийстве.

— Как я и сказал, чушь собачья, — повторил Циско.

— Я говорю, что они так думают, — сказал Босх. — Я бы тоже так думал.

— Сэм должен был мне денег, — сказал я. — Он так и не заплатил мне за последнее дело, мы подали в суд. Сколько там, Лорна? Шестьдесят?

— Семьдесят пять, — сказала Лорна. — С процентами и неустойкой уже за сотню перевалило. Но мы сделали это только ради решения и ареста активов. Понимали, что он никогда не заплатит.

— Однако, они могли бы представить это как убийство с целью наживы, — сказал я. — Если бы удалось доказать, что Сэм владел деньгами, и они, после его смерти, перешли бы мне по решению суда.

— Так были у него деньги? — спросил Босх. — в новостях говорят о 10 миллионах, которые он украл на своих аферах.

— Я помню ту статью, - произнес я. — В ней его окрестили «Самым ненавистным человеком Америки». Конечно, это было преувеличение, и такая публикация не способствовала моей популярности, особенно в кругу друзей. Но Сэм всегда был полон энергии и, казалось, никогда не испытывал нужды в деньгах, хотя их происхождение и траты оставались загадкой.

— Ну это безумие, — сказала Дженнифер. — Они и вправду считают, что ты убил бы бывшего клиента из‑за неоплаченного счета? Из‑за семидесяти пяти тысяч? Ста?

— Они не так рассуждают, — возразил я. — Проблема не в их взглядах. Они просто злы, и, если им удастся подвести ситуацию под «особые обстоятельства», мой залог будет отозван, и я окажусь снова в «Башнях-Близнецах». Вот чего они добиваются: манипулировать мной, чтобы склонить чашу весов в свою пользу, даже если впоследствии дополнительное обвинение окажется несостоятельным в суде.

Дженнифер покачала головой:

— Все равно нелепо. Думаю, твои источники — так себе.

Она бросила на Босха красноречивый взгляд. Он для нее был новичком, человеком со стороны, и в её глазах вызывал подозрение. Я постарался не обращать внимания на этот момент.

— Ладно, сколько у меня времени, прежде чем они запустят этот план?» — спросил я.

— Им нужно найти деньги и доказать, что ты знал о них, — сказал Босх. — Если им это удастся, они снимут текущие обвинения и вернутся к большому жюри. Затем они предъявят новое обвинение, но уже с «особыми обстоятельствами».

— Это перезапустит ускоренный судебный процесс, и деньги, внесенные сегодня в качестве залога, пойдут прахом, — сказала Дженнифер. — Тебя снова закроют, залог сгорит.

— Бред, — буркнул Циско.

— Значит так: готовимся бежать к Уорфилд, как только это всплывет, — сказал я. — Гарри, держи нас в курсе. Дженнифер, нужен аргумент: препятствование ускоренному слушанию, возможная месть, злоупотребление полномочиями — что-то в этом духе.

— Уже думаю, — сказала Дженнифер. — Меня это чертовски бесит.

— Эмоции держи узде, — предостерег я. — Бесить будем судью, не себя. Сегодня, когда крутили запись, я видел, как в ней шевельнулась бывшая защитница. Если прокуратура делает это, чтобы отомстить, Уорфилд почует это раньше, чем мы договорим.

Дженнифер и Босх кивнули.

— Трусы чертовы, — сказал Циско. — Боятся играть честно.

Мне нравилось, что команда возмущена финтом обвинения даже сильнее меня. Это держало их в тонусе накануне процесса.

Я снова обратил внимание на Босха и понял, насколько удачным было его присутствие в нашей команде – это было для меня очевиднее, чем для остальных. Я поддержал его в прошлом году, и теперь он поддержал меня. Но его помощь как следователя затмила даже моральную поддержку.

— Гарри, ты когда‑нибудь работал с Друкером и Лопесом? — спросил я.

Кент Друкер и Рафаэль Лопес вели это дело в полиции Лос-Анджелеса. Отдел ограблений и убийств — элита, там Босх провел последние годы службы.

— Мы никогда прямо не пересекались, — пояснил Босх. — Хотя и работали в одном подразделении. Они были отличными детективами, это точно. В этот отдел попадают только трудолюбивые. Главный вопрос: что ты делаешь, оказавшись там? Отдыхаешь или продолжаешь работать? То, что им доверили это дело, говорит само за себя.

Я кивнул. Босх будто запнулся. Я подумал, не держит ли он в рукаве еще что-то — сам пока, не понимая, насколько это важно.

— Гарри? — спросил я. — Есть ещё что-то?

— Вроде того.