Да-да, еще дольше, чем я… Неудивительно, что она так ликует сейчас.

Наконец повозка остановилась.

Троих приговоренных вывели из повозки, и потом толпа стала толкать их к виселице. Миссис Метьярд шла последней. Ее руки были связаны, словно для молитвы. Она сильно похудела, но держалась все так же прямо.

– Вот она! – закричала Нелл, больно вцепившись мне в руку. – Хоть бы она наделала в штаны прямо перед всеми!

К нашему разочарованию, на лице миссис Метьярд не отражалось ни малейшего страха. Она выглядела изможденной, возможно даже измученной, но не перепуганной, как двое других: полная женщина без конца грязно ругалась и махала своими толстыми руками, а девочка немногим старше меня (может, лет восемнадцати) вовсю заливалась слезами. Но миссис Метьярд твердой походкой шла к виселице с высоко поднятой головой и каменным выражением лица. Я узнала это лицо. Это был капитан Метьярд, идущий на смерть под огнем врага.

Приговоренным к повешению предложили мешки на голову. Полная женщина и заплаканная девушка сразу согласились. Но миссис Метьярд уверенно покачала головой. Ее горделивая поза не изменилась даже после того, как ей накинули на шею петлю и туго затянули ее.

– Вот и хорошо! – прошептала я Нелл. – Мы сможем видеть ее агонию.

Нелл энергично закивала. Мы обе с ней в этот момент жаждали одного: крови! мести!

Капеллан прокричал молитву, но толпа так гикала и улюлюкала, что слов было не разобрать. Люди хрипло, но дружно повторили за священником «Аминь!» Раздался щелчок, пронзивший все мое тело, – и люки под ногами смертников открылись. В воздухе задергались три пары ног.

Когда-то я читала, что однажды веревка оказалась слишком длинной и висельнику просто оторвало голову. Где-то в глубине души я надеялась, что с миссис Метьярд произойдет то же самое. Но она извивалась и беспомощно болтала ногами, как и двое других.

Я не отрываясь смотрела на ее лицо. Вот кожа на нем побагровела, и оно начало раздуваться. В глазах полопались сосуды. Толпа все так же свистела и улюлюкала.

Капитан. Миссис Метьярд. Снова капитан. Они мелькали на этом искаженном предсмертными муками раздувшемся лице. И вот наконец на ее губах показалась пена, и ноги перестали дергаться.

По обеим сторонам от нее уже качалось два бездыханных тела с головами в мешках, похожие на пугала. Постепенно они перестали дергаться и обмякли.

Наступила гробовая тишина. Было слышно только поскрипывание веревок. То, что висело в той петле, уже не было миссис Метьярд, и даже капитаном. Это был просто огромный кусок мяса – скорый пир для стервятников.

Толпа расходилась очень медленно. Собрались поглазеть на казнь все довольно быстро, а вот уходить никто не спешил.

– Давай присядем, – умоляла я, держа Нелл за руку. – У меня так кружится голова…

Она приобняла меня и повела дальше.

Проклятая миссис Метьярд! Раны, нанесенные ею, будут болеть у меня еще долго, хотя она сама уже мертва. Видя, как она задыхается, я ликовала, но не чувствовала себя полностью отомщенной. И не буду чувствовать никогда. Мысль о том, что теперь она недосягаема для моей мести, была невыносима.

– Нам придется подождать, – сказала Нелл, оглядывая море шляп и картузов вокруг нас и перепуганных лошадей, плотно стоящих по периметру площади. – Если мы сейчас сядем, нас затопчут! Просто облокотись на меня!

Все шли очень медленно, удовлетворенные зрелищем, едва волоча ноги. Кто-то постоянно наступал мне на подол платья.

– Идем, идем, Рут!

Слава богу, что рядом со мной Нелл. По сути, она мне ничем не обязана. Но она добра ко мне, таскает везде едва ли не на себе и платит за жилье. Может, я наконец обрела то, о чем так давно мечтала: свободу и настоящую подругу?

Вот бы мне еще найти работу и денег на пропитание!

Наконец мы подошли к краю площади, где стояли повозки. Богатеям не пристало смотреть на казнь, стоя в толпе вместе с бродягами и пьянчугами. Им приходилось довольствоваться видом из маленького окошечка повозки.

