Мастерская находилась на чердаке. Мы поднялись не по парадной лестнице, устланной бордовым ковром, а по другим, довольно шатким и скрипучим ступенькам. Они привели нас в сияющую чистотой комнату с высоким потолком, где стояло два прямоугольных стола и несколько табуретов.

Здесь оказалось довольно тесно. Вдоль задней стены стояли шкафы высотой примерно мне по грудь. Солнечный свет проникал сквозь люки в потолке. Да… Хоть и придется сидеть под самой крышей, а солнышка нам не видать как своих ушей. Но это и понятно – иначе выгорят ткани. В этом мире Метьярдов балом правят именно они. Тафта, шелк, тюль – вот местные божества. Плоть и кровь имеют здесь мало значения.

Каждая из девушек взяла себе табурет и подсела к столу. Кейт с грохотом придвинула еще один к углу одного из столов и скомандовала:

– Рут!

Я и понятия не имела, что она знает, как меня зовут… Как странно звучит мое имя в устах чужого человека…

Я послушно села. Кейт встала у меня за спиной, и я почувствовала тепло ее тела, ощутила ее запах… Она пахла весной, ландышами!

– Мусор! – выпалила Кейт. – Начнешь с мусора!

Не успела я открыть рот, чтобы переспросить, что она имела в виду, как Кейт вывалила на стол целую кучу платьев и сорочек из дешевых материалов. «Мусорная» или «сдельная» работа, как называла такие заказы моя мама. Для шитья готовых вещей особого мастерства не требовалось.

Даже здесь мне не дадут хотя бы прикоснуться к чему-то более дорогому и красивому.

Кейт открыла ключиком ящик под одним из столов и выдвинула его. Там было целое море иголок в различных игольницах. Боже мой, она ведь ничего не знает! Каждая из них в моих руках станет опаснее револьвера!

Сначала взяли себе по иголке близняшки, потом веснушчатая. Я замешкалась.

– Рут! Иглу!

Оружие. Я бы даже сказала, орудие убийства – вот что она предлагала выбрать мне.

– Бери быстрее!

Я взяла самую маленькую иглу и снова села на место. В задумчивости я стала крутить ее между большим и указательным пальцем. Внутри у меня похолодело. Манящая темная сила в моей руке. Да, это не моя игла, но она тоже живая и способна творить то, чего я совсем не желала.

Я шумно сглотнула.

Остальные уже вовсю шили.

Кейт уже грозно смотрела на меня.

У меня не было выбора. Нужно было начать шить.

Клянусь, я старалась. Я запрещала себе думать о чем-либо во время шитья, пыталась притвориться, что меня нет, исчезнуть.

Тщетно.

К тому времени, как Мим поднялась по скрипучей лестнице и опустилась на табурет рядом со мной, я уже довольно долго мучилась от боли в спине и размышляла над тем, где сейчас моя мама и что с ней. Я была очень рада хотя бы на миг отвлечься, чтобы протянуть Мим одну из дешевых сорочек, наваленных посреди стола.

Мим и я работали над готовой одеждой. Близняшки выполняли работу посложнее: ушивали или расставляли платья. А та девушка, что постарше, была здесь, похоже, правой рукой самой Кейт.

Само собой разумеется, Кейт зорко следила за всеми нами. Она работала за отдельным столом: размечала мелом ткань и кроила. Для этого у нее были большие портновские ножницы, привязанные к столу длинной веревкой.

За все это время никто не проронил ни слова. Я слышала только дыхание девушек. Вдох-выдох, вдох-выдох… Казалось, что все они дышали синхронно, а Кейт в такт орудовала ножницами. Невольно я стала делать стежки в том же ритме.

Иногда я позволяла себе поднять голову и оглядеться. Я бросала взгляд то на обстановку вокруг, то на лица девушек. Совершенно незнакомые, как и те, для кого я шила все эти вещи. Я не знала о них ровным счетом ничего: ни имен, ни подробностей их жизни. Неужели мне теперь годами придется сидеть на этом чердаке и шить? Даже если со временем мои стежки станут идеальными, я никогда не смогу найти себе жениха… Или хотя бы настоящую подругу…

Я начала ерзать на табурете. Корсет довольно ощутимо кололся. Только он понимает меня, только он по-настоящему меня знает.

Так прошло часа три – и вдруг раздался какой-то скрипучий жестяной звук. Я даже подпрыгнула на табурете от неожиданности, не сразу осознав, что это человеческий голос.

– Мисс Метьярд! – произнес он. – Не соблаговолите ли вы спуститься в торговый зал?

Отбросив ножницы, Кейт прошла в противоположный угол комнаты и склонилась над тем, что я поначалу приняла за газовую трубу.

– Покорнейше прошу вас дать мне пару минут. Я уже спускаюсь! – прощебетала она куда-то вниз.

Я застыла от удивления: насколько же сейчас ее милый голосок отличался от того, которым она грубо одергивала нас!

Но кому принадлежал тот сладкий голос на другом конце этой трубы? Неужели миссис Метьярд? Видимо, труба идет прямо в торговый зал, и покупатели могут слышать разговор.

Кейт сняла фартук и стряхнула ниточки со своего лазурного платья. Глядя на нее, все перестали шить. Она посмотрела на Мим, плотно сжав губы.

– Чай! – приказала она.

Девушки шумно отодвинули табуреты и встали. Первой из комнаты вышла Кейт. За ней проследовала Мим. По лестнице мы спускались в другом порядке.

Я все равно плелась последней.

Когда мы спустились, Кейт направилась прямиком в торговый зал, а нас Мим повела на кухню. Дом Метьярдов напоминал кроличью нору: настоящий запутанный лабиринт со множеством извилистых ходов. Никогда не знаешь, что ждет за очередным поворотом. Или просто я еще не успела ко всему здесь привыкнуть?

На кухонной плите посвистывал и пускал клубы пара большой медный чайник. Стены были такими же сырыми, как в подвале, где мы спали, здесь явно развешивали белье на просушку. Посередине располагался длинный, изрезанный кухонными ножами стол со скамейками с двух сторон. На одну из скамеек сразу плюхнулись близняшки. Девушка постарше устроилась напротив них.

Я остановилась в замешательстве. Мне хотелось сесть рядом с Мим, но она хлопотала у плиты. Похоже, она была не только портнихой, но еще и прислугой. Вздохнув, я обошла стол и села рядом с девушкой постарше. Она немного отодвинулась. Из вежливости или от нежелания сидеть со мной бок о бок? Обе близняшки смотрели на меня с одинаково презрительным выражением. Здесь, как раньше в школе, никто не радовался моему появлению.

Несмотря на то что веснушчатая девушка была старше всех и, похоже, занимала среди остальных привилегированное положение, Мим сначала подала еду той из близняшек, что была выше ростом. Потом ее сестре. Затем веснушчатой и, наконец, мне. Сама она села за стол последней. Такой порядок сложился среди них, похоже, довольно давно.

В общем, все правильно: двое всегда сильнее одного. Близняшки держались надменно и гордо. Красавицами они не были, но манерами напоминали моих чванливых одноклассниц. Наверное, здорово, когда рядом с тобой всегда есть верная подруга – сестра, которая точно никогда не предаст тебя. Я вспомнила Наоми и ее нежную щечку на своей груди.

Корсет опять больно впился мне в ребра.

Опустив глаза, я стала рассматривать то, что предлагалось тут в качестве завтрака. Странная жидкость, которую Кейт назвала чаем, выглядела хуже того, что мы с мамой могли себе позволить: заварки почти не было, и сверху плавала какая-то пленка. К этому «чаю» полагался кусок хлеба. Без масла.

– Спасибо, Мим! – сказала я.

Близняшки захихикали.

– Вообще-то мы не разговариваем за едой! – сообщила мне веснушчатая. В ее голосе не слышалось ни злости, ни тепла. Он был таким же, как и ее лицо: не выражал абсолютно ничего.

– Почему?

Она слегка закусила нижнюю губу.

– Не знаю, но так повелось еще со времен сиротского приюта.

– Да? Так вы все оттуда?

– Да. – Она кивнула и принялась жевать хлеб, давая понять, что больше разговаривать не намерена.

Я тоже взялась за хлеб. Мама упоминала пару раз, что у миссис Метьярд свой большой магазин в Лондоне. Я думала, что она нанимает в подмастерья девушек, которые тоже живут в Лондоне, а не берет в помощницы девочек из приюта. Но миссис Метьярд намеренно искала именно таких работниц. Тогда я еще не знала, насколько ужасны были ее мотивы.