– Извините, мы сейчас… ненадолго…

В этот момент мать Сверчка выбежала из машины. Она бежала по гравию по направлению к нам, громко топая, с широко вытаращенными глазами, с таким выражением лица, как будто за ней гонится монстр.

– Вы не видели нашего мальчика?

– Он сегодня не приходил.

– А вы ничего не слышали?

Из-за спины матери, изо всех сил вытягивая шею, показался отец. Он тоже вышел из машины. У него тоже было перекошенное лицо, он весь вспотел так, что рубашка казалась другого цвета. В правой руке он держал белую бумажку.

– Сэйя пропал. С утра не выходил из комнаты. Я зашел туда, а там вот это.

Отец просунул бумажку в окно машины. Вырванный из школьной тетради в линейку листок. Написано, как курица лапой. У отца так тряслись руки, что прочитать что-либо было невозможно. «Можно мне?» – спросил дедушка и взял листок. Я пододвинулся вперед и стал читать. В самом верху было написано: «Зовищанее».

«Я накапил немнога деняк, адайте их Томиоке. Они лижат в шкафе. Внезу, на полки. В квадратнай каробке, все. Там 52 йены. Я их нашол у сасны-с-карнями. Не давайте карасику многа корма. Аквареум чистете 1 рас в ниделю. Если надаест ухажывать, можна в реку Охако атпустить. Прастити, што всигда был дураком. Прастити, што был никаму нинужный. Но мне с вами была харашо. Спасиба. Сэйя».

Я сразу понял, о чем он. Но потребовалось время, чтобы это осознать. И когда я наконец по-настоящему понял, отец, тяжело дыша, повернулся ко мне.

– Сюити, тебе что-нибудь известно? Сэйя ничего тебе не говорил?

Я моментально на автомате помотал головой. Какое при этом у меня было выражение лица, я не знаю. Но смотревшие на меня дедушка, бабушка, мать и отец Сверчка, видимо, подумали, что это из-за его завещания, и ничего не заподозрили.

– Мы тоже сейчас же поедем на его поиски.

Дедушка поспешно вернул завещание. Отец Сверчка взял бумагу обеими руками и опустил голову в умоляющем жесте.

– Простите, мы очень просим вас. Но вы ведь куда-то собирались?

– Но ведь такая ситуация… А вы обращались в полицию?

– Мы хотели сначала заехать к вам. Но теперь поедем обратно и позвоним им.

Почему они сразу не связались с полицией? Меня охватил дикий гнев, но я понимал, что тем самым хочу обмануть самого себя.

– А где вы его уже искали?

– Пока нигде. Осматривали окрестности, пока ехали к вам.

Голос отца Сверчка дрожал. Мать задыхалась. Дедушка включил первую передачу и рукой, будто разгоняя воздух, показал на левую сторону склона горы.

– Мы поищем с этой стороны склона. А вы поищите с противоположной. Развернемся у нашего дома.

– Хорошо.

Дедушка снова поехал. Сначала медленно, чтобы не повредить машину родителей Сверчка, которая стояла у правой обочины, а затем, объехав ее, стал набирать скорость. Я увидел в зеркало заднего вида, как отец и мать Сверчка побежали к машине.

– Сюити… ты правда ничего не знаешь?

Я не мог ни кивнуть, ни покачать головой. Лишь напрягал подбородок, сжимал губы, дышал через нос и смотрел вперед, через лобовое стекло. Это из-за меня. Это я назвал Сверчка дураком. Я сказал, что все мы его терпеть не можем. Я сказал, что он Сверчок, потому что у него глаза в разные стороны. Я сказал, что ему лучше было броситься в реку и умереть. Я сказал, что тогда мой отец был бы жив.

Реально, в истинном смысле слова, я совершил то, что невозможно повернуть назад. Я перестал чувствовать свои руки и ноги. Хотя я ощущал движение машины, мне казалось, что мое туловище парит в пространстве. Вскоре и оно исчезло, осталась одна голова, которая двигалась внутри мелко дрожащего пейзажа. «Нужно внимательно смотреть вокруг. Может быть, Сверчок где-то здесь». Хотя у меня появлялись подобные мысли, я не мог смотреть. Я увидел, что дедушка периодически поглядывает на меня через зеркало. Как будто он что-то проверяет. Как будто изо всех сил стремится раскрыть то, что я совершил и чего нельзя вернуть.

– Впереди! – закричала бабушка.

Дедушка изо всех сил нажал на тормоз, но в этот момент что-то выскочило из тени и понеслось на машину. Она дернулась и остановилась. Я сильно ударился лицом о водительское сиденье. В глубине носа стало так горячо, будто там разбушевался пожар. Я уперся руками в сиденье и спешно откинулся всем телом, а дедушка с бабушкой шумно выдохнули.

Перед машиной оказался Сверчок. В следующее мгновение он с дикой скоростью обогнул автомобиль и схватился за ручку задней двери. Обнажив сжатые зубы, он начал с лязгом дергать левую дверь. Дедушка пришел в себя и нажал кнопку разблокирования замков. Дверь с силой открылась, Сверчок влетел в машину и, завалившись, шлепнулся на заднее сиденье рядом со мной.

– Сэйя, твои мама и папа… – начала бабушка.

Сверчок на нее даже не посмотрел. Дверь закрылась. Сверчок со вздохом посмотрел на меня. Одет он был не пойми как. Да и сама ситуация была странная. Сверху пиджак. Точнее, это не пиджак, а надетый поверх белой рубашки сюртук, который обычно носят на празднике дети семи, пяти и трех лет или на свадьбе. Внизу шорты в комплект к сюртуку. Но все это было не по размеру, ужасно маленькое, из-под рубашки вылезал живот. А вот ботинки на нем были слишком большие и хлопали при ходьбе.

– Томиока, ты, случаем, не в больницу едешь?

От удивления я не мог произнести ни слова, и Сверчок повернулся в сторону водительского сиденья.

– Вы едете в больницу?

Дедушка кивнул, продолжая сидеть с полуоткрытым ртом.

На лице Сверчка почему-то появилось облегчение, он поменял положение, расправив спину.

– Поезжайте сейчас.

– Нет, ну…

Бабушка повернулась к нам.

– Сэйя, что случилось?

– Ничего не случилось. Поехали в больницу, пожалуйста.

– Но тебя же ищут папа с мамой!

– Поезжайте! Побыстрее!

Пока суд да дело, дедушка открыл окно и высунул голову. Он сделал глубокий вдох, открыл рот. Заметив это, Сверчок, как зверек, бросился на него со спины. Видимо, он хотел предотвратить дедушкин порыв. Но было уже поздно.

– Мы нашли Сэйю!

– Не говорите им! Поехали быстрее! – закричал Сверчок.

Почему ему так хочется в больницу? Может быть, у него, как у меня, возникли душевные проблемы и он хочет их излечить? Но тогда к чему это завещание? Я изо всех сил пытался понять, что произошло со Сверчком. Старался вспомнить все, что я знал. Произошло всего два важных события. Первое – я обвинил Сверчка в смерти отца. Второе – хотя Сверчок приходил каждый день и звонил в звонок, я к нему не выходил. А потом вышел в переднюю и наговорил ему всяких ужасных слов. Это было позавчера. А вчера звонок не звонил. А я в глубине души ждал его.

– Если вы не поторопитесь, меня вернут назад!

Неужели?

– Сэйя, папа с мамой что, тебя обижают? Тебе тяжело живется дома?

Похоже, Сверчок не слушал бабушку, он только и делал, что повторял одну и ту же фразу: «Скорее! Поезжайте быстрее! Сначала в больницу, потом уже вернете меня домой!»

Вот уж действительно, неужели.

– Дурак!

Это первое, что слетело из моих уст. Стоило мне сказать, и я продолжил:

– Почему ты такой дурак?! Дурак! Дурак! Дурак!!!

Я растворился в своей ругани, а потом впервые в жизни ударил человека. С каждым произносимым словом «дурак» я бил Сверчка. Мои маленькие кулачки ударяли его по плечам, в живот, в грудь. Но Сверчок с изменившимся выражением лица выставлял вперед согнутые руки, чтобы защититься от моих ударов. А когда я прекратил свое нападение, он положил руку себе на грудь и спросил с обеспокоенным выражением лица:

– А что, дураком быть запрещено?

Услышав его вопрос, я стал нападать на него еще сильнее, я лупил и лупил по нему кулаками. Сверчок в самом деле был дураком – таким дураком, что в это и поверить сложно. Сзади подъезжала маленькая машинка. Она остановилась посреди дороги, и отец с матерью Сверчка спешно выбежали из нее. Увидев это, Сверчок обхватил голову руками и заорал: «А-а-а-а!» И в конце его крик сорвался на плач. Я бросил ему «дурак» в последний раз и зарыдал вместе с ним. Отец и мать Сверчка смотрели на нас, застыв у машины. Наши рыдания продолжались, мы рыдали перед растерявшимися взрослыми, вцепившись друг другу в одежду. Вроде ничего хорошего не происходило, но все равно мне казалось, что все в порядке. Не нужно знать причину, по которой отец попал в ДТП. Может быть, мама больше не вернется – ну и ладно. Скоро наступит XXI век. И всем станет лучше. Все станет лучше. Это предчувствие переполняло меня.