Кроме прочего мусора на мостовой было много лошадиного навоза. Обходить его оказалось довольно сложно, особенно для хромоножки вроде меня. Я смотрела только себе под ноги и даже немного испугалась, когда Нелл внезапно остановилась.

– Что случилось?

Нелл вцепилась в мое платье так, что оно чуть не треснуло по швам.

– Нелл, что происходит? Ты делаешь мне больно, Нелл!

Но не успела я произнести ее имя, как оно словно отозвалось эхом, и звал ее голос, до боли знакомый мне:

– Нелл! Рут! Бегите скорее сюда!

Билли сидел на облучке повозки ярдах в тридцати от нас и махал рукой.

Мое сердце бешено заколотилось.

– Мы что… – только и смогла я выговорить.

«Он вовсе не твой друг!» – снова и снова кричал мне внутренний голос. Этот человек с таким добрым лицом и картузом, из-под которого выбиваются его непослушные волосы, – муж Кейт! Он предатель! Он целовал те самые руки, которые забили Мим до смерти. Я должна ненавидеть его.

Но в моей душе, конечно же, не было ненависти к нему. Нет-нет! Его улыбка по-прежнему была для меня спасением, глотком чистого воздуха. Я вспомнила, как в первый раз увидела его в проеме служебной двери с рулонами тканей на спине. И как он спас меня из угольной ямы. И как учил делать корсеты.

– Ну пойдем к нему, – решила Нелл после некоторого колебания. – Хоть посидишь у него в повозке.

Как только мы добрались до Билли, ноги мои подкосились, и я чуть не упала.

– Держись, Рут! Иди сюда!

Билли схватил меня под мышки так быстро, что я даже не успела насладиться ощущением его рук на моем теле. Секунда – и вот я уже сижу бок о бок с ним.

Теперь здесь место Кейт? Повозка уже успела пропитаться ее злобой? Эта мысль не давала мне покоя, и я не могла думать ни о чем другом.

Нелл, похоже, поняла, о чем я думаю. Она уперла руки в бока и громко спросила:

– А что, госпожа Рукер не поехала проститься со своей собственной матерью? Ой, только не говори мне, что у нее опять болит живот!

Билли сел рядом со мной:

– Нет-нет. Она… Она в последний момент сказала, что не хочет этого видеть.

– Странно! На суде она вела себя так, словно всю жизнь мечтала видеть именно это.

– Ну… – только и произнес Билли.

Его кобыла перебирала ногами. Мы молчали. До нас доносились обрывки фраз из проплывавшей мимо толпы. Мне не стало легче от того, что мы смогли сесть в повозку Билли. Сердце мое билось еще сильнее. Я оказалась между двух огней: моей разгневанной подругой и мужчиной, к которому я – помоги мне Боже! – все еще питала нежные чувства. Было не по себе.

– Мне уже лучше, – с наигранной улыбкой сказала я, пытаясь спуститься с повозки. – Пойдем дальше. Я бы хотела найти маму сегодня.

Билли придержал меня своей теплой рукой:

– Ну-ну, не торопись ты так! Я отвезу тебя потом, куда тебе надо.

– А я не знаю, куда мне ехать, – честно призналась я. – И Нелл не знает. Нам некуда идти.

И только сейчас я осознала, что и Нелл еле на ногах держится после всех этих ночей в ужасных ночлежках. Ее шляпа обвисла, словно пожухлые листья капусты. Я, наверное, выгляжу еще хуже. Нам ведь уже давно негде было помыться и не во что переодеться. Мы воняли, как последние бродяги. У меня вспыхнули от стыда щеки, когда я подумала о том, какими нищенками мы предстали перед Билли. Особенно в сравнении с его молодой женой…

– Вы, наверное, так и не смогли найти работу? – спросил Билли. Он делал вид, что разглядывает вожжи, которые держал в руках. – Следовало ожидать. У Кейт то же самое. Она не может работать в магазине моего отца. Пока… пока все немного не уляжется.

– Ну так попроси ее написать нам рекомендацию! – сказала Нелл, сцепив руки на груди. – А то нам нечего показать. А у Кейт ведь теперь другая фамилия. Так что это может нам помочь!

Билли задумался на мгновение.

– У меня есть идея получше, Нелл! Я сам найму вас обеих